310 лет назад, 20 октября 1714 года, увидел свет очередной странный указ Петра I, на этот раз касающийся не формы одежды или регламента растительности на лице, а строительства.
Согласно этому указу, на территории всей страны запрещалось любое каменное строительство. Исключение — новая столица. В Санкт-Петербурге строить из камня не запрещалось. Напротив — предписывалось. Желательно — побольше и поскорее.
Впрочем, странным этот указ кажется только нам. Пётр, будучи большим поклонником философов-механицистов, вслед за ними считал, что любые общественные явления подобны механизму — стоит лишь издать соответствующие распоряжения и проследить за их исполнением, как механизм будет работать без сбоев.
О том, что всё устроено немного не так, царь-плотник и слушать не желал. Хотя реальная жизнь постоянно сталкивала Петра с конкретными примерами, которые опровергали его стройное, но совершенно идеалистическое восприятие мира. Скажем, мы привыкли считать, что его распоряжение о введении в обиход немецкого платья пусть и с плачем и скрежетом зубовным, но всё же исполнялось, потому что как же иначе?
Соответствующий указ царя Петра «О ношении немецкого платья, о бритии бород и усов» датируется 1698 годом. А вот подмётное письмо, написанное десять (!) лет спустя неким анонимным автором: «Бояре указу твоему об иноземном платье не послушны. Как ты приедешь к Москве, все бояре ходят в немецком, а без тебя — в русском. И указу твоего ни во что не ставят!» Налицо то, что официальной речи принято называть «имитацией исполнения», а в обиходе — попросту туфтой.
Нечто похожее случилось и с запретом Петра на каменное строительство где-либо, кроме Петербурга. Вообще-то царь действовал строго по линейной логике механицистов. Если запретить каменное строительство везде, кроме новой столицы, то можно достичь сразу нескольких целей. Во-первых, обеспечить приток в Петербург квалифицированной рабочей силы — им же кроме как в Питере работать-то и негде! А во-вторых, подстегнуть переселение русского обеспеченного общества на берега Невы — если вдруг кому-то захочется возвести для своей семьи каменные палаты, то сделать это можно опять-таки только здесь. А, главное, в этой схеме нет прямого принуждения — палками в Петербург никого вроде не загоняют, всё добровольно...
По идее, уже через несколько лет новая столица должна была преобразиться и украситься многочисленными каменными строениями. Но всё пошло через пень-колоду. Нет — какое-то количество мастеров каменных дел в Петербург всё-таки прибыло. И тут обнаружилось, что строить они, может, и готовы, да вот незадача — на этих болотах нет камня, который можно было бы добывать в промышленных масштабах.
Пётр упрямо продолжал гнуть свою линию и пытаться исправить ситуацию принятием новых законов. Был издан указ, согласно которому всякий, въезжающий в Петербург, должен был заплатить «каменный налог». Причём натурой, то есть предоставить в распоряжение города около 70 кг камня...
В середине прошлого столетия был распространён способ отъёма денег у населения, который нельзя назвать законным, но и совсем уж уголовщиной он тоже не являлся. Группы молодых людей, желающих побыстрее насшибать на бутылку, разработали интересную схему. Брался обычный кирпич, после чего в переулке или подворотне эта группа тесно обступала какого-нибудь ротозея, обращаясь к нему с просьбой: «Дядя, купи кирпич!» Как правило, «дядя», опасаясь мордобоя, кирпич покупал, причём грабежом это назвать было нельзя, налицо ведь реальная сделка — деньги отдавались за товар...
Ровно то же самое расцвело на дорогах в предместьях Петербурга, куда расторопные деляги принялись свозить камень. Именно в предместья, а не на строительство каменных домов в самом городе. Потому что там заплатят по рыночной стоимости. А здесь цену можно поднимать почти беспредельно, поскольку согласно царскому указу ты в город не въедешь, пока не отдашь семьдесят кило камня.
Окончательный итог всему этому безобразию подвела «дщерь Петрова». Императрица Елизавета в 1741 году дала указание Сенату ещё раз, но уже обстоятельно, изучить вопрос. И вот каким было решение: «Каменного строения во всём государстве запрещать не надлежит, ибо от того запрещения успеха в здешних строениях быть не может...»
А вот промежуточный итог оказался любопытнее. Пётр, будучи человеком крайне упрямым, «сдавать назад» не желал, и своего указа не отменял. Но сумел пойти на компромисс и устроить нечто вроде имитации — как исполнения своего распоряжения, так и каменного строительства в новой столице. Архитектор Доменико Трезини разработал проект, который действительно преобразил город. К 1724 году было возведено более 6 тысяч домов, внешний вид которых даже не говорил, а кричал: «Петербург выстроен из камня!» Однако по факту это были глинобитные строения на деревянном каркасе, лишь декорированные под кирпич и камень.
Причём Трезини создал четыре основных типа зданий, и Петербург принял вполне упорядоченный вид. Тем самым была заложена традиция типовой застройки вообще всех городов, что спустя несколько столетий нашло отражение в главной новогодней комедии — фильме «Ирония судьбы, или с лёгким паром». Приключения Жени Лукашина, перепутавшего свой московский дом с точно таким же ленинградским, восходят к тому самому указу Петра I о запрете каменного строительства...
