Хакима Серукаева считается в селе счастливицей. Около единственного продуктового магазина в Якупове стоит подвыпивший молодой башкир в съехавшей на затылок шапке.
«Баба Хакима молодец, повезло ей, – размышляет парень. – Тут поглядеть, так все почти в таких избушках на курьих ножках живут. Мне иногда неудобно перед стариками, что дом мой с евроокнами и выложен сайдингом, но я на работу в город езжу, за восемьдесят километров. Очень бедные в районе все, тут и заработать-то негде. Молодёжь, кто мог, все уехали. А Хакима, дай ей Аллах здоровья, хорошая бабка. Встречаю её на днях в мечети, говорит, опять письмо в администрацию увезла, сказали, пересмотрят вопрос по моему дому, верила до последнего. И надо же, правда, вмешались, пересмотрели. Повезло, что ко Дню Победы успели, так бы стояла в очереди вместе с другими стариками».
В дом ныне покойного ветерана Великой Отечественной Мухамадьяра Серукаева 8 мая пришли гости из местной администрации. Вдова ветерана, мать пятерых детей, 83-летняя Хакима Серукаева по случаю их приезда надела новую шаль. Хотела было платок праздничный повязать, но передумала: «погода не по-весеннему холодная, дома сыро и мрачно, ещё, не дай Бог, простыну, встречу по привычке в тёплой шали». Бабушка Хакима не может усидеть на месте – в любимом кресле, схватила со стола хлеб, но вспомнила, что воды нет в рукомойнике, значит, чаю не попить.
«Неплохо бы дойти до колодца, но сил нет, ноги болят, – вздыхает счастливая обладательница сертификата, – посижу ещё, может, кто из соседей заглянет, попрошу принести воды ведёрко». Снова тяжело опустилась в старенькое кресло, задумалась. Соседи сказали: государство выделило ей деньги на квартиру. Пожилая женщина, борющаяся за право дожить в человеческих условиях, сразу пошла собирать свои немногочисленные пожитки. «Складывать-то нечего, – тихо шепчет бабушка. – Документы вот эти бы не забыть. Одежду тёплую, – Хакима смотрит на покосившийся шкаф. – Ох, так у меня всё тёплое, в лёгком дома зябко. На скамейке иногда посижу в халате, ветер подует, в избу зайду, а тут не теплее». Она дождалась: местные власти привезли долгожданный сертификат на покупку жилья.
«Скучать буду по мечети, – бормочет, перебирая дрова в печи своим бадагом, бывшая совхозная доярка, – в городе-то пешком не сходишь, надо добираться, зато печку эту больше топить не придётся. Как вспомню, молодая была, печник пришёл её класть, я говорю, неправильно кирпич кладёшь, надо не так, пол-улицы обогреваться будет, а он мне, мол, иди отсюда, неси на бутылку лучше деньгу. Тяжело мне уже всё. Утром проснусь, кушать хочу, холодно в доме, а встать сил нет. В уборную-то надо во двор идти, я испростыла вся. В те года хоть весна тёплая была, не дуло из окон, я уж в мае-то и печь не всякий день топила. А нынче ну очень тяжело, стены треснули ещё сильней, шутка ли – столько снегу было, теперь весь дом пропитался влагой. Дочери сказала, к ней поближе пусть квартиру ищет мне, она в Челябинске на Северо-Западе живёт».
«Пока сертификат не дадут, пусть носит бабушке воду из колодца»
В апреле 2013 года по настоянию местного омбудсмена дом вдовы ветерана, «не добравший» одного процента до признания ветхо-аварийным, вновь посетила жилищная комиссия. Бабе Хакиме действительно повезло: челябинцы возмутились решением властей, согласно которому вдова ветерана войны будет доживать свой век в разваливающемся домике. Удобства во дворе, ближайший колодец в трёхстах метрах, окна круглый год заклеены скотчем, чтоб не дуло. На стенах и потолке огромные щели. Проводку чинил, пока был жив, муж Хакимы, ветеран Великой Отечественной и Советско-Японской Мухамадьяр. Не стало деда – провода прогнили и свисают под потолком, грозя коротким замыканием и пожаром.
Уполномоченному по правам человека по Челябинской области во время приезда в дом Серукаевой местные чиновники сказали, что старушка якобы стояла в очереди на улучшение жилищных условий, но была исключена несколько лет назад по протесту прокурора. Потому как в первом акте дом признан ветхо-аварийным, а во втором – пригодным для жизни. «Пока сертификат старушке не дадут, пусть этот самый прокурор и носит ей каждый день воду из колодца за триста метров, – поддержал челябинцев омбудсмен. – Если это правда, я буду ходатайствовать перед его руководством».
Бабе Хакиме все эти тонкости и интриги непонятны. Из своей пенсии в восемь тысяч она выкроила сегодня целых сто рублей, купила триста граммов шоколадных конфет: отмечать так отмечать. Малограмотная доярка, кутаясь в мужнин старый пиджак, знает одно: ей повезло больше, чем ему. Когда Мухамадьяр сильно сдал – сказались фронтовые ранения, ноги отказали, – она стала просить у соцзащиты инвалидную коляску. Местные власти сразу сказали: дело это хлопотное и небыстрое. Не в их компетенции взять да и достать из закромов Родины необходимую ветерану, эту самую Родину защищавшему, коляску. Мухамадьяр уже не вставал с постели, а вместо инвалидного кресла в их дом приносили поздравительные открытки и телеграммы с Днём Победы, днём рождения ветерана и Новым годом.
Коляску Серукаевым всё же привезли. Только выделили её, когда Мухамадьяра уже не стало.
