Я руковожу проектом помощи сиротам уже 12 лет. Начинал в 1998 году, в самый разгар кризиса. Тогда от кризиса пострадала вся страна, и сиротские учреждения не были исключением. Помогать сиротам тогда было просто - нужно было всё: обувь, одежда, книги, игрушки и многое другое. Но с самого начала я понимал: материальная помощь - это самое легкое, но не самое главное. Если не заниматься социальной адаптацией детей сирот (грубо, но более доступно – если не вправлять им мозги), то все остальное не имеет никакого смысла. Если не заниматься трудовым воспитанием, профподготовкой и трудоустройством детей-сирот, то закупка и развоз по детдомам теликов-великов, ботиночек-курточек, роликов-саночек не имеет смысла. Такая помощь воспитанникам детских домов не принесет пользы, а принесет вред, так как поддержит в сиротах потребительские, иждивенческие тенденции, делая из них тунеядцев и дармоедов.
Это не громкие слова, это квинтэссенция 12-тилетнего опыта на огромном поле деятельности – 150 детских домов в 10-ти областях, на площади почти в миллион квадратных километров. То есть, отсутствие желания работать у воспитанников и выпускников сиротских учреждений, равно как и тяга к алкоголю, привычка к дармовщине – это широко распространенное явление. Этим страдают почти все сироты, а существующая государственная система содержания и воспитания сирот не только не препятствует этому, но максимально усиливает эту тенденцию.
Не исправляет данной ситуации и вмешательство общества, хотя мы с вами знаем, что обычно общество, если вмешивается, поправляет государство. Однако, в данном случае, это не так, по одной простой причине: общество в массе своей абсолютно не разбирается в проблеме социального сиротства, граждане находятся во власти ложных стереотипов, которые им ретранслируют СМИ.
Большинство средств массовой информации по традиции, из года в год призывают помочь сиротам одеждой и обувью (одеть и накормить), взять в семью (усыновить), вообще не учитывая, что за долгие годы работы общества и государства над проблемой сирот ситуация меняется. Могу сказать, что за то время, которое я занимаюсь сиротами, финансирование увеличилось в десятки раз. То есть настолько, что по идее, помощь со стороны была бы не нужна, если бы не тотальное российское воровство. Но про воровство сиротских денег в двух словах не расскажешь, про это нужно отдельную статью писать.
В первом приближении, казалось бы, какое дело большинству граждан до детей-сирот? Да никакого! Даже не проводя специальных социологических исследований, скажу: большинству до сирот дела нет. Интересуется темой и что-то реально делает менее одного процента населения.
Тем не менее, я считаю необходимым информировать общество об этой проблеме. Причина проста: я абсолютно убежден, что последствия социального сиротства, безнадзорности и беспризорности коснутся каждого. Сироты не появляются из «неоткуда» и не исчезают «вникуда», социальная среда, которая порождает безнадзорность, беспризорность и социальное сиротство – она громадная, поэтому избежать соприкосновения с ней крайне трудно.
Конкретный пример: девушка, доброволец нашей команды, была ограблена в лифте молодым человеком с ножом. Когда преступника, благодаря записям установленных в подъезде и лифте видеокамер, поймали, выяснилось, что он выпускник одного из провинциальных детских домов. Такие случаи не единичны.
Почему криминализуются бывшие детдомовцы? Все очень просто: несмотря на то, что финансирование сиротских учреждений увеличилось в десятки раз (до 40 000 рублей В МЕСЯЦ(!) на одного воспитанника), это никак не сказалось на социальной адаптации (читай «подготовленности к самостоятельной жизни») этих воспитанников. Сиротские учреждения, несмотря на то, что носят статус педагогических, на самом деле являются резервациями, где сирот просто содержат. Уровень образовательной подготовки воспитанников крайне низкий, а о воспитании говорить просто не приходится.
Конкретный пример: у нас есть свой реабилитационный центр для сирот, куда мы привозим детдомовцев выпускного и предвыпускного возраста, чтобы они могли получить первый опыт работы на госпредприятии, опыт самостоятельного ведения быта, и всего прочего, что, в сущности, и входит в понятие «социальная адаптация». Так вот, мы одинаково открыты для всех сиротских учреждений, но из 150-ти детских домов, которым мы оказываем помощь, едва ли наберется 15, директора которых готовы этим заниматься. Почему так? Да все просто: большинству директоров детских домов и интернатов для сирот не нужны лишние хлопоты (даже минимальные), их не интересует дальнейшая судьба воспитанников, а интересует материальная помощь – в виде товаров, денег, стройматериалов, автотранспорта.
Считаю важным заметить, что бюджетных средств, которые выделяются государством, в частности на одежду и обувь воспитанников (так называемый мягкий инвентарь) более чем достаточно. Там, где от этих денег «пилится» меньше 50%, дети одеты лучше, чем я, или мой сын. Ну, а там, где до сирот доходит меньше 50%, там конечно, «нужда» заметна.
То же самое можно сказать и о питании.
Поэтому я не верю директорам сиротских учреждений, которые плачут о горестной судьбе, об «урезании финансирования».
Конкретный пример: мы на протяжении ряда лет оказывали помощь интернату для детей-сирот в Обидимо Тульской области – в приличном объеме (все задокументировано), но никак не удавалось пересечься с директором. Причина проста: так как все мы добровольцы, и имеем основную работу, а помощь сиротам – это хобби, мы ездим только по субботам. Большинство директоров детских домов, ради того, чтобы получить материальную помощь, если нужно, готовы подъехать и в субботу. А с директором интерната в Обидимо (тогда был Толордава Темур Нодариевич) мы увиделись только один раз – 13 июня 2009 года. Он провел нас по интернату, пожаловался на тяжелую жизнь, нехватку бюджетных средств. Мы спросили, куда же уходят бюджетные деньги, на что он показал нам свежеотремонтированный санузел, сказав, что вот, львиная доля денег ушла на ремонт. Директор не догадывался, что за полчаса до его прихода его заместитель показывала тот же самый санузел, уверяя, что он отремонтирован на деньги благотворителей. Я точно знаю, что в Интернете несколько десятков благотворительных организаций регулярно собирают пожертвования в денежном и товарном виде для интерната в Обидимо, только не в коня корм. Теперь понятно, почему. Я не знаю ответа на вопрос: ремонтирует ли директор санузлы на деньги спонсоров, списывая при этом и бюджетные средства, или ремонтирует на бюджетные средства, «списывая» деньги жертвователей. Кстати, при данном разговоре я был не один, у меня есть два свидетеля из числа тех же добровольцев.
Итого: мы видим, что если материальная помощь доходит до сирот, то на пользу она им не идет. Если только давать, ничего не требуя, то сирота садится на шею государству и обществу. Кстати, это закреплено законом – сирота имеет право находиться на полном гособеспечении до 23 лет. Привыкая жить на всем готовом, после 23 лет бывшие детдомовцы просто неспособны к труду, и идут побираться или воровать. Таким образом, мы растим и содержим громадную армию будущих тунеядцев, алкоголиков и преступников.
Что делать? Ответ простой: нужно законодательно закрепить обязательное трудовое воспитание сирот во всех сиротских учреждениях. То есть обязательный труд каждого сироты – от получаса до нескольких часов в день, в зависимости от возраста.
А сейчас ситуация абсурдная: прокуратура запрещает воспитанникам детских домов даже полы мыть у себя в комнате, заявляя, что это принудительный труд, и полы должна мыть уборщица! Кто может вырасти из таких детей?
