Заскорузла, заржавела старая советская машина «гражданской обороны», давно как-то ее не смазывали и не чистили. Сейчас начальники разбираются друг с другом, решают, кого делать крайним. А многочисленные активисты и волонтеры — проправительственные и оппозиционные вперемешку — трудятся на завалах Крымска, толкаясь локтями с официальными спасателями.
Как и в случае с лесными пожарами два года назад, низовая волонтерская самоорганизация и госсистема борьбы с ЧС — это две практически непересекающиеся плоскости. Волонтер — персонаж сомнительный по определению: уже одним тем, что проявил инициативу, он поставил под сомнение всемогущество и авторитет государственной системы. В брюзжании краснодарских чиновников по поводу «приезжих», которые «нагнетают», проявляется эта бюрократическая ревность. «Вас тут не стояло!»
Теперь — стоят. И всем важно бы это понять. Государство — больше не монопольный организатор и менеджер гражданской активности. В любой острой ситуации немедленно будут возникать низовые инициативы, люди будут очень быстро самоорганизовываться (благо новые коммуникации позволяют это делать), а на призывы «сидите дома и не мешайте профессионалам» реагировать с нескрываемым презрением. «Мы уж как-нибудь сами решим».
Правда, в этом стихийном волонтерстве пока что и правда немало суеты и непрофессионализма. Людей, имеющих соответствующий опыт и при этом не работающих в госструктурах — единицы. Многие из людей, желающих помочь, так и не идут дальше желания, поскольку попросту не понимают, где и как они могут это сделать таким образом, чтобы от их усилий была реальная польза. Политактивисты, чаще всего оказывающиеся в запевалах процесса, нередко склонны к дешевому самопиару на волонтерских акциях. А если ты «беспартийный», то оказаться статистом в чьем-то рекламном ролике, да еще и политическом — как-то особенно неприятно.
Эта ситуация, особенно рельефно проявившаяся сейчас на событиях в Крымске, ставит на будущее две проблемы.
Проблема № 1 — как должен быть устроен интерфейс взаимодействия между официальными структурами и быстро возникающими ad hoc проявлениями низовой самоорганизации граждан.
Проблема № 2 — где и каким образом будущие общественные лидеры и инициаторы волонтерских акций будут получать необходимые знания и компетенции, чтобы в нужный момент суметь задействовать естественное желание людей сделать доброе дело с максимальной для этого самого дела пользой.
По первому вопросу — пора менять логику госмашины, на уровне мышления каждого чиновника. Еще советская по генезису схема «мы тут работаем, а вы не мешайте» должна быть заменена на «здесь и сейчас мы работаем вместе с вами». Да, возможно (и скорее всего) эти люди, которые сейчас едут в волонтерский лагерь в Крымске, а два года назад ездили на пожары в Мещеру, не будут голосовать за правящую партию. Но здесь и сейчас они не для того, чтобы митинговать. И логика работы государственных служб, особенно в чрезвычайных ситуациях, должна учитывать и уметь использовать их с толком. И не просто «по случаю», а на уровне правовой базы, законов, норм и правил. Страна, общество стало другим — власти тоже пора меняться в соответствии с требованиями времени.
Возвращаясь к истории с системой оповещения: если, как мы теперь знаем, о надвигающемся на Крымск потоке власти знали за несколько часов, что мешало быстро промониторить социальные сети («Вконтакте», «Одноклассники» и другие по геотегам — и разослать в личку (а то и на мобильники тем, у кого они указаны) просьбы помочь с оповещением соседей? То же касается основных сотовых операторов — можно ведь было разослать сообщения на все телефоны, находящиеся в зоне действия данной конкретной соты. Одно понятно: в наше время даже в маленьком провинциальном городке одни лишь милицейские сирены и бегущая строка в телевизорах — уже каменный век. А когда цена вопроса — сотни жизней, это не просто абстрактный разговор о технологиях.
Второе — где и как учить профессиональных организаторов волонтерской деятельности. Тут самое важное, что практика, пожалуй, в данном случае даже ценнее теоретических знаний. В 1990-91 годах, в мои 11-12 лет, я в течение года каждые выходные ездил с группой более старших ребят в солнцевский дом престарелых — который тогда, в эпоху развала Союза, представлял собой фактически дом смерти. Бабушки и дедушки неделями лежали в собственных испражнениях, гнили заживо. Персонал, сидевший подчас без зарплаты, занимался ими, мягко говоря, по остаточному принципу. Мы меняли им простыни, сажали на утку, мыли их, мазали йодом гнойники, кормили привезенной из дома едой, выводили погулять тех, кто еще мог ходить; но самое главное — разговаривали с ними. Брошенные, больные, нередко слепые и/или глухие одинокие старики, а в те годы еще у каждого второго — целая коллекция военных орденов и медалей над кроватью — то, что не передашь на словах или в книгах: опыт на всю жизнь. Как и несколько простых, но крайне полезных навыков, типа: тем, у кого нет зубов, фрукты лучше тереть на терке и давать с кашей; в группе должны быть не только те, кто моет-кормит, но и те, кто способен подолгу сидеть и разговаривать, иначе старики обижаются, и т.д...
Школа и высшая школа — самое место учиться всему этому. И чем раньше начнешь, тем лучше. В Солнцево с нами ездили детишки лет 7-8, чья роль сводилась к чтению выученных детских стихов про машу и кашу — но это было очень важно и тем, и другим. Навыки жизни в трудных и экстремальных условиях, мобильности, взаимопомощи, координации действий — лучше всего отрабатывать в летних лагерях или турпоходах; тот же «Селигер», когда окончательно забудется его бурная политическая предыстория, я думаю, рано или поздно станет одним из мест, где всему этому будут учить и учиться. Кроме того, чем больше людей будут получать такой опыт в других странах, где волонтерское движение имеет гораздо более богатые и давние традиции, уже давно ставшие технологиями — тем лучше.
Трагедия в Крымске — надо это понимать отчетливо — увы, из тех, каких в ближайшее время будет еще немало. Мир вступает в эру климатических и техногенных катастроф, и весь вопрос в том, как государства и общества будут на них реагировать. Достанет ли активных людей — неважно каких политических взглядов — способных в трудный момент сорганизовать других на общее дело, спасти, помочь, утешить, восстановить. А в следующем году, если брать тот же Крымск — еще, к примеру, и вновь начать посадки саженцев деревьев на склонах (а в других частях страны — и на месте сгоревших лесов). И хватит ли у власти гибкости и мудрости, чтобы, по крайней мере, осознать, что она в этом поле больше не одна.
Юрий Стоянов: для России стабильность - это отсутствие резких движений 
Нас «сберегут» или «отбракуют?» 
Вернуться и выжить. Как привыкать к жизни на родине 
Екатерина Собчик: В одной профессии можно играть разные роли 
