Это коридор с холодильником Бирюза и скрипучий паркет, об который боишься занозить ногу; два стула для вещей вместо уютного шкафчика, да пара изношенных ботинок. Каждая комната – кладбище отживших свое вещей. Старые бумажные обои, местами истертые до дыр. Стены в многочисленных «наколках» от кнопок (помните, раньше модно было вешать плакаты). Свет по системе «дерни за веревочку, лампочка и зажжется». Это подоконник с единственным цветком, столетником, и кровать, давно лишившаяся ножек и пропитанная запахом пота, старости и табачного дыма.
Самое современное, что есть в этой квартире – это компьютер, который порой спасает от одиночества и дырявых носок, а самое интересное – это большой микшерный чехославацкий пульт «лохматого» 1982 года. Иногда Сашка пишет стихи и песни. Но это уже Арбат, такой же старый, как вещи в его квартире, полный таких же странных людей, как он сам. Он, дитя прошедшего времени, слишком далекий от слов «уют» и «ежедневное счастье».
Что может дать мне Сашка? Ничего! Но именно здесь я понимаю всю серость своего обеспеченного мира, где пытаешься научиться только одному – ждать! Именно ожидание непонятно чего притаилось на его кухне. Может ожидание завтра за остывшим чаем на замусоленном столе? И не смущает закомплексованного парня его желание ждать. Его смущает только бессмысленная привычка жить. И газеты, как попало сваленные на полу в туалете, и разбитая раковина с протекающим смесителем, и балкон, заваленный всяким хламом и зашторенный застиранной синей тряпкой. Да, некоторые люди до сих пор так и живут! Для них перестройка все еще продолжается. В сознании.
Морозова Юлия Михайловна, Москва
