В уходящем месяце исполнилось 85 лет со времени проведения Российского Зарубежного съезда – важнейшего события в жизни русской эмиграции. В его ходе представители различных политических групп дореволюционного российского общества, вынужденные покинуть свою родину, выдвинули свои планы переустройства России.
После окончания боевых действий на территории России, участники Белого движения и другие противники большевиков не сомневались в необходимости борьбы с советской властью. Массы энергичных и деятельных людей (многие из которых оказались в тяжелом положении беженцев) стремились отомстить виновникам всех своих бед. Но вооруженное противостояние было проиграно. Новые формы борьбы пытались предложить некоторые лидеры эмиграции. Наиболее деятельным из них был видный общественный и политический деятель, экономист и публицист Петр Струве, который и стал одним из инициаторов съезда представителей эмиграции.
В работе форума, открывшимся в апреле 1926 года в Париже, приняли участие 420 делегатов из 26 стран мира. Все они высказывали свои, зачастую диаметрально противоположные взгляды на развитие государства, которое они были вынуждены оставить. После нескольких дней бурных дискуссий участники съезда так и не смогли прийти к общему мнению. Он закончился полным провалом. Тем не менее, некоторые идеи, прозвучавшие на нем, могли быть полезны не только современному российскому обществу, но и нынешнему политическому руководству страны, остро нуждающемуся в свежих идеях.
Не удивительно, что одну из наиболее интересных идей о развитии страны озвучил уже упомянутый председатель съезда Струве. Так, он предлагал отказаться от идеи социально-имущественной реставрации в стране и высказал мнение, что основанием новой государственности должно быть Право. Оно заключалось в опоре власти на «властное участие народа в лице организованного народного представительства в законодательстве и управлении». По мнению Струве, Россия может возродиться с помощью ценностей, на которых основывается жизнь всех культурных народов: собственность, свобода гражданина, господство закона.
Также Струве сформулировал концепцию «либерального консерватизма». Ее суть заключалась в следующем: независимая личность, экономическая свобода, сильная верховная власть, верность нравственно-религиозным традициям. Струве полагал, что либеральный консерватизм отвечает интересам многих партий.
Тем не менее, высказывая подобную точку зрения, Струве был вынужден балансировать между правыми и левыми политическими группировками. Он попытался объединить как можно больше патриотических сил Зарубежья и предложил им «национальную платформу», основанную на сильной правительственной, надпартийной власти, обеспечивающей внутренний порядок и внешнюю мощь.
Подобную надпартийность помыслов участников съезда должен был символизировать великий князь, дядя царя Николая II Николай Николаевич Романов. Он не участвовал в Гражданской войне, однако его общенациональный авторитет и внепартийные интересы были очевидны всем эмигрантам. Тем не менее, многие, в том числе и Струве, считали его скорее символом, чем реальным претендентом на власть в России.
В свою очередь политические оппоненты Струве, прежде всего Павел Милюков и Александр Керенский (глава Временного правительства осенью1917 г.), выступили против выдвинутой им идеи либерального консерватизма. Левые в лице Милюкова и Керенского отказались принять участие в работе съезда. По их мнению, программа Струве, вела к реставрации монархии и была пагубна для России. Оба политика считали, что НЭП, введенный правительством Ленина в 1921 году, приведет к перерождению советской власти в буржуазно-демократическую. Как показала история, они заблуждались. После НЭПа в стране был установлен жесточайший сталинский террор.
Что касается итогов съезда, на который многие возлагали большие надежды, то он никаких ощутимых результатов не принес. Ввиду отсутствия левых, его участники разделились на два течения: крайне правое, представленное монархистами, и правоцентристское. Долгожданного объединения Зарубежья не произошло.
Общенациональная платформа, предложенная Струве, была отвергнута. Оказалось, что он переоценил единомыслие Русского Зарубежья. По мнению многих историков, съезд стал неудачной попыткой демонстрации единства политических сил. После Зарубежного съезда 1926 года мир русской эмиграции оказался таким же категоричным и непримиримым, как и его антипод – большевизм. Идеи духовного возрождения, морального долга и политического компромисса были обречены на неудачу. Духовное перевоспитание, длительное и упорное, в одинаковой мере было необходимо как для Советской России, так и для Русского Зарубежья.
Спустя два года сторонники Милюкова постепенно стали понимать целесообразность объединения, однако необходимое для этого время было упущено. Эмиграция начинала понимать, что большевики взяли власть в России всерьез и надолго.
