23 сентября 1988 года в один из домов в Вышнем Волочке вошла группа мужчин в штатском. Старший из них, обращаясь к хозяину, произнес: «Привет вам от смоленской земли!»
«Прощание славянки»
Фраза произвела на хозяина дома сильнейшее впечатление — он буквально завыл, упал на пол, стал кататься... Сотрудники Комитета государственной безопасности СССР были готовы к такой реакции. Подозреваемый мог эмоционально выражаться как угодно, главное было не допустить попытки суицида. И когда пришедший в себя мужчина попросил выпить, говоря о том, что у него в холодильнике «стоит бутылочка», ему отказали. И правильно сделали — экспертиза показала, что в водке был разведен сильнодействующий яд.
Одну просьбу задержанного все-таки удовлетворили: разрешили поиграть на гармошке. И со слезами на глазах мужчина сыграл «Прощание славянки». Ровно так же он играл за 45 лет до этого, завершая дни, полные пыток и убийств...
«Полицай швырнул пятилетнюю девочку в огонь. А потом вырвал из рук женщины трёхлетку и — туда же»
15 февраля 1943 года в смоленскую деревню Гуторово вошли каратели. До войны ее жители трудились в колхозе «Заря», а после нападения гитлеровцев большинство мужчин ушли на фронт.
В Гуторово оставались старики, женщины и много детей — местные вспоминали, что в некоторых семьях было по 10-11 ребятишек.
На Смоленщине активно действовали партизанские отряды, неподалеку от Гуторова начинался Вадинский партизанский край. Местные помогали своим, чем могли. И за эту помощь 15 февраля пришли наказывать каратели.
Из показаний выжившей Антонины Деленджик: «Каратели пришли в полдень и сразу направились в избы, смотреть, сколько народу в деревне. А в избах яблоку некуда упасть — мы принимали погорельцев со всей округи. Жили по 25 человек. Я вышла во двор, слышу — в избе выстрелы... Убийцы расправились с моей бабулей Ксенией и моим братиком. Тех, кто остался в живых, согнали к сельсовету. Стою рядом с односельчанкой Соловьёвой и не плачу — боюсь дочек её напугать. Зря... Полицай швырнул пятилетнюю девочку в огонь. А потом вырвал из рук женщины трёхлетку и — туда же. Её хотели заставить впрячься в сани с оружием и тащить боеприпасы в немецкий штаб, а она бросилась в самое пекло за детьми».
В тот день в деревне Гуторово были убиты 147 человек, включая более 60 детей.
Советские юноши идут в каратели
Карательные акции на территории Смоленской области осуществляла так называемая «группа Шмидта», составленная из бывших советских военнопленных, перешедших на сторону гитлеровцев.
Среди них особым рвением и жестокостью выделялись двое — Василий Тараканов и Федор Зыков. Одному к началу войны было 24 года, второму — 22. Уроженец Ярославщины Тараканов после призыва в армию был направлен в пехотное училище и войну встретил старшим лейтенантом.
Уроженец Калининской области Зыков до войны получил профессию мастера по ремонту музыкальных инструментов. Первоклассный гармонист, Федор пользовался большим успехом у девушек и рано женился, родился сын. Комсомольский активист, народный заседатель — идеальный портрет правильного молодого человека эпохи.
Как и Тараканов, Зыков был призван в армию еще до начала войны. К июню 1941 года младший сержант Зыков был командиром орудия зенитного дивизиона. Оба оказались в «Вяземском котле», после которого жизнь их кардинально переменилась.
Изуверство и мародерство
Попав в плен, Тараканов и Зыков выразили готовность служить немцам, что называется, не за страх, а за совесть. И дело было не в неприязни к советской власти — хотелось оказаться на стороне сильного, почувствовать власть.
Гитлеровцы к русским полицаям поначалу относились настороженно, но те очень быстро их убедили в своей преданности. У Тараканова и Зыкова обнаружились явные садистские наклонности — они получали удовольствие от того, что делали.
Тараканов, командовавший ротой карателей, обожал стрелять в упор, в лицо — такая картина смерти приводила его в восторг. Зыков командиру не уступал, причем ему очень нравилось расстреливать именно женщин и детей. А еще Зыков любил пытки. Юного 17-летнего партизана Сашу Прудникова каратель мучил несколько часов — привязав к столу, отрубил стопы ног и кисти рук, отрезал нос, уши, половые органы... Когда мальчик умер, Зыков водил к телу своих подельников и грозил им: «Задумаете в партизаны сбежать, с вами такое же сделаю!» Некоторых из карателей от увиденного стошнило...
У Зыкова было еще одно «увлечение» — мародерство. Втихаря от немцев он собирал у казненных золотые украшения и ценности, которые переправлял жене. Он рассчитывал после победы вермахта стать большим человеком в родных местах.
В ожидании этого времени вечера после казней и пыток Зыков коротал за водкой и игрой на гармошке.
«Окруженец» и «узник Освенцима»
Когда фронт пошел на запад, Тараканов и Зыков ушли с немцами. Но первый внезапно решил, что с гитлеровцами ему больше не по пути, сбежал и явился к командованию одной из частей Красной Армии на освобожденной территории. Разумеется, подальше от мест, где зверствовал в качестве карателя.
Он назвался окруженцем, но внятно не мог объяснить, что делал во время оккупации. В итоге следствие и суд выявили его прошлое — бывший офицер получил 25 лет лагерей, которые в итоге не отсидел, выйдя по амнистии в 1955 году.
Зыков же прошел у немцев обучение, стал подпоручиком РОА и был отправлен на работу в Освенцим. После освобождения которого объявил себя... его узником. Мол, как попал в плен в 1941-м, так и пробыл в разных лагерях. Однако другие заключенные утверждали, что знать его не знают.
Получил он в итоге 10 лет лагерей, в 1953 году освободился, вернулся в родные места, устроился на фабрику музыкальных инструментов. Жена к тому времени умерла, и ему, поднимавшему в одиночку сына, сочувствовали. А в возрасте 17 лет парня нашли мертвым. Эту смерть объявили самоубийством, и только много лет спустя узнали — юноша узнал о тайнах отца, и тот немедленно от него избавился.
Удивительное дело — со временем и Тараканов, и Зыков стали получать из военкоматов юбилейные медали как ветераны войны, что укрепляло мнение окружающих, что сидели они «ни за что».
Привычка к садизму
У Тараканова, вернувшегося на Ярославщину, еще с довоенных времен была тяга к разведению гусей. Как-то соседский щенок, любимец малышни, ухватил гусенка за крыло. Разгневанный хозяин поймал песика, зарубив его на глазах у детей. Потрясенные ребята рассказали об этом родителям, а те пожаловались участковому. Статьи, карающей за подобные действия, в ту пору в законодательстве не было, но мужчину с садистскими наклонностями взяли на карандаш, решив еще раз проверить его прошлое. Сотрудники КГБ, проводившие розыск военных преступников, идентифицировали Тараканова как карателя, бесчинствовавшего за Смоленщине.
Его брали в 1986 году. Он не отпирался, потому что понимал, что это бессмысленно. Близкие, не знавшие о его прошлом, отреклись от него. На суде командир роты карателей повторял: «Во всем виновата война». Скидок ему делать не стали — нацистского прислужника расстреляли. 
«Я был свидетелем того, как Зыков расстрелял женщину с двумя детьми, у другого дома 30-летнюю женщину с грудным ребенком»
Как выяснилось позже, Зыков очень внимательно следил за делами бывших подельников, и узнал про арест Тараканова. Он не сомневался, что тот расскажет о нем все, и визит КГБ к нему самому — лишь дело времени. Для того и отравленную водку припас. Но воспользоваться ей ему не дали.
1989 год, журнал «Огонек» сыпет развенчаниями советских героев, журналисты твердят, что «не все так однозначно» было на войне... А в ДК железнодорожников в Смоленске идет процесс над карателем, и звучат страшные показания выживших свидетелей.
Из показаний гражданина Попова: «Полицейские ходили по домам и расстреливали мирных жителей. Особенно жестоко действовали командиры Зыков и Чубаров, они заходили в дома и расстреливали женщин, стариков и детей. Я это видел сам и слышал крики жителей. Я был свидетелем того, как Зыков расстрелял женщину с двумя детьми, у другого дома — 30-летнюю женщину с грудным ребенком и у других домов — старика, старуху и другую женщину средних лет».
В 1989 году Зыкову исполнилось 70 лет. Он практически дожил до времен, когда в союзных республиках палачей и карателей начали возводить в ранг героев. Живи он на Украине, мог и до 100-летия дотянуть, удостоившись пышных государственных похорон.
Но в его случае восторжествовала справедливость — в 1990 году во исполнение приговора суда Зыков получил пулю.
