350 лет назад, в ночь на 9 июня 1672 г., в Теремном дворце Московского Кремля у царствующего монарха Алексея Михайловича родился сын. Этому событию предшествовали любопытные небесные знамения.
Богослов, придворный поэт и воспитатель царских детей Симеон Полоцкий, обладающий познаниями в астрологии, уверял: «Явилась на небе близ Марса пресветлая звезда, и кто под ней родился, стяжает великую славу». Если учесть, что новорождённого царевича нарекли Петром и ему впоследствии суждено будет стать императором Петром I Великим, то поневоле проникнешься уважением к прозорливости русских астрологов XVII в.
Это будет государь необузданный
Однако во времена «просвещённого» XVIII в. Симеона Полоцкого подняли на смех. Когда исследователи гороскопа Петра I обратились в Петербургскую академию наук с просьбой «рассмотреть положение планет на день рождения Петра I», ответ был: «Никакой пресветлой звезды близ Марса не наблюдается». А значит, грош цена всем этим предсказаниям.
Но цена как раз была весьма и весьма высока. На момент рождения Петра астрология считалась вполне респектабельной наукой. Сильные мира сего сверяли со звёздами свои политические планы, а гороскопы наследников престола могли проходить по разряду важных документов. Да и насчёт «пресветлой звезды» всё обстояло ровным счётом наоборот. В 1926 г. советский астроном Даниил Святский установил: «Новая звезда 3-й величины, вспыхнувшая весной и угасшая осенью 1672 г., была злобой дня того времени». Разумеется, факт рождения русского царевича под этой звездой моментально стал ещё одной «злобой дня». О чём свидетельствует переписка двух нидерландских учёных. Филолог Николай Гейнзиус был посланником в Москве и в июле 1672 г. обеспокоенно писал в Голландию, что московиты уже составили гороскоп царевича, «который предвещает много неприятностей для европейских государств». На что получил ответ от профессора Лейденского университета Иоанна Гревиуса: «В Голландии также составили и записали предсказания о Петре Алексеевиче — это будет государь, к войне склонный, славный, неприятелям страшный, к иностранцам благосклонный. Но вместе с тем необузданный, тщеславный, к религии пренебрежительный, потрясающий устои общества». Письмо подлинное, датировано 9 апреля 1673 г., так что задним числом туда ничего вставить не могли.
На первый взгляд, голландец описывает фигуру Петра Великого исчерпывающе. Но есть один нюанс. Предсказания эти получили настолько широкое распространение и так укоренились, что образ «царя-плотника» невольно под них подгоняли, безжалостно отсекая всё, что не укладывалось в «канон».
Бог превыше всего!
«К религии пренебрежительный»? Вроде так и есть. Патриаршество упразднил, колокола со звонниц оборвал и переплавил на пушки, запретил строить храмы в Сибири и покончил с традицией устройства домовых церквей. Но это лишь одна сторона. А вот другая. После взятия Нарвы Пётр посетил городской магистрат, где шведские советники и пасторы молили его оставить им все их прежние права, земли и привилегии. Царь согласился, однако спросил: «Не забыли ли вы чего?» Отцы города обрадовались: «Больше нам ничего не надо». И получили по полной: «Права, привилегии и земли я вам оставлю. Но, как вы сами забыли Бога, лишаю вас церквей». Церкви там открыли только во времена Анны Иоанновны, 30 лет спустя. И за благочестием подданных Пётр следил неустанно. Так, им было введено наблюдение за посещением церковных служб. Законом устанавливался минимум исповедей и причастий — 12 раз в год, на главные праздники. Если кто-то отсутствовал на исповеди без уважительной причины — штраф в 5 руб. За леность крепостных крестьян наказывали их хозяев, но уже в тройном размере. Что же до священников, то вот прямая речь царя: «Попы ныне ставятся малограмотные, надобно их сперва научить и потом уж ставить в чин, поелику Евангельское ученье и свет его — суть знание Божие, оно паче всего в жизни надобно». Так что астрологи промахнулись — к религии Пётр был очень внимателен и никогда ею не «пренебрегал». Кстати, «колокольный должок» тоже вернул, причём не без юмора — Церкви для переплавки были отданы взятые под Полтавой шведские пушки...
Первый День Победы
Может быть, верно определение «потрясающий устои общества»? Ведь столько старых обычаев поломал — тут и брадобритие, и запрет на русское платье... Отчасти так и есть. Но взгляд снова односторонний. Да, старые устои поломал. Зато взамен дал новые. Причём так ловко, что мы уже не всегда отдаём себе отчёт, откуда что взялось. Положим, про Новый год известно всем — праздник введён Петром. Но и День Победы впервые как праздник учредил именно Пётр, в честь Полтавской виктории — ежегодно 27 июня по старому стилю. День был объявлен «свободным от всякого рода работ». Отмечали его молебном и военным парадом, после которого устраивали пир, куда приглашалась знать, иностранные гости и ветераны Полтавской баталии. А в финале — народные гулянья с угощеньем и вечерним фейерверком. Всё в точности как сейчас. В точности же соблюдается и указ Петра, касающийся брачных дел, — да-да, царь влезал даже в личную жизнь своих подданных. По старым обычаям молодым до свадьбы видеться было запрещено, причём отголосок этого жив до сих пор — жених и невеста едут в ЗАГС или к алтарю из разных домов. Пётр же своим указом велел сначала устраивать молодым свидания и объявлять о предстоящей свадьбе, которая допускалась лишь спустя 6 недель после этого. Сейчас вас тоже не поженят раньше чем через месяц или полтора после подачи заявления — у царя оказались длинные руки.
Подражавший Петру во всём
Но хотя бы по части «благосклонности к иностранцам» всё должно быть в полном соответствии с предсказаниями. «Засилье немцев» при Петре стало своего рода штампом. Сюда же идут иностранные обычаи, вводимые силком, а венчает картину сам царь, до того «онемечившийся», что его всерьёз полагали «подменышем» — дескать, настоящего Петра извели, а за границей нашли похожего немца, который спит и видит, как навредить России.
Иностранные специалисты и впрямь ценились Петром. Но говорить об их «засилье» всё-таки не приходится. Датский посол в России Юль Юст даже жаловался на то, что Пётр притесняет иностранцев: «Над армией, над флотом, в пограничные крепости и т. п. царь никогда не назначает начальником иностранца, а всегда природного русского, хотя бы он решительно ничего в деле не смыслил; иностранцы делают дело, а русский пожинает лавры...» Да, вслед за гороскопом можно считать Петра «онемеченным гонителем русских обычаев» — он ведь переоделся в иностранное платье и «сделал России прививку Европой». Но в реальности имело место и обратное влияние. С подачи Петра ничтожное Бранденбургское курфюршество превратилось в ту самую Пруссию, прославившуюся железной дисциплиной. В 1697 г. молодой русский царь по пути в Голландию был принят бранденбургской курфюрстиной Софией Шарлоттой. На приёме присутствовал и её сын, будущий король Пруссии Фридрих Вильгельм I. По мнению немецкого историка Вольфганга Фенора, встреча была судьбоносной: «Царь из далёкой России нравился принцу сверх всякой меры. Его грубое поведение, властный взгляд, твёрдые кулаки — всё это было во вкусе Фридриха Вильгельма, не выносившего женственных нравов своего двора». Словом, Пётр стал для молодого немца образцом «настоящего государя» — Фридрих подражал ему во всём. А особенно по нраву ему пришлась палка, которой русский царь охаживал виноватых. Став государем, он по примеру старшего товарища круто взялся подтягивать военное дело, дисциплину и бережливость: «Те же, кто вздумает жить и работать по-старому, будут наказаны по-русски!» Выходит, что «истинно немецкий порядок» был вколочен в немцев палкой русского царя. И кто тут на кого больше повлиял — это ещё вопрос.
