Елена Зелинская: Разруха по умолчанию

Например. Известный журналист в своем интервью говорит, что культура — это движение от простого к сложному внутри человека.

Патриот заходится от гнева: как смеет этот грязный либерал делить людей, презирать простого человека — он ненавидит свою родину! Простота, кстати, так и выпирает из подобного текста, ну это так, к слову.

Констатация разрухи трактуется как призыв и ликование по поводу разрухи, как приветствие всего, ведущего к разрухе. Добраться до совета «писать точно в унитаз», дабы избежать разрухи в туалете, мы просто не успеваем: застреваем с расстёгнутыми штанами, споря о праве разруху замечать.

Не вызывают восторга «Бурановские бабушки» у человека, сколько-нибудь отягощённого представлением о финно-угорской культуре: они ведь оскорбляют русский народ!

Поинтересовались, почему всё-таки Кобзону не дают американскую визу: хотели плюнуть в Кобзона, а попали в Россию!

Тошнит от ряженых ветеранов и бравурных проездов тяжелой техники: покусились на святое!

Малейшее сомнение в благотворности действий властьпредержащих: хотите развалить страну!

На картинке дяденька не похож на плакат «Будьте бдительны!» — мазня и оскорбление общественного вкуса!

Вопросительный знак как таковой начинает приобретать злонамеренный характер.

Иногда мне кажется, что в голове вечно оскорбленного патриота навеки застыла картинка, сложенная из первой прогулки с папой на выставку ВДНХ, фильма «Свинарка и пастух», «Мишек в сосновом бору» и тёти Вали с Хрюшей, которые умело убаюкивали его с самого детства. Простой человек, которого не существовало никогда и нигде, кроме высокохудожественных произведений соцреализма, высокоморальный герой труда, стахановец с пролетарским чутьем, старый рабочий, который, откинув со лба седую прядь, назидательно водит паяльником и клеймит какофонию Прокофьева.

Образ Родины, который является из этих гневных отповедей — неотесанной, словно вырубленной топором, уныло бредущей по собственному пути, напоминает по глубине осмысления стандартный набор иностранца: медведи, матрёшка и водка.

Покушение на этот благостно-зловещий образ, расхождение реальности с воспоминанием о заключительных эпизодах «Кубанских казаков», а главное — злостная попытка указать на это расхождение, вызывает у охранителя чувство, словно его разбудили рано утром, тряся за плечо, и вылили на голову холодную воду.

Его ведь учили только бороться «против». «За» — он не умеет. И другим не даёт.

Смотрите также:

• Отчего межнациональные стереотипы такие обидные? →
• Константин Кудряшов: 13-13. Не в нашу пользу →
• Собчак интереснее октября 93-го →