«У меня была обгоревшая задняя часть тела и руки. Лежал я совершенно разутый, так как снял горевшие валенки, когда выполз из сарая. Лежа на снегу в луже крови, то есть смешавшейся со снегом. Вскоре я услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они немного отъехали, мой сын Адам, лежавший недалеко от меня, в метрах примерно трех, позвал меня к себе, вытащить его из лужи. Я подполз, приподнял его, но увидел, что он перерезан пулями пополам. Мой сын Адам еще успел спросить: "А жива ли мама?" и тут же скончался. Какие больше трупы лежали около сарая, не помню, вспоминаю еще только Желобковича Андрея, которого видел убитым. Кроме моих членов семьи, там погибли его жена и трое детей, в том числе грудной ребенок».
Вечная память
31 января 1961 года старший следователь следственного отдела КГБ при Совете Министров Белорусской ССР капитан Мурашко запишет эти свидетельские показания Иосифа Каминского — единственного совершеннолетнего жителя деревни Хатынь, пережившего карательную акцию 22 марта 1943 года. Скульптура «Непокоренный человек» списана с него — чудом выживший мужчина держит на руках умирающего сына.
Появление мемориала на месте трагедии в Хатыни стало возможным во многом благодаря Петру Машерову, первому секретарю ЦК Компартии Белоруссии, который в годы войны был одним из руководителей партизанского движения и сам не понаслышке знал о том, что творили каратели на земле Советской Белоруссии.
В процессе строительства мемориала возникла идея создать аналогичные сооружения на месте других деревень, уничтоженных карателями. Но вскоре поняли, что это просто невыполнимо — в противном случае вся Белоруссия заполнилась бы скорбными комплексами.
В одной только Витебской области каратели уничтожили 222 деревни вместе с жителями, и более ста из них уже никогда не были восстановлены.
Согласно современным данным историков, за 1133 дня оккупации Белорусской ССР гитлеровцы и их пособники в ходе 140 карательных операций уничтожили более 5400 деревень, 628 из них — вместе с жителями. На мемориальном «Кладбище деревень» в Хатыни захоронены урны с землей 185 деревень, которые исчезли навсегда. 186-й в этом списке является сама Хатынь.
Но даже Машерову со всем его влиянием и авторитетом было не под силу озвучить то, кто выступал в качестве палачей.
Подразделения для грязных дел
В Советском Союзе на сей счет существовала довольно размытые формулировки — «гитлеровцы», «каратели», «полицаи». Упоминать о том, что наиболее чудовищные зверства оказались на совести коллаборационистов, было как-то не принято.
Генрих Гиммлер, один из идеологов массового уничтожения «неполноценных народов», был человеком впечатлительным. Побывав однажды на массовой казни, он едва не упал в обморок. Отчет о массовом уничтожении евреев в киевском Бабьему Яру обеспокоил его — массовые расстрелы, согласно отчетам, пагубно сказывались на психике немецких солдат.
Заботясь о моральном состоянии «истинных арийцев», Гиммлер ввел в практику применение газенвагенов — автомобили, в кузовах которых людей убивали угарным газом. Это стало шагом к газовым камерам гитлеровских «лагерей смерти», в которых убийство людей примет размах, доселе невиданный в истории человечества.
Но там, где не было ни газенвагенов, ни промышленных газовых камер, нашелся еще один выход для избавления от функций массового уничтожения самих немцев — обязанности палачей переложили на коллаборационистов.
Весной 1942 года в оккупированном Киеве началось формирование подразделения вспомогательной охранной полиции — батальона шуцманшафта. Две первых роты набрали из числа советских военнопленных, являвшихся этническими украинцами. Упор делался на тех, кто имел хорошую военную подготовку, в частности, на тех, кто прошел перед войной курсы командиров.
Третью роту добавили из 115-го батальона шуцманшафта. Она состояла из украинских националистов, ранее входивших в так называемый «Буковинский курень».
«Всего было три стрелковые роты, минометный и хозяйственный взводы плюс два расчета 45-миллиметровых пушек»
Стоит заметить, что в карательных акциях на территории Белоруссии принимали участие не только 115-й и 118-й батальоны шуцманшафта, но и другие аналогичные подразделения коллаборационистов. В 1943 году во время карательной операции «Зимнее волшебство» немцы в качестве палачей задействовали не только украинцев, но и литовские, латвийские и эстонские полицейские формирования. Во время «Зимнего волшебства» было сожжено свыше 430 деревень на территориях Белорусской ССР и РСФСР и уничтожено свыше 10 000 мирных жителей.
Но вернемся к 118-му батальону шуцманшафта. Первые бои он провел летом 1942 году против советских партизан на территории Украинской ССР. Несмотря на понесенные полицаями серьезные потери, батальон сочли в целом устойчивым и отправили для действий на территории Белорусской ССР.
При этом гитлеровцы рассуждали так: этническим украинцам будет гораздо проще убивать представителей другого народа, и они не будут испытывать колебаний, которые возникают при встрече с соплеменниками.
В течение 1943-1944 годов батальон привлекался к операциям Hornung, Draufgänger, Hermann, Wandsbek, Regenschauer и Frühlingsfest.
Начальник штаба 118-го батальона шуцманшафта Григорий Васюра на суде в 1986 году рассказывал: «Всего было три стрелковые роты, минометный и хозяйственный взводы плюс два расчета 45-миллиметровых пушек. Каждая рота состояла из трех взводов, взводы — из отделений. Общая численность — 270 человек. Командовал батальоном майор Эрих Кёрнер. Дублером командира был Константин Смовский, поляк, бывший петлюровец. У него тоже был свой штаб, который подчинялся, однако, все тому же Кёрнеру. Дублировалось также начальство рот и взводов. Например, первой ротой командовали Ганс Вёльке (его потом застрелили партизаны) и Винницкий, второй — Герман (не знаю, имя это или фамилия) и Франчук, третьей — Мюллер и Нарадько. Всего в батальоне служило около 40 немцев».
Считается, что Хатынь сожгли из мести за смерть Вёльке, олимпийского чемпиона-1936, любимца самого Гитлера, застреленного в стычке с партизанами.
«Это была шайка бандитов, для которых главное — грабить и пьянствовать»
Однако преступления 118-го батальона одной Хатынью не ограничивались. На суде по делу Васюры, к примеру, были представлены данные об участии шуцманшафта в уничтожении таких деревень, как Хмелевицы, Котели, Заречье, Боброво, Особы, Маковье и Уборье.
По делу Васюры была доказана его личная причастность к уничтожению более 360 женщин, стариков и детей. Он лично возглавлял боевые действия против партизан в районе села Дальковичи, руководил карательной операцией в селе Осови, где было расстреляно 78 человек, организовал расправу над жителями села Вилейки, командовал уничтожением жителей села Маковье и Уборок, расстрелом 50 евреев у села Каминская Слобода. За это фашистами Васюра был произведен в лейтенанты и награжден двумя медалями.
Один из карателей 118-го батальона Василий Мелешко, осужденный и расстрелянный в 1970-х, так рассказывал о еще не пойманном на тот момент Васюре: «Васюра отличался жестокостью. С ним было трудно иметь дело. Его боялся даже командир нашей роты, Винницкий. Васюра прибегал к насилию по отношению к своим подчиненным».
Сам Васюра впоследствии тоже давал подчиненным отборные характеристики: «Это была шайка бандитов, для которых главное — грабить и пьянствовать. Возьмите комвзвода Мелешку — кадровый советский офицер и форменный садист, буквально шалел от запаха крови. Повар Мышак рвался на все операции, чтобы позверствовать и пограбить, ничем не брезговали командир отделения Лакуста и писарь Филиппов, переводчик Лукович истязал людей на допросах, насиловал женщин. Все они были мерзавцы из мерзавцев».
С последним трудно не согласиться. Гитлеровцам именно такие и были нужны.
Фотография агронома
Операция «Багратион» поставила точку в кровавом пути 118-го батальона шуцманшафта на территории Белоруссии. Своих ручных палачей гитлеровцы сначала вывели во Восточную Пруссию, а затем перебросили во Францию для борьбы с местными партизанами.
Но вот там каратели большого рвения уже не проявляли — им уже было понятно, к чему идет дело. Часть коллаборационистов изменила и гитлеровцам, перейдя на сторону французов. Уже упоминавшегося Мелешко занесло аж во Французский Иностранный легион, откуда он, впрочем, был репатриирован в СССР.
В целом из числа членов 118-го шуцманшафт-батальона за рубежом осталось менее трети, остальные вернулись в СССР. При этом преследование убийц растянулось на десятилетия.
Причина понятна: зачастую установить все обстоятельства совершенного преступления не представлялось возможным, поскольку убийцы почти не оставляли свидетелей.
Большинство карателей, проходя проверку в СССР, признавали факт сотрудничество с нацистами, но отрицали участие в массовых убийствах. В результате они получали сравнительно небольшие сроки, а потом зачастую и попадали под амнистию.
Показателен пример Мелешко. Вернувшись в СССР, он поначалу вовсе был восстановлен в офицерском звании и уволен в запас. Затем его сотрудничество с гитлеровцами было вскрыто, но про Хатынь и другие карательные акции данных не было. В 1949 году ему дали 25 лет лагерей, но уже в 1955 году амнистировали.
Дальше Мелешко осел в Ростовской области, обзавелся семьей, поднялся до должности главного агронома Колхоза имени М. Горького. Поскольку колхоз процветал, фото Мелешко как передовика попало на первую полосу областной газеты. По этому фото его и опознали те, кто запомнил Мелешко в качестве карателя.
Васюру расстреляли в 1987-м, Катрюк умер в своей постели
Мелешко дал развернутые показания на Васюру, но, чтобы выйти на него, потребовалось еще десять лет.
Васюра прошел примерно тот же путь, что и Мелешко — суд, амнистия, прорыв в передовики. Но у него оказалось еще больше наглости: утверждая, что был осужден только за попадание в плен, бывший каратель не только добился статуса ветерана войны, но и стал... почётным курсантом Киевского военного училища связи имени Калинина.
Васюра настолько разошелся, что в 1985 году стал писать заявления с требованием вручить ему юбилейную награду к 40-летию Победы. Как раз это требование и заставило пристальнее присмотреться к его биографии, в результате чего и вскрылась правда.
2 октября 1987 года в отношении начальника штаба 118-го батальона шуцманшафта был приведен в исполнение смертный приговор.
В мае 2015 года на 94-м году жизни в Канаде умер Владимир Катрюк, лично расстреливавший из пулемета тех, кто вырывался из горящего сарая в Хатыни. Канадские власти сделали все, чтобы каратель и убийца из 118-го батальона шуцманшафта закончил дни в своей постели.
Кажется, столь благостный конец Катрюка, по замыслу его авторов, должен вдохновить новое поколение карателей на новые преступления.
