В селе идёт всё неспешно. Имам колесит за рулём своей «Нивы» в домашних тапочках, отары текут через село на высокогорные пастбища, как текли и много веков назад, а бабушка Ула становится чем дальше - тем лучше... Село Каменномостское гордится своей историей. В начале XIX века через него проскакал Грибоедов, приклонив на ночь голову у порохового склада. Армия генерала Ермолова тогда блюла здесь границу: тоненькая речка Малка разделяла село на две части, и местные жители «из России» «на Кавказ» ходили босиком, по пропуску, через каменный мост. Теперь мост бетонный, а на складе, памятнике республиканского значения «Сарай Каменномостский Кавказской береговой линии», спит корова крестьян Крымуковых… В начале ХХ века в селе гостил Киров. «Где-то между Грибоедовым и Кировым и родилась наша Ула».
- Ула - моё упущение, - кается глава поселения Ауес Беев под напором прессы: недавно даже из Чехии по её поводу звонили. - Конечно, больше ей надо внимания уделять! Это же уникум! Ну ничего - к юбилею всё организуем: открытки, поздравительные адреса, материально как-нибудь тоже…
Районка «Зольские вести» шумиху поднимать тоже долгое время не спешила. Не было, можно сказать, весомого информационного повода. «А вот сейчас статья точно будет, как-никак юбилей!»
И правда, юбилей. Уле Маргушевой - 125 лет. Сто-два-дцать-пять...
«Ровесница Ленина, вах!»
45 625 дней
И что будешь делать с такой героиней?.. Целый век и ещё четверть… О чём говорить? И я ехала просто посмотреть, как человек улыбается в 125, и ещё увидеть маргушевский буфет - вместилище трёхлитровых стеклянных банок с рисом и гречкой. Буфет этот, с дверцами, обрамлёнными золочёным кантом, не сильно младше самой владелицы. (Здесь всё невольно меряешь по ней, по Уле. Дата официального основания села, 1853 г., - всего на пару десятков лет больше. Младшей внучке - на 110 лет меньше…) На внутренней стороне двери буфета, по светлому с изнанки дереву, Ула начала писать краткую летопись рода, которую продолжили за неё потомки.
Собственно, сама она сделала одну только запись. Самое главное событие в её жизни. Рождение сына. «Ахмед къышалхуар 1963 10 июня утром 6 часов».
Сына Ула Маргушева родила, выходит, в 79...
В год, когда Ахмед Маргушев умер от цирроза печени (и пять его детей сделали каждый своей рукой об этом запись на дверце старого шкафа), их бабушка забыла всю свою предыдущую жизнь. И проснулась знаменитой.
В этот год, 2005-й, она поменяла советский паспорт на паспорт РФ.
Настоящее время Улы
Паспортный стол, увидев год рождения - 1884-й, проявил уважение. «Зольские вести» обошли факт молчанием. Односельчане тоже давно привыкли к бабушке, как к неизменному горному пейзажу, и не удивились, как не удивлялись и родам на восьмом десятке. И остаётся только догадываться, как эта сенсационная по нашим меркам информация просочилась из Малкского ущелья на большую землю, но общественность выказала недюжинный интерес к бабушке из Каменного Моста.
Может, мы тут просто слишком быстро живём, что 125 нам кажется много… А если медленно проживать каждый день, то скоро перестанешь им удивляться.
…Я ехала и думала, что же спросить у своей героини. Мне уже сообщили, что со смерти сына этот мир Уле перестал быть интересен, а всё, что было до, она хорошенько забыла.
- Жизнь-то плохая была, потому и не помню… - Ула Бербековна садится в кровати, ей помогает сноха Фатима. Сноха страшно молода - 45 лет: «Я когда за Ахмеда замуж вышла, она уже старенькая была, когда первую внучку ей родила - ей 100 исполнилось». Ула хорошо меня видит. Слышит. И жутко смешит Фатиму. Я не знаю, чем. Она смешит её на кабардинском. Фатима - мой переводчик. Она думает, свекровь прожила так долго, потому что никогда не ела острого, специй и перца. Глава поселения думает, причина в хорошем муже. «Вряд ли с Татымом было легко», - переводит Фатима бабушкины слова. Её муж Татым умер вскоре после рождения сына, сам родился в 1880 г. Бабушка говорит длинно и звонко. До меня доходят только осколки её острот. Я пытаюсь их склеить, понять...
Она и правда их подзабыла, свои 125 лет… Сорок пять тысяч с хвостиком дней в Малкском ущелье. От них остались только несколько: как хоронила первого мужа, погибшего на Финской; как рыла окопы; как ходила босиком через высокий хребет и ночевала у Малки. Ещё странный день, когда «пленный немец прыгнул с горы и сам себя убил». А потом ещё несколько тысяч колхозных трудодней, похожих один на другой… Вот и вся биография. Или это Фатима так коротко переводит?
- Как же вы такую долгую жизнь прожили, бабушка?
- Разве я долгую жизнь прожила?
- …! Самый счастливый день помните?
- Одни трудности - и выбирать не из чего.
- Трудно долго жить?
- Жить вообще трудно. И долго - нелегко.
- Бабушка, я хочу увидеть, как вы улыбаетесь.
- Кому нужна фотография беззубой бабки?
На маленьком дисплее своего фотоаппарата я показываю Уле получившийся снимок: старуха с золотым зубом, блестящим в уголке рта. Улыбки на экранчике нет. Однако я чувствую - внутри Ула смеётся. Только не знаю, над чем…
- Похожая на меня! - кивает она на мой цифровик, ничуть не удивляясь, хотя такой «мыльницы» не видела даже её сноха…
Деникин и Путин
выглядит Ула Маргушева лет на 100. В селе кто-то говорит, что всё это, мол, ошибка паспортистки или она сама специально себе лет приписала. Глава говорит, как и положено главе: «У нас есть официальный документ, а бумаге мы должны верить!» Маленькое расследование, проведённое в местных анналах, когда даже приезжал специальный человек из столицы республики, показало: по бумагам всё точно… Самой Уле Маргушевой давно всё равно - 100 ей или 120. Она спит без снов. Любит сладкое. Разговаривает со старшими замужними внучками по мобильному. Они зовут её Мамашхо, Большая Мама... Складывает домиком ладони для молитвы 5 раз в день - внутренние часы заведены сто лет назад, ей не нужно видеть стрелки часов, чтобы знать время намаза. И часов в её комнате нет. Получает пенсию - 6 тысяч. Кормит этим всю семью. Дни рождения не празднует со времени смерти сына. Мечтает увидеть, как достроится большой дом. Фундаменту во дворе уже третий десяток лет. В селе нет ни одного строения старше её - дома из саманного камня живут, как обычные люди, не дольше…
«Стена над Улиной головой, - говорит ещё одна родственница, сидящая в ногах её постели, - уже падает». Стене 70 лет. «Такая бабушка, надо бы помочь ей, что ж вы?!» Эта родственница ведёт линию жалобщицы: помогите материально… Сама Ула спокойно спит и под падающей стеной.
- Бабушка, а вы Сталина помните? Он хороший или плохой?
- По мне так хороший.
- А Медведева знаете?
- Лицо знаю, фамилию плохо помню. Путина - хорошо. Что Путина - я Деникина помню!
«Кто это?» - переспрашивает меня Фатима. «Ну, белогвардеец…» - «А! Так это ещё до меня было!» - У Фатимы тоже свой счёт: медленный и - чтобы рядышком, близко, понятно... Без всяких там белогвардейцев.
- Бабушка, как хотите юбилей отмечать? - юбилей у Улы - 15 апреля 2009 года.
- Шикарно. В последний раз. С внуками и соседями.
- Что вам раньше дарили?
- Ковёр для молитвы, кувшин для омовения, альбом для фотографий…
- Что сейчас хотите в подарок?
- Всё у меня есть. Нету ванны.
- Бабушка, скажите что-нибудь на дорожку... ну, мудрое, для молодёжи…
Бабушка желает нам что-то длинно на своём, кабардинском. Мне выдают перевод - короткий и острый, как нож: «Бабушка сказала: «Чтобы не было войны».
«На дорожку» я иду смотреть знаменитый маргушевский шкаф. Фатима, как в раму, вступает в пробитую, бесстекольную дверь, и я делаю снимок, где она в обрамлении дней, исписанных руками её семьи: «Папа умер 42 года 13 дней», «Марианна вышла замуж 18 января вечером»… В этом доме - медленное время. Своё, родное, близкое.
