В ходе недавнего опроса социологи ВЦИОМа выяснили, что подавляющее большинство россиян (84%) считают себя патриотами. О чем свидетельствуют результаты опроса? Хорошо это или плохо? Что представляют россияне под понятием патриотизм? Чему верят и чего боятся наши соотечественники? С оптимизмом ли они смотрят в будущее? На эти и другие вопросы ответил директор российского социологического центра ВЦИОМ Валерий Федоров о российском патриотизме
«АиФ»: - Тема патриотизма вечна, всегда люди этим интересуются. На мой взгляд, сегодня слово «патриотизм» стало менее ругательным, потому что лет 10-15 назад «рафинированная интеллигенция» отчуждалась от него. Расскажите несколько слов об этом исследовании и о том, как вы оцениваете, с точки зрения социологии, эти цифры.
В.Ф.: - ВЦИОМ имеет возможность судить о том, как россияне воспринимают патриотизм, как они демонстрируют свои патриотические чувства на основании довольно обширного материала. Мы ведем опросы с конца 80-х годов, тогда России, как независимого государства еще не существовало, она была еще в составе СССР. Теперь, спустя 20 лет, мы имеем возможность сопоставлять то, что люди говорили тогда, и сейчас. Эволюция заметна. Если на излете советской эпохи патриотизм был советский, то российский рождался в муках, на противопоставлении союзу. Ельцин и его последователи пытались показать, что Россия – это самостоятельная держава, с которой нужно считаться. Так как большинство наших соотечественников выросли в советской идеологии, российский патриотизм казался весьма странным, потому что раньше слова «Россия» и «СССР» использовались, как синонимы. Для нашего патриотизма в Советском Союзе «почва разъезжалась под ногами»: советский патриотизм был заклеймен, как реакционный. Во всей советской истории находилось только плохое, отрицательное. Затем, когда СССР распался, оказалась выбита из–под ног последняя почва для советского патриотизма. Спустя 20 лет, существует группа россиян, которые называют себя «советскими патриотами». Причем, это люди, которые не обязательно выросли в советское время: происходит передача культурного кода в некоторых семья, как правило, это люди, которые голосуют за КПРФ, считают, что СССР - «золотой век» нашей истории. Конечно, сегодня уже это некоторая экзотика, маргиналия.
Сегодня общераспространенным является патриотизм российский по многим причинам, в том числе, потому что далеко зашел процесс «разбегания»: когда мы все существовали в одной стране, но эти 20 лет не прошли даром. По-разному строится идеология, политический курс, по-разному работают СМИ, возводятся барьеры между жителями разных бывших советских республик. Политическая история, экономическая история развиваются по-разному. Сегодня мы в большей степени ощущаем себя россиянами, чем в советское время.
Но есть специфические российские особенности: ситуация 90-х годов, неудачных реформ, которые обещали сделать жизнь лучше. Реформы с точки зрения большинства россиян, пошли не туда, Россия была поставлена на грань выживания. В 90-е годы у нас был экономический кризис, дефолт, террористические атаки со стороны Кавказа, расползающийся пожар по разным республикам, когда не только Чечня, но и Дагестан, Ингушетия превращались в полыхающие зоны. Это образовало совокупность угроз существования России как государства. Но наш народ и государство нашли в себе силы не допустить такого развития событий. Приход эпохи Путина был связан с разворотом тенденции: мы падали, теряли и в 1999-2000 годах все развернулось в обратную сторону. Это вызвало прилив патриотических чувств, пошла позитивная динамика. Опять стало модно любить Россию, не модно ее унижать оскорблять, говорить, что у нас все плохо.
«АиФ»: - У нас недавно в гостях был Владимир Жарихин, который сказал, что «мы и наше руководство еще не осознали Россию как огромную самостоятельную страну, а не как 1/15 от Советского Союза», прокомментируйте, пожалуйста, это высказывание.
В.Ф.: - Я бы сказал, что мы это уже осознали. Владимир Жарихин у нас специализируется на СНГ и, может быть, слишком много внимания придает этому. А наши опросы показывают, что сегодня россияне не интересуется тем, что происходит в бывших советских республиках. Нас больше интересует, что происходит в США, в некоторых Европейских странах, Китае. Мы себя сравниваем с лидирующими государствами мира, а не с Украиной, Молдовой, Эстонией. Сокращение культурных и экономических связей тоже сказалось на том, что у нас выросло целое поколение, не бывавшее ни в одной из советских республик, не читало их национальную литературу. Интересный момент: известно, что Украина – вторая по численности страна на территории бывшего СССР, мы провели опрос, хотели бы россияне изучать украинский язык. Большая часть населения говорит, что им не нужно ни по прагматическим аспектам, ни по культурным, даже, несмотря на то, что многие россияне - выходцы из Украины. Это иллюстрация того, что процесс разбегания зашел достаточно далеко. Но это не уникально. Во многих других советских республиках происходит что-то подобное. Уровень российского патриотизма сильно корреллирует с экономической ситуацией, с успехами или поражениями нашей страны на «разных фронтах», например, в спортивном.
«АиФ»: - Некоторое время назад пытались ввести в Россию день флага, это не прижилось. Но потом мы побеждали в футболе и отношение к флагу резко поменялось, в связи с чем?
В.Ф.: - Этот закон работает и в обратную сторону. Когда мы вылетаем с чемпионата мира по футболу или проигрываем зимнюю олимпиаду, тут же начинаются мучительные поиски ответа на вопрос: почему? Если кто-то мысли прагматически и пытается осознать, почему у нас не работает советская система подготовки спортсменов, то кто-то рассуждает эмоционально, и его патриотические чувства существенно слабеют. Такие панические рассуждения, которые были широко распространены 20 лет назад, сегодня ко многим возвращаются.
Но есть глубокая основа для кризиса патриотизма – это то, что в советском патриотизме было больше объединяющего, была общая цель, общие принципы, правила игры, которые нам казались довольно справедливыми. Сформировалось впечатление, что даже если ты не будешь эффективно, упорно работать, то все равно жизнь будет нормальной: у тебя будет и машина, и квартира. То есть существовали уравновешенность и спокойствие. Сейчас мы живем в несовершенном рыночном обществе, которое не гарантирует процветания, оно дает некоторые возможности, но, к сожалению, большинство не может воспользоваться ими. 80% опрошенных считают, что российское общество устроено несправедливо. Люди уже разобрались в правилах игры, которые есть, но возникла новая проблема, что эти правила игры многих не устраивают. Люди не видят возможность развития, роста, процветания для себя и своих семей. Это закладывает сильнейшую мину по развитие патриотизма. Да, мы все жители страны, гордимся прошлым, но не знаем, чем еще мы можем гордиться. Идет поиск, чем можем гордиться из нашего СЕГОДНЯ. Идет поиск на уровне подсознания. Напомним, что в послании Федеральному Собранию, с которым Президент выступил прошлой осенью, говориться, что наше поколение еще ничего не создало. Мне кажется, это очень тонко подмечено. Если ты считаешь себя русским человеком, надо понимать, чем ты гордишься. Из нынешнего нам гордиться практически нечем. Яхтами Абрамовича может гордиться только малая часть наших сограждан, тем, что попали в Forbs, что бизнесмены покупают недвижимость за границей, по большей части, вызывается стимул к разжиганию социальной розни. Мы можем не любить Америку, но когда мы держим айфон, летаем на Боинге, понимаем, что это страна высочайшей технологической культуры. Нам нужны вещественные подтверждения нашей крутизны. Да, у нас есть определенные свидетельства: Перельман, Алферов - Нобелевский лауреат. Перельман оперирует в области чистой абстрактной математики, но никто этого не знает и, вряд ли, сможет понять. В представлении большинства россиян он выступает в качестве юродивого, это не человек, на которого можно равняться. Некоторое время назад был персонаж, который, на мой взгляд, претендовал на роль героя – это Евгений Чичваркин. Это очень яркий персонаж, человек без связей, начав карьеру с места на рынке, создал огромную компанию, установил нестандартную корпоративную культуру. Но сегодня конец этой истории печален, у нас опять дефицит ярких личностей, с которых можно было бы делать себя. Конечно, Путин остается кумиром у большинства россиян, но он – «силовик», а к силовикам у нас нестандартное отношение. Хотелось бы, чтобы героем был человек без погон.
«АиФ»: - Не противоречат ли Ваши слова цифрам? 84% населения называют себя патриотами, но служить в армии не хотят?
В.Ф.: - Я напомню, что призыв появился только во второй половине 19 века. То есть всегда военная служба – это удел профессионалов. Но тут есть поворот к лучшему. Сегодня люди не против призывной армии, потому что имидж армии улучшился, наша армия показала, что она что-то может (события августа 2008г.), изменился срок службы. То есть сегодня большинство россиян не против службы в армии по призыву, но на определенных условиях. В этой группе сторонники мужчины, пожилые. В целом у нас преобладание призыва. Это пример того, что в 2000 годах нас накрыл прилив патриотизма. Даже армия, дискредитированная дедовщиной, сумела повысить свой авторитет в глазах россиян. Но вся остальная жизнь – жизнь на гражданке. Очень важно для нас найти способ жить «без погон».
«АиФ»: - У подавляющего большинства служение в армии будет самым ярким впечатлением в жизни, так ли это?
В.Ф.: - Я согласен с этим. Жизнь стала более динамичной, разнообразной, напряженной. Если раньше темп работы, учебы был более расхлябанным, сейчас отдохнуть особо не получается. Чтобы поддерживать не выдающийся, средний жизненный уровень, надо крутиться. Это заставляет людей не искать экстрима, его достаточно и в повседневной жизни. Наоборот, людям хочется расслабиться от такого темпа. Как результат, можно назвать летний отдых, главное условие которого - пляж. За последние 10 лет не было ни одного исследования, которое не показало бы, что активный отдых ушел на периферию, потому что активности достаточно в повседневной жизни. Мы с трудом справляемся с этим уровнем жизни, который навязан Европой, США. Новое поколение, которое вырастает уже в быстром темпе жизни, лучше адаптировано. Без особых психологических стрессов, дискомфорта к этому относятся. Но тот, кто пережил советское время, до сих пор испытывает эту «ломку». Мы периодически задаем вопрос: адаптировались ли люди к тем переменам, которые произошли в стране в течение 10-15 лет. Интересно, что до кризиса, в период, и после доля тех, кто не адаптировался, велика. Это травмы болезненные и не изжитые до сих пор. Но идеология, законы, правила игры стали другими.
«АиФ»: - Считаете ли вы, что сугубо русская национальная идея подняла бы патриотизм народа? Есть ли у нас национальная идея? Считаете ли, что наше православие занимает важное место в становлении патриотизма народа?
В.Ф.: - Православие - это национальная религия. Сегодня более 80% опрошенных относят себя к православным. Но когда начинаешь спрашивать, что вкладывается в это понятие, выясняется, что это креститься после прохождения церкви, крестить своего ребенка, иногда зайти в храм, поставить свечку. Ни исповеди, ни участия в жизни церковной общины - ничего практически нет. Обрядовая часть отработана, но основ вероучения мы не знаем, не принимаем реального участия в церковной жизни.
Есть 2 группы: молодые и старые - те, кто относятся к вере более серьезно, чем остальные. Для стариков имеет значение тема загробной жизни. Для молодежи вера - не есть что-то запретное, необычное, а важный компонент жизни. Они пытаются относиться к этому откровенно и для себя решать вопрос: верить или нет. А все, что между, - исключительно обрядовая сторона. Говорить, что православие возбудит у этих людей патриотизм, я бы не стал.
Что касается русской национальной идеи, существуют 2 проблемы. Межнациональные конфликты, которые, в связи с распадом СССР, захлестнули нашу страну, показали, что мы видели слишком много жертв: молдаване, украинцы, Фергана. Очень хорошо, что в России не было таких межнациональных конфликтов. Конечно, у нас была Чечня, но это более комплексная проблема - это не проблема ненависти русских и чеченцев. Чечня больше убедила нас в том, что если мы хотим сохранить нашу страну, мы не должны воспринимать ее, как этнически однородную. Хорошо, если есть многообразие культуры, диалог.
Я могу привести некоторые цифры. На опрос: кто я такой? - 18% называют только свою национальность, а 58% отвечают: «Я - гражданин России».
«АиФ»: - То есть, крики из Интернета: «Мы - русские!» не характерны для истеричной части общества?
В.Ф.: - Для интернета это, как раз, очень характерно. Эта часть общества не очень большая, но активная. Но это не результативно для страны в целом.
Вот еще полезная цифра. Мы спрашивали, как люди относятся к браку с иностранцами. В Советское время, напомню, это было что-то невообразимое, запретное, ненормальное. А теперь 32% полагают, что это нормально, 22% - иногда допустимо, 16% - недопустимо ни при каких обстоятельствах. Это говорит о том, что можно быть патриотом, но жить с иностранцем. Вот интересный пример ответа нашей респондентки: «Я родилась в России, но вышла замуж за итальянца... я не считаю, что в этом нечто зазорное. Для меня патриотизм, когда я обучаю русскому своего мужа-иностранца, для того, чтобы он мог дома говорить на моем родном языке». Границы рухнули, трудно получить Шенгенскую визу, но возможно, мы ощущаем себя, как часть большого мира. Большой мир приходит к нам, и мы сами приходим в него. Наша молодежь учится в Европе, иногда они связывают свою жизнь с новой страной, пытаются там остаться, иногда - нет, возвращаются. В целом у нас 7% россиян рассматривают для себя возможность эмиграции, это существенно меньше, чем было 10-15 лет назад. Это свидетельство того, что мы разобрались в том, как устроена наша жизнь, научились играть по правилам. Все мы понимаем, что требуются огромные усилия, чтобы переехать в другую страну.
«АиФ»: - Согласны ли Вы с тем, что люди действительно приняли правила игры, повышается престиж образования, и это никак не мешает патриотизму?
В.Ф.: - Согласен. Но я могу рассказать и другие ситуации. Переезд в другую страну - это нормально или нет? 20% - считают это неприемлемым, 30% - считают это нормальным. а 26% - что в некоторых случаях это нормально. Для многих сейчас Украина, примерно, как Коста-Рика. Жесткой границы - Ближнее, Дальнее Зарубежье - нет, она стирается. Большая часть населения считает переезд на ПМЖ за границу приемлемым. То есть можно оставаться русским, но при этом переезжать на ПМЖ в другую страну. Есть явление - «Русский мир». Около 125 миллионов человек в мире считают себя русскими, но в целом в мире русских гораздо больше, некоторые насчитывают до 300 миллионов. Это немного преувеличенные оценки, но, тем не менее, за границей живет огромное количество наших с вами родных людей. Мы не можем сегодня говорить о том, что быть российским патриотом равно жить в России. Можно быть патриотом, живя во Франции. Но лучше, если бы русский оставался здесь, а не искал приют на чужбине. Чтобы это было так, государство должно удерживать людей, создавать стимулы, чтобы потом, даже уехав туда, нашим людям хотелось вернуться. Мы должны сделать нашу страну более привлекательной для жизни, чем другие страны. Пока это не удается.
«АиФ»: - Как Вы оцениваете настроение, когда мы себя идентифицируем с неким событием, например, история с Михаилом Плетневым, которую мы воспринимаем как личный упрек?
В.Ф.: - Мне кажется, что это неплохо. Если бы стало наоборот, то это считалось бы показателем неблагополучия: госслужбы существуют отдельно, а народ - отдельно. В 90-е годы это очень сильно ощущалось. Сегодня люди понимают, что если на просторах мира с россиянами что-то происходит, то это важно. Когда наших моряков захватывают в плен пираты, вся страна следит, а потом рукоплещет нашим переговорщикам, морякам, которые их освободили. Я считаю, что это отлично. О ситуации с Плетневыим, пока суд не вынес решения, говорить проблематично. Человек, руководящий российским национальным оркестром, представляет нашу страну в премиальных аудиториях мира, и возникает такой скандал. Конечно, это болезненно, это повод придумать оправдания для него: наверно, это не он занимался такими вещами, а подстроили заговор против него. Это попытка защитить в своем собственном представлении репутацию человека, которым Россия может гордиться. Я считаю, что это нормальная реакция для людей.
«АиФ»: - Она характерна только для россиян?
В.Ф.: - В разных странах реагируют по-разному, ситуации тоже бывают разные. Страна должна защищать своих граждан, где бы они не находились. Возникает вопрос, должна ли страна защищать людей, совершивших преступление? Пример того, история с российским гражданином Бутом - оружейным бароном, которого американцы просили им выдать. Как относиться к такому человеку? С одной стороны, у него создана репутация: оружейный бизнес основан на смерти, крови. С другой стороны - он наш, и даже в Тайланде его не выдают. Такого рода коллизии очень скользкие, но в то же время это тест, насколько мы готовы рационально, прагматично и честно относиться к ситуациям, в которых фигурирует нечестное население граждан. Конечно, подходить к презумпции невиновности - это принцип юстиции, а человеческое отношение более комплексное, сложное. Если мы не будем к этому болезненно относиться, это значит, нам все равно. Но, к счастью, мы до этого еще не дошли.
«АиФ»: - Как думаете, почему у премьера Путина показатель выше, чем у Медведева?
В.Ф.: -Путин и Медведев воспринимаются, как члены одной команды. Но при этом Путин воспринимается, как основатель, «отец», старший брат этой команды, а Медведев - либо младший брат, либо сын. Их воспринимают как соратников, единомышленников, но при этом больше доверия отдается Путину, потому что при всех сложностях, проблемах, 2000 годы для России были успешными, у него больший стаж работы на страну. Путина уважают за то, что он реально сделал, многие считают, что он вытащил страну. Медведев - молодой президент, нравится людям, если он будет участвовать в следующих выборах, он их, безусловно, выиграет, все рейтинги это показывают. Но сделал он пока гораздо меньше, чем Путин. Поклонники Путина и Медведева - на 70% одни и те же люди, поэтому в своих рейтингах вопросов, за кого вы будете голосовать, мы никогда не ставим в один список Путина и Медведева. В целом, рейтинг Медведева подрастает. Казалось, недавно мы его выбирали президентом, но уже половина его президентского срока прошла, и уже можно определиться в своем отношении к этому человеку. В основном, за него ранее голосовали, как за выдвиженца Путина. Сегодня люди ценят его за новый курс на модернизацию, за политический стиль, характер, достаточно жесткий, этот человек - не «размазня», за смену многих руководителей, новые цели, новый политический курс по борьбе с коррупцией. Люди больше симпатий отдают Медведеву не просто в качестве аванса, а в качестве реальной оценки того, что он может, и что он делает. Я думаю, что у него отличные шансы. Посмотрим, что будет через 2 года.
«АиФ»: -Какие опросы вы будете делать в ближайшее время?
В.Ф.: - У нас есть регулярные опросы, а есть разовые. В регулярных мы спрашиваем, как люди относятся к власти, кому доверяют, а кому - нет, как относятся к СМИ. Задаем вопросы экономического характера: как легко удается найти работу, какое материальное положение, в правильном направлении движется наша страна или нет. При этом каждый опрос мы стараемся разбавлять интересными темами, которые не важны для политиков, но полезны людям. Например, мы проводим опрос, как относятся люди к шоколаду: кто его ест, что это - лакомство или утолитель голода, какие марки больше нравятся, отношение к русскому шоколаду и т.п. Потом будем проводить опросы, связанные с ЕГЭ, будем спрашивать родителей, детей, которые сдавали ЕГЭ, к чему это привело, поступили ли дети в ВУЗы. Как правило, опросы показывают, что после битвы, люди остыли и говорят более рационально, трезво о том, о чем говорить не хотели. Будем спрашивать о политике, межнациональных отношениях, идейных предпочтениях, о реституции церковного имущества. В общем, тем для опросов у нас будет немало. Заходите на наш сайт WCIOM.RU. Максимум того, что мы спрашиваем, стараемся каждый день вывешивать в интернете. Наша логика - возвращать обществу его мнение.
«АиФ»: - Были ли исследования об Интернете?
В.Ф.: - Да, были. Уровень проникновения Интернета в массы растет. В крупных городах он растет интенсивнее, растет доля тех, кто «живет в сети» постоянно. Но при этом сохраняется цифровой разрыв. Например, среди россиян в возрасте 60 лет и старше, только 3% выходят в Интернет. Идея перевода в Интернета государственных услуг сейчас продвигается, она очень современна, технологична, но если будет доведена до абсурда, то есть исчезнут оффлайновые услуги, то она оставит треть населения России без государственного сервиса.
Интересно исследование, посвященное социальным сетям, уже есть интернет-социология. В России это не очень развито, хотя интернет-опросы проводятся. Например, в Америке основное большинство опросов проводятся не личным интервью, а по телефонам. Но в нашей стране это еще не воспринимается обществом. Есть психологические особенности: многие люди считают, что по телефону нечего болтать, есть опасения и страхи по поводу мошенничества. В Америке больше опросов проводится по интернету, люди активно отвечают на них, они (интернет-опросы) вытесняют живые панели. Надеюсь, что в результате государственной политики, через 5-7 лет мы тоже перенесем значительную часть опросов в Интернет.
Социальные сети захватывают Россию, согласно опросам.
Мне кажется русский Facebook - интеллигентная сеть в России, но при этом не очень многочисленная, в отличие от сети «Вконтакте».
«АиФ»: - Вот во ВЦИОМЕ занимаются изучением общественного мнения, скажите, а какие исследования за последние время вас удивили?
В.Ф.: - С одной стороны, меня уже ничто не удивляет, но с другой стороны, если бы не было поводов для удивления, то работать было бы не интересно, нужно было бы переходить в другую сферу. Например, повод для удивления - парадоксы общественного сознания. Мы можем с равной степенью проникновенности защищать две противоположные точки зрения. Это встречается очень часто в наших опросах. Это для меня источник оптимизма, источник интереса к работе.
«АиФ»: - Спасибо Вам за Ваши ответы. Вы занимаетесь чрезвычайно интересной работой, которая часто становится кредом для журналистов и для размышлений общества.
В.Ф.: - Мы всегда работаем для вас!
