...Царь обомлел настолько, что позабыл утереться от плевка, пущенного висящим на дыбе человеком. А тот спокойно сказал: «Не стал бы я с тобою говорить вовсе, если б не хотел оправдать повелительницу свою, царицу Евдокию». Пётр I велел снять человека с дыбы и посыпать спину, рассечённую кнутом, горящими углями. Это было только начало мучений Степана Гле-бова, которые он претерпел за свою любовь к бывшей супруге царя.
«Лапушка» Петруша
Евдокия, а по-домашнему Дуня, Лопухина и предположить не могла, что станет царской женой. «Девчонкой по отцовской деревеньке убогой в лапотках бегала». Происхождение тоже подкачало - Лопухины род хоть и дворянский, но не очень-то древний, к тому же обедневший. Да и в девках невеста засиделась неприлично. Когда мать царя выбрала Дуню, ей исполнилось уже 20 лет, а жениху - едва 17. Но мать Петра смекнула, что горластость и многочисленность Лопухиных очень даже кстати. Времена смутные, бунтарские, а опереться на таких оголодавших дворян - в самый раз. За «свою» царицу порвут кого хочешь.
Красивая, круглолицая, румяная Дуня поначалу обрадовалась. В Петра влюбилась без памяти -называла его «лапушкой» и «Петру-шенькой». Но, как писали современники, «любовь между ними была изрядная, да продолжалась разве токмо год». Не нужны были юному царю ни семья, ни милая, добрая, всепрощающая жена, ни даже дети. Пушки, корабли, пьяные оргии и кабацкие девки оказались гораздо интереснее. Первенца, царевича Алексея, Пётр ещё пару раз навестил, а когда умер второй их сын, годовалый младенец Александр, царственный отец не соизволил даже явиться на похороны. Несчастная царица, проплакавшая все глаза, закидывающая своего «лапушку» нежными, трогательными письмами, тихо угасала в самых дальних и ветхих покоях Кремля. В редкие встречи, когда «свет Петруша» всё-таки появлялся, она умоляла его остаться хоть на денёк, хоть на «часец малый». Тщетно. Пётр, едва переодевшись, уезжал в Немецкую слободу к любовнице Анне Монс. Ко всему прочему свекровь, Наталья Кирилловна, постоянно зудела, попрекая невестку худородством и неспособностью удержать мужа при себе. Благо ещё, что хотя бы по политическим соображениям взяла с сына слово, что он не бросит жену.
Но Наталья Кирилловна умерла. И Пётр, как ни был занят государственными делами, нашёл время для четырёхчасовой беседы с Дуней. Та, понадеявшись, что её «Петруша» наконец-то одумался, возликовала. Но преждевременно. «Лапушка» поставил вопрос ребром: монастырь! Царица сопротивлялась ещё 4 года, пока её насильно не разлучили с сыном и не запихнули в суздальский Покровский монастырь. Там молодая женщина, которой не исполнилось и 30, была обречена на прозябание. Так оно поначалу и было. Муж, озабоченный большими делами, позабыл установить ей даже мизерное содержание. Царица Евдокия, а теперь уже монахиня Елена, терпела нужду и постоянно писала родственникам: «Хоть сама не пью, так было б чем людей жаловать. Здесь ведь ничего нет, всё гнилое. Хоть я вам прискучила, да что делать? Покамест жива, поите, да кормите, да одевайте нищую...»
Так длилось почти 11 лет. Пока наконец женское счастье не улыбнулось бывшей царице. Майор Степан Глебов прибыл из Москвы в 1709 г. производить рекрутский набор. И ради любопытства решил взглянуть - чем отличается Евдокия от Анны Монс или уже вошедшей в силу новой пассии царя, Марты Скавронской, которая впоследствии стала Екатериной I. Поговорив с Евдокией, майор пришёл и на следующий день, потом ещё и ещё... Потом, как показала на следствии старица Капитолина, следившая за бывшей царицей: «К ней, царице-старице Елене, езживал по вечерам Степан Глебов, и с ним цело-валися и обнималися. Я тогда выхаживала вон... Письма любовныя она принимала и к нему два или три письма писать мне велела».
В шубе - на кол!
Всю свою нерастраченную нежность, всю любовь, все чувства Дуня отдала Степану. Вот как она ему писала, предчувствуя скорую и грозную разлуку: «Забыл ты меня так скоро. Не угодила тебе ничем. Мало, видно, твоё лицо и руки твои, и все члены твои, и суставы рук и ног твоих политы моими слезами... Свет мой, душа моя, радость моя! Видно, приходит злопроклятый час моего расставания с тобой. Лучше бы душа моя с телом рассталась! Ох, свет мой! Как мне на свете жить без тебя? Как быть живой? И только Бог знает, как ты мне мил. Носи, сердце моё, мой перстень, меня люби, я такой же перстень себе сделаю... Я тебя не брошу до смерти». Их отношения продолжались целых 9 лет.
О любви между бывшей царицей и майором Пётр узнал случайно. Началось следствие по делу царевича Алексея, и царь захотел выяснить, не мутили ли здесь воду Лопухины. Доброхоты из монастыря тут же заложили царицу-монахиню. Пётр, хоть сам и заточил свою жену в монастырь и даже добился развода с ней, страстно взревновал. Плюнув на продолжающуюся ещё войну со шведами, ревнивец прискакал в монастырь, видимо, надеясь увидеть милующуюся парочку. Но застал только богомолок. Тем не менее розыск по политическому делу был приостановлен, и все силы царь бросил на выяснение подробностей «измены».
Выяснять, впрочем, нужды не было - дело представлялось предельно ясным. При Глебове нашли и подаренный царицей перстень «лазоревый с яхонтом», и любовные письма. При царице - идентичный перстень «лазоревый с яхонтом» и любовные письма от Глебова. Запуганная Евдокия на очной ставке с майором призналась, что «жила со Степаном Глебовым в блуде». Майор же запирался до последнего. Первую пытку - 34 удара кнутом на дыбе - он выдержал героически, и это при том, что даже самым закоренелым преступникам давали за один раз не более 15 ударов. Степан терпел и когда его посыпали горящими углями. Когда его, измученного и раздетого догола, бросили в камеру, где вместо пола лежали доски, утыканные гвоздями остриём наверх, Глебов держался ещё 6 дней. На исходе этой пытки Степан, находясь уже почти без сознания, признался, что «сошёлся с Евдокией в любовь», но вину царицы отрицал.
Разъярённый Пётр задумал майору лютую смерть. Обычно, когда сажали на кол, инструмент казни проходил человека насквозь, и несчастный умирал сравнительно быстро. Но Пётр уготовил Степану кол с перекладиной, на которой казнимый, имея внутри с полметра смазанного салом дерева, мог сидеть и агонизировать долгое время. Так оно и случилось. Кол со Степаном воздвигли на Красной площади, а поскольку время было зимнее, заботливые палачи укутали майора в шубу, шапку и меховые сапоги - чтоб не помер от холода раньше времени и не испортил царю забаву. Но Степан умудрился всё-таки испортить. Терпя невероятные мучения, он молчал, не издав ни единого крика. И только на вторые сутки, почувствовав близкую смерть, попросил причастия. Священники из страха перед Петром ему отказали. Тело майора было брошено в ров.
Евдокия пережила бывшего мужа, любовника, сына и внука, российского императора Петра II, тихо скончавшись в Москве в возрасте 62 лет. Вот как написала о ней жена английского посланника: «Она сейчас в годах и очень полная, но сохранила следы красоты. Лицо её выражает важность и спокойствие вместе с мягкостью при необыкновенной живости глаз».
P. S. Портрет Степана Глебова история не сохранила. Время фаворитов при царицах ещё не пришло.
