Следуя за ветрами перемен, он менялся семь раз. Чаще, чем в любом из европейских государств.
Мелодия первого гимна была заимствована Александром I у его британских родственников. И только в 1833 г. при Николае I появился собственно национальный гимн на слова воспитателя царских детей поэта Жуковского. Музыку сочинил придворный композитор Алексей Львов. Это было знаменитое «Боже, царя храни». Гимн просуществовал до 1917 г.
После Февральской буржуазной революции короткое время исполнялась «Марсельеза». В 1918 г. большевики ввели партийный гимн — «Интернационал» с его фальшивым «Кто был ничем, тот станет всем». На взлёте Победы 1945 г. появился сталинский «Союз нерушимый республик свободных», переживший и самого Сталина, и Хрущёва, и Брежнева, и Андропова. Менялись слова, но величественная музыка, написанная руководителем Ансамбля песни и пляски Советской армии А. Александровым, дожила до мятежных времён Бориса Ельцина. Мастер великой ломки, он отважился заменить его на мелодию из оперы Михаила Глинки. Парадокс состоял в том, что опера называлась «Жизнь за царя». Впрочем, в кремлёвских коридорах Бориса Николаевича за глаза так и именовали — царём Борисом.
Чьи интересы?
Сегодня с небольшими корректировками снова исполняют «старый новый гимн». Большинство населения обновлённых слов гимна не знает. И очень смешно смотреть, как во время торжественных заседаний Государственной думы депутаты вяло шевелят губами, изображая, что и они поют.
У безразличия населения к гимну есть глубинные причины. Государство и во времена империи, и в советский период не было хранителем народа. Российский и в первую очередь русский народ использовался как строительный материал для имперских амбиций, прихотей царей, как «пушечное мясо» в чужих интересах. Сколько русских душ было загублено за идею славянского братства, в битвах «за Константинополь», в войнах за чуждые народу интересы австрийских и французских династий. Разве нужна была русскому народу Первая мировая война, опрокинувшая нас в кровавую революцию и гражданскую войну? 20 млн. сгинуло на полях Великой Отечественной. Слава генералиссимуса досталась «великому Сталину». А народу-победителю — растянувшиеся на десятилетия разруха, нищета, бесправие.
Всякий раз, когда принималось очередное решение об «ускоренной индустриализации», о «пятилетке в три года», о «догнать и перегнать», жертвой становился народ. При освоении «советского Севера» десятки тысяч узников ГУЛАГа сгинули в шахтах Воркуты и Колымы. При строительстве Байкало-Амурской магистрали вся трасса была застроена малоприспособленными для жизни бараками. Времянки эти стоят до сих пор. И доживают в них свой век забытые «герои великих строек».
«Живите ж тыщу лет, товарищ Сталин! И как бы трудно ни было здесь мне,
Я знаю, будет много чугуна и стали
На душу населения в стране».
В послесталинские времена власть не столь жестоко, но по-прежнему своевольно относилась к народу. Металл, ракеты, танки, «свобода Африки», Патрис Лумумба, «зато нас все боятся», «Куба — да!» ценились выше, чем благо собственного народа. Взбрело Хрущёву «отписать» (как собственную вотчину) Украине Крым, и никто не спросил мнения проживающих там русских. Захотелось поосваивать целину (ныне отошедшую Казахстану) — и миллионы «добровольцев» отправили в степь. «Если партия сказала, комсомол ответил YES», — шутили в те времена. А собственное Черноземье (рязанские, тамбовские, орловские, курские земли), веками кормившее страну, было обречено на запустение.
Стать народом
Справедливости ради нужно сказать, что в последние несколько лет в «Аргументы и факты» всё чаще приходят письма, окрашенные другим настроением. Выбираясь из нищеты, люди начинают задумываться не только о своей личной судьбе, но и о судьбе всего народа. Звучат непривычные, непростые вопросы. Что значит быть народом? Кто мы для власти — электорат, население или народ? Почему позволяем себе жить так плохо? Почему французы, англичане, итальянцы при каждом случае ущемления прав десятками тысяч выходят на улицы, а мы, русские, ругаем власть и сидим по домам?
Отвечать на такие вопросы непросто. Слишком долго мы, россияне, были «винтиками» в идеологических конструкциях политиков. Ещё непривычно звучат голоса тех, кто говорит о сбережении народа. Ещё не изжита привычка во всём уповать на вождей-спасителей, «мудрую партию».
И тем не менее признаки самоосознания народом себя множатся. Социологические опросы фиксируют рост чувства человеческого достоинства, чувства свободы, солидарности. У людей исчезает страх, появляется собственный голос, критический взгляд на порядок вещей. Более 70% людей заявляют, что власть нарушает их права. Это не значит, что власть столь уж плоха. Народ стал требовательнее.
Похоже, что эти новые сигналы доходят до высокопоставленных ушей. Уже действует несколько национальных программ, прямо касающихся житейских интересов народа. А в недавнем выступлении кандидата в президенты Д. Медведева на втором Гражданском форуме отчётливо прозвучала тема «благополучия людей», «государство — для человека».
* * *
Первый российский гимн, списанный с британского, исполнялся без слов. Царя Александра I, увлечённого в первые годы царствования идеями европейского либерализма, смущал не столько призыв «Британия, правь морями!», сколько другая строка — «британцы никогда не будут рабами». Нам о таких словах российского гимна пока ещё приходится только мечтать…
