Борис Эйфман: «Нашу страну спасёт мафия. То есть семья в лучшем смысле этого слова»

Статья по теме

Захар Прилепин: «Расчеловечивание происходит в момент разврата»

«Раскрывая образ Анны Карениной, - признался сам хореограф, - мне удалось выразить в танце подсознание женщины». Я заинтересовался: а как?!

- Как? Так же, как и Льву Толстому. Именно в «Анне Карениной» он стал предшественником Фрейда и его психоанализа. Читая роман, я поразился глубине погружения в душу этой трагической женщины - как в чёрную дыру. Увидел бездну, где она жила и страдала. И попытался передать это пластикой тела... В Карениной возникло чужое «я», прервалась связь с душой. Страсть породила иную особь, уничтожавшую всё вокруг: не только саму Анну, но и отношения с Вронским и Карениным, и даже остатки материнских чувств. Это драма переродившейся женщины... Чем больше она уходила в эротические страсти, тем скорее отмирали все другие рефлексы. Она стала рабой «основного инстинкта». Он правил ею и вёл не к личному счастью, а прямо в пропасть... Анна покончила с собой не из-за социальной катастрофы или мести - она убила в себе это дьявольское «нечто»

- Ещё один герой вашего балета, Дон Жуан, тоже, как и Каренина, кончает жизнь самоубийством. Эта тема для вас не случайна?

- У меня нет патологического интереса к суициду. Но любой, кто окунулся в мир тёмных страстей, встаёт перед выбором: идти до конца либо освободиться путём смерти. Есть предел схождения в бездну, за которым нет возврата. У каждого эта грань своя. А, например, у маньяков-убийц её нет совсем - есть лишь траектория полёта в преисподнюю.

Милость к маньякам

- Что-то слишком много сейчас появилось маньяков и педофилов. То, что раньше было исключением, стало правилом...

- По Достоевскому - «слаб человек». Особенно если «всё дозволено»... А у нас до сих пор подчас - ни Бога, ни закона, ни наказания. Судить человека по морали, конечно, нужно. Но нелюдей стоит карать уже по правилу самосохранения общества. Я не хочу выступать ни судьёй, ни палачом. Но злокачественную опухоль вырезают. А если только и делать, что наблюдать, как она растёт, созывать консилиумы и выступать с трибун, вопрошая: «Что делать?», время будет упущено. Реакция на угрозу должна быть мужской и очень жёсткой. Не до бумажек и обсуждений - пора спасать детей.

...Общество должно быть бисексуальным: то действовать как женщина - лаской и убеждением, а то по-мужски - решительно. Всякие метания - а стоит ли карать педофилов, и если да, то как именно, - лишь расшатывают веру в завтра. Это аморально, поскольку ставит под сомнение неотвратимость наказания: а может быть, педофилия - уже и норма дня?.. И кто-то ведь наверняка согласится! Но всепрощение опасно. Общество теряет иммунитет, а мы ждём совета от певцов, политиков и светил медицины. Это не тема для ток-шоу! Лучше защитить тех, кто жив. Если мать, у которой зверски замучили ребёнка, вдруг услышит такую дискуссию, она возненавидит весь мир... И будет права.

- Надо же, а говорили, что кроме балета вас мало что волнует...

- Это не так! Я ведь живу и творю на родине. Что может быть трагичнее для России сегодня, чем это явление, которое вылезло, как монстр из ужастика, и творит беспредел на нашей земле? Маньяки - не отрыжка тоталитарной эпохи. Они есть везде в мире. Но на каждую злую силу должно быть противодействие... Добро и зло в человеке - как две ракеты на старте: чёрная и белая. Чёрная запускается, когда появляется ощущение вседозволенности.

Семья - это мафия

- Вы сказали: «Есть ценности, которые ещё не исчезли из института семьи с позапрошлого века. Например, материальное благосостояние...» А чего уже нет?

- Ценность самой семьи под вопросом. Взгляните, даже дети перестают быть сдерживающим началом. Мать может перешагнуть через дитя для достижения некой, например карьерной, цели... И всё время - чувство гонки за птицей счастья: можно упустить её, а можно и поймать. Как будто на миг открыли обычно запертые ворота - выскакивай и хватай, что сможешь. Идёт эрозия брака. А между тем семья - это мафия в хорошем смысле. Она так же повязана общими интересами, подчинением авторитету и дисциплиной, нарушение которой карается наказанием...

Во всём мире семья помогает человеку прожить достойную жизнь. Но люди это забыли. Они думают, что живут на работе, в театре, на стадионе. А жизнь-то проходит в семье! И здоровье - там, и долголетие, в том числе и сексуальное. Старый принцип: «Мой дом - моя крепость». А создание уродливых новоделов - сиюминутное прожигание жизни... Мы перестали выстраивать судьбу как долгий путь. Люди как бы говорят власти: «Вы там давайте, стройте, мы с вами, но мы своё возьмём сейчас!»

- Кстати, о власти. Раньше вас гнобили чиновники, критики называли «диссидентом в пуантах». А тут дали орден. Вы теперь обласканы властью?

- По сравнению с тем, что было «до», - да. И очень этим горжусь. Балет должен быть под патронажем государства. Расцвет русского балета в конце XIX века произошёл только потому, что царская семья лично занялась им. Сам император присутствовал на репетициях Мариинского театра. И при советской власти политбюро курировало Большой и Кировский... Да, я долго чувствовал себя инородным телом, как будто у меня - временный вид на жительство. Скитался по миру, как Вечный жид. Но не был революционером и ниспровергателем устоев. Я своими мучениями-гонениями реанимировал балет.

- Все ваши постановки по большому счёту - о любви или её отсутствии. Об одиночестве...

- И об утраченном рае. Когда мы рождаемся, пуповину отрезают, и её мы ищем до старости. И умираем, так и не найдя. Ведь нам было очень хорошо в утробе матери. А потом мы все стремимся к утраченной гармонии. Она - и в продолжении рода, и в любви. Но, к сожалению, уже недостижима... Поэтому человек даже в самые яркие мгновения, например влюблённости, всё равно ощущает себя одиноким. И таким же умирает, вспоминая мать, как ту обитель, где он был счастлив. Наша жизнь - вечный поиск этой обители.

ДОСЬЕ

БОРИС Эйфман - российский хореограф, художественный руководитель Санкт-Петербургского государственного академического театра, народный артист России. Свой театр создал в 1977 году. Сегодня экспериментирует с такой тёмной и страшной сферой, как человеческая психика, и многие его балеты становятся образцами сценического психоанализа. Стремится показать экстремальное состояние человека.

Театр балета Бориса Эйфмана завоевал мировое признание, гастролируя по странам Америки, Европы, Азии, на самых престижных площадках мира.

«Человек даже в самые яркие мгновения, например влюблённости, всё равно ощущает себя одиноким».

Смотрите также:

• Александр Невзоров: «Всё, что есть в истории, считаю враньём» →
• Дидро в России. О смеси «французского с нижегородским» →
• Владимир Познер: «Воля не равна свободе» →