Сначала его в армию... не брали. Приходил в военкомат 3 раза сам. Но его отправляли домой с формулировкой — мы людей с двумя высшими образованиями не берём, 18-летние ещё не кончились. Мы каждый раз были счастливы и всячески отговаривали его от армии. В четвертый заход, ему, наконец, повезло...
Распределили его в часть под Москвой. Почему — так и осталось для нас загадкой. После учебки отобрали в разведроту элитного подразделения. Это еще большая загадка, ведь он же с Северного Кавказа, людям оттуда априори не доверяют. Потом выяснилось, что свою роль сыграли именно 2 образования и профессиональные занятия спортом.
Этот год я прослужила вместе с ним. Итог — он 6 раз побывал в госпитале, я потратила тысяч 150 на одежду, еду и лекарства.
Причины попадания в лазарет всегда были разными. Его призвали жарким летом, а в части неделями не было воды. Иногда даже для питья. Мылись они раз в неделю, траншеи копали беспрерывно. В итоге — фурункулёз от грязи и сапог. Температура у брата поднималась до 42, даже аспирин невозможно было достать, не то что врача. Я помню, как стояла на улице и кричала в телефонную трубку заместителю по воспитательной работе (очень хорошему мужику, который сам дал сотовый телефон всем родственникам и очень помогал ребятам): «Я вызываю в часть «скорую» и если вы её не пустите, а мой брат умрёт, вы из тюрьмы не выйдете!» Слава богу, нашлись и вода, и врач, и лекарства.
Я ездила к нему через выходные с сумками с едой, лекарствами и деньгами. Выходил он всегда не один. Я и представить не могла, что палка колбасы может входить в горло целиком. Кажется, они её даже не разжевывали. Потом мне брат рассказывал, что родственники поблизости были далеко не у всех, потому выходили ребята с ним просто поесть. Деньги и лекарства — только то, что помещается в карман, все остальное нещадно крали. Я сама покупала более удобные берцы, но они снашивались уже через 2 месяца. Тельняшки и береты покупались также и его друзьям, потому что «кто же им купит, если не ты?» Я бы не удивилась, если бы и автомат с патронами надо было мне доставать...
Дедовщины в части не было! Во многом потому, что комбат был настоящим офицером, прошедшим войну в Таджикистане. Но проконтролировать всё он тоже не мог.
Самый настоящий ад начался зимой в 40-градусный мороз. В карауле мой брат стоял чуть ли не через ночь. Говорит, что его один из младших офицеров невзлюбил. За что? А просто так. В армии же не спросишь. И опять госпиталь — пневмония, гайморит. Зато 2 недели отдыха, радовался брат. Как только его возвращали в часть, его тут же ставили в караул. Опять госпиталь. В шестой раз главврач госпиталя позвонил ротному и попросил не ставить его в ночь в холод, потому что выяснилось, что у брата еще и редкая форма аллергии — на мороз. Но в ту же ночь он снова стоял в карауле...
Про стрельбы я боюсь рассказывать — это подорвет веру в обороноспособность страны. Про политзанятия вышло смешно. Поскольку мой брат учился на историческом и даже успел поработать в школе, он про Великую Отечественную войну знал побольше, чем те, кто вел занятия. Он перебивал и исправлял офицеров. В итоге с указкой у карты почти полгода стоял он.
В пыльном июне он сам приехал ко мне с вещами. Армия не оплатила ему даже билет домой. Когда до отхода поезда оставались считанные минуты, я подошла к проводнику и попросила его присмотреть за ним: «Понимаете, он только что освободился». И это была не оговорка.
Через 2 месяца я поняла как нам повезло. В армию пошел мой двоюродный брат. Его часть находилась под Махачкалой. Его друга-сослуживца зарубили топором, расчленили и тайно захоронили. Несчастная мать неимоверными усилиями смогла добиться возбуждения дела. Сама вместе с прокурорами искала тело. И нашла! Она собирает материалы и я верю, напишет об этом душераздирающую книгу.
Мои братья стремились защищать Родину, а вынуждены были сохранять себя. Они шли туда с радостью, а возвратились с незаживающими душевными травмами. Может быть, когда-нибудь будет по-другому. А пока...
Дорогие мужики! Возвращайтесь домой живыми!
 |
|
| Ирэн Булатова Журналист |
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
