Кризис и безработица: что будет дальше?

Могу высказать свою субъективную точку зрения. По моим представлениям, Россия участвует в строительстве глобальной фондовой пирамиды, которая не отличается таким размахом, как в прошлые годы, но нечто подобное происходит сегодня. При этом Россия – мировой чемпион по росту фондового индекса. С начала года до начала мая российский фондовый индекс вырос на 53%. Китайский для сравнения – на 42, бразильский – на 37, индийский – на 24, индексы развитых стран либо выросли на 2-3%, либо снизились. Сегодня в России мы можем констатировать рост уже более чем на 80%. При этом ВВП России за первый квартал снизился на 9,8% по отношению к первому кварталу прошлого года. В сравнении с четвертым кварталом прошлого года падение составило 23,5%. Российская промышленность апрель к апрелю снизилась на 16,9%. Не нефтегазовые доходы бюджета в мае по сравнению с апрелем снизились на 24%. То есть нет никаких макроэкономических объективных факторов для роста фондовых индексов российских предприятий. Это говорит о том, что природа роста российского фондового рынка иная, чем поступательное развитие экономики. Эта природа, по моему мнению, спекулятивная. То же самое с ситуацией на нефтяном рынке. С начала этого года цены на нефть выросли в два раза. При этом никакой холодной зимы, подъема мировой экономики, дополнительных факторов, таки как увеличение потребления или снижения добычи, мы не видим. Но нефть выросла в два раза. Почему? Потому что природа роста нефтяных котировок такая же, как котировок акций, то есть спекулятивная. Кто, по моему мнению, является движущей силой? Прежде всего это крупнейшие американские банки, которые в прошлом году получили значительную помощь от американского правительства. Было принято решение, что они могут досрочно погасить свои обязательства перед американской администрацией. Это значит, что до 1 октября активы американских банков будут проданы. Это прежде всего ценные бумаги развивающихся рынков и нефтяные фьючерсы. В свою очередь, до 1 октября мы будем наблюдать падение фондового рынка в России и падение нефтяного мирового рынка. Сложно сказать, насколько оно будет глубоким. Мы должны понимать, что под второй волной банковского кризиса имеется в виду ситуация с тем, что рубли, за которые покупаются российские ценные бумаги, будут конвертироваться в валюту, давление на рубль будет усиливаться, и значительные средства из международных резервов страны будут израсходованы на плавную девальвацию рубля. Дай бог, чтобы я ошибался. Но, к сожалению, сегодня все говорит в пользу моих предположений, вплоть до того, что в этой игре участвуют не только иностранные, но и российские банки. Мы с вами наблюдаем привлечение вкладов физлиц под высокие проценты. За счет чего российские банкиры собираются расплатиться с вкладчиками? Российские банки сейчас занимают у ЦБ под 15% годовых. При этом мы постоянно слышим разговоры о том, что проценты по кредитам должны быть снижены. Но ЦБ кредитует под 15, банкиры привлекают под 20. Куда уходят деньги? Очевидно, что они не идут на поддержку реального сектора экономики, а в другие адреса, прежде всего в российский фондовый рынок. Наши банкиры надеются, что успеют выскочить до того, как рынок обвалится. Практика показывает, что этого еще никому не удавалось. Насколько глубоко будет падение рынка, сказать не могу. Предполагаю, что осенью доллар будет стоить больше 40 рублей. Вторую волну кризиса, связанную в том числе с девальвацией, ожидаю не только я, независимый экономист, но об этом постоянно говорит господин Кудрин, упоминает вице-премьер Шувалов, об этом говорят аналитики крупнейших российских банков. Все сходятся во мнении, что осенью что-то случится. Что касается долларового кредита, еще год назад я советовал переходить на рубли. Но всегда кажется, что я-то успею. Все попадут, а я успею. Не получится. Если есть возможность уйти, пусть даже под в два раза больший процент, в рублевый эквивалент, это нужно делать, особенно сегодня, когда ситуация еще более-менее стабильна. Тем более это относится к длительным кредитам. Если ждать, в следующем году можем получить ситуацию, когда почти все ипотечные валютные кредиты окажутся в зоне риска, заемщики по ним не смогут расплатиться.

К модернизации в этом году точно не прейдем. В этом году нет планов, но есть деньги, а следующем году, возможно, будут планы, но уже не будет денег. Хотя модернизацию можно осуществлять и без особых финансовых вливаний. В моногородах ситуация тяжелая, кроме ориентированных на производство сырья. В промышленных моногородах ситуация очень сложная. Усугубляется тем, что некогда единые производственные комплексы сейчас разрушены, мы это видели на примере Пикалёво. Пикалёво в 2004 году было разрушено как единый хозяйственный комплекс. Там было решено продать 3 производства из пикалёвского комплекса. Глиноземный завод, который в итоге перешел к господину Дерипаске, цементный завод перешел под контроль госпожи Батуриной, затем компании «Евроцемент групп», и «Метахим» остался у прежнего собственника. Нужно отметить, что сырье для пикалевского глиноземного завода поставлялось с Кольского полуострова АО «Апатит». Сегодня оно контролируется господином Гурьевым, сенатором Мурманской области. В 2005 году они повысили цены на сырье для Пикалёво в 1,5 раза. Оказалось, что к 2007 году тонна глинозема, который вырабатывали в Пикалёво, строила 10 тыс рублей, а на мировых рынках - от силы 8,5 тыс. Производство оказалось невыгодным. При этом цементный завод работал на отходах глиноземного завода и третье предприятие, производящее соду, работало тоже на отходах глиноземного производства. Когда предприятие оказалось убыточным, Дерипаска решил его перепрофилировать и выпускать цемент, и в моногороде оказалось 2 цементных завода. При этом господин Дерипаска еще в 2007 году уведомил администрацию области о сокращении почти тысячи работников с основного предприятия. Поскольку прекратились поставки отходов на пикалевский цементный завод, там производство остановилось и тысяча человек оказались на улице сразу. Вслед за пикалевским цементным заводом остановился и «Метахим», потому что не оказалось сырья. Никакие структуры в этой ситуации не могли ничего сделать. Больше того. Сделка по разделению единого производственного комплекса была одобрена ФАС. О том, что в Пикалёво не все хорошо, с лета 2007 года знали в правительстве. Были совещания, но никто ничего сделать не мог, потому что с одной стороны олигархи федерального масштаба, одинаково приближенные к премьеру и президенту, с другой стороны есть объективные экономические обстоятельства, которые не позволяют остановить производство. Что произошло две недели назад, а именно приезд премьера Путина в Пикалёво, можно назвать трагической ошибкой, потому что многократно доказано, что если сигнал, который идет в систему, а мы имеем в виду социальный сигнал с периферии, идущий в центр, получает положительный ответ, система может трансформироваться на любой другой уровень, как на более высокий, так и на менее высокий. Будут изменения системы. Получив один раз ответ на посланный сигнал, она будет вести себя, как джинн, которого выпустили из бутылки. Он будет проявляться где угодно. Не наездятся. Уже сегодня значительная часть чиновников находятся в моногородах, а их по стране около 460, где люди по примеру Пикалёва грозятся перекрыть трассы, взять в заложники руководство и так далее. Это последствия ошибки. В Пикалёво через 3 месяца, после окончания действия договора, который был заключен на поставку сырья из «Апатита» на глиноземный завод, Путину придется ехать еще раз, потому что производство опять встанет. Рубцовск Алтайского края. Точно так же ситуация не была подвластна губернатору Алтайского края. «АлтТрак» был разорен при участии прямых конкурентов - «Агромашхолдинга», в который входят Владимирский и Волгоградский тракторные заводы. Были проекты по кооперации с белорусскими и челябинскими тракторостроителями, по производству тракторов и бульдозеров по немецкой технологии. Этого не получилось. Вместо этого в 2007 году арбитражный суд Сибирского округа принял решение о банкротстве «АлтТрака», чья история насчитывает 67 лет – с 42-го года, когда были эвакуированы Харьковыский и Сталинградский транспортные заводы. Сегодня последние 12 тракторов, заложенные еще в прошлом году, рабочие не выпускают из цеха. Задолженность по зарплате превысила 60 млн рублей, без денег они не отдают эти трактора. Последние 12, хотя в советские времена этот завод выпускал до 30 тыс. тракторов. Страшно, что во всех моногородах, у которых возникли проблемы с градообразующими предприятиями, остановлены ТЭЦ, то есть срывается подготовка к зимнему сезону. Хотя чиновники уверяют, что зиму пройдем без сбоев, уверенности в этом нет. Если сегодня ТЭЦ стоят, не проводятся профилактические работы, не осуществляются закупки топлива, как эти моногорода могут пройти зиму без сбоев? Будут лететь и трубы, и батареи, будет отключаться отопление, потому что банально нет денег на расплату с поставщиками сырья. Вся надежда сегодня на то, что мировой экономический кризис чудесным образом рассосется. Уповать на грамотные действия властей не приходится, просто нет ресурсов. Если это случится и волшебным образом начнут поступать дешевые иностранные кредиты, все будет хорошо. Скорее всего, этого не случится. Готовиться нужно к худшему – что волнения будут продолжаться. Запаса прочности у моногородов нет. Предприятия встают. На примере «Русского вольфрама» мы видим, что это значит. Зиму он пережил с дырами в крыше. Говорить, что «Русский вольфрам» заработает, можно с большой натяжкой – оборудование слишком сильно испорчено за время простоя. Никаких перспектив по разрешению ситуации, кроме чудесного завершения мирового экономического кризиса, я лично не вижу.

Если говорим о продаже, жилье надо продавать срочно. Причем по тем ценам, по которым сможете договориться. Если покупать – надо ждать. Никаких предпосылок, кроме голословных заявлений, например, госпожи Батуриной о том, что в сентябре мы опять увидим рост цен на недвижимость, мы сегодня не видим. 75% строек по России стоят, ипотечное кредитование упало в 5 раз, государственных средств на развитие жилищного строительства мы не наблюдаем. Это факторы, которые могли бы сыграть в пользу повышения цен на жилье. Есть и другой нюанс. По Москве непроданными стоят порядка 2,5 млн кв. метров готовых площадей. Застройщики не могут продать даже это. Потому что нет спроса, нет денег. В значительной степени рынок недвижимости в тучные годы – это был рынок плеча, то есть 75% сделок были обменом меньшей квартиры на большую. Доплата, эти 5 тыс. долларов за метр, была за 15-20 кв. метров, на которые улучшались жилищные условия. На это плечо часто брались ипотечные кредиты. Сегодня нет возможности заработать деньги на улучшение жилищных условий и нет возможности взять кредит. Поэтому застройщики будут снижать цены, просто нет другого выхода, иначе банки будут забирать жилье в собственность и реализовывать по тем ценам, по которым они смогут получить назад выданные в кредит деньги. Стоит ждать снижения цен. Год назад я говорил, что в этом году мы увидим снижение цен в 2 раза, по некоторым позициям оно уже случилось. Земля под Москвой упала более чем в 2 раза. Столичное жилье подешевело процентов на 30-40 уже. Стоит ждать дальнейшего снижения. В 2 раза мы увидим в этом году, в следующем году еще больше. Поэтому надо ждать. Если есть возможность, потерпеть, потому что сегодня цены на жилье сдерживаются административно. Есть административный ресурс региональный, с которым осуществляется поддержка рынка. Вложены деньги, которые необходимо вернуть. Деньги – это цемент, коммуникации, стройматериалы, которые тогда стоили значительно больше, чем сегодня. Поэтому, конечно, административным региональным властям сегодня крайне важно вернуть вложенное. Вопрос в том, что у них это не получится. Вот это административное сдерживание приведет к тому, что рынок вместо плавного снижения может просто обрушиться. Дай бог, чтобы он снижался плавно. Иначе будет больно всем. Прежде всего нам с нами, потому что региональная администрация сильно расстроиться и, как говорит премьер Путин, правда, по поводу другого персонажа, будет находиться в условиях стресса, а в условиях стресса будет осуществлять не совсем адекватные действия.

Я два года назад написал альтернативный законопроект о противодействии коррупции, изучив международный опыт и ратифицированную РФ Конвенцию по борьбе с коррупцией. Несмотря на значительные усилия по его продвижению, значительное количество публикаций, мы не смогли донести идеи, которые вложили в этот законопроект, а я был руководителем группы и основным автором законопроекта. Потому что, как часто бывает, противодействие коррупции – это тоже деятельность в чьих-то интересах. Что не вошло в 273-й закон? Там начисто отсутствует понятие должностной коррупции в негосударственном секторе. Ни в коммерческом, ни в общественном секторе. Хотя есть пример, когда несколько лет назад президента Всемирного банка уволили за связь с одной из работниц, которую он продвигал в обмен на личные отношения. Это был пример коррупции в негосударственном секторе. Еще в этот проект не вошло самое главное, что требуется от РФ, ратифицировавшей две конвенции о противоборстве коррупции, - создание федеральной службы по борьбе с коррупцией. Можно долго говорить, что будет конкурс, будут платить деньги за право стать борцом с коррупцией. Нужно учитывать, что в стране не все продаются и покупаются. Есть люди, которые готовы работать за идею, их достаточно обеспечить жильем, дать достойную зарплату, предоставить некоторые социальные льготы, как это и делается во всем мире. Что касается нарушений, выявленных за этими людьми – здесь УК. Во всех странах такие службы подчинены первому лицу государства. Нет участия общества в борьбе с коррупцией. Мы с вами можем об этом писать в газетах, анализировать, - дальше этого не идет. В советское время был Комитет народного контроля. Почему нельзя сделать аналогичный орган? Этот комитет мог обратиться напрямую в прокуратуру, там рассматривалось обращение в приоритетном порядке, если там не реагировали, народные контролеры могли через свое руководство обращаться выше и выше. С народными контролерами лучше было не связываться. Эта была структура для борьбы с бюрократизмом, с нарушениями прав граждан, с коррупционными проявлениями. Этого тоже нет. Закон о противодействии коррупции не предполагает модификации некоторых статей УК. Сейчас статьи за дачу и получение взятки говорят лишь о доказанном факте, тогда как во всем мире намерение, обещание осуществить неправомерные действия уже приравниваются к уголовному преступлению. У нас не считается. Пока у нас в УК не будет изменений, пока конфискация имущества будет распространяться не на все имущество, а только на добытое преступным путем, ситуация не изменится. Сегодня кампания закончилась, о коррупции все забыли, хотя она процветает, наверху считают, что коррупцию мы победили. Никто дальнейших движений не делает и делать не будет.

Что бы вы пожелали нашим зрителям, резюмируя нашу конференцию?

Мне хотелось бы быть оптимистом, но в данном случае я руководствуюсь принципом «предупрежден – значит, вооружен». Не вижу никаких объективных предпосылок, чтобы ситуация в российской экономике хотя бы в перспективе начала меняться в лучшую сторону. Более того, я предполагаю, что 2009 год – относительно спокойный и благополучный, дальше будет больше проблем. Нужно быть готовым к тому, что ситуация будет меняться. Никаких улучшений в ближайшие годы в нашей жизни, скорее всего, не будет. Но я все-таки считаю себя оптимистом и полагаю, что, как и всегда, наша задача, с одной стороны, - воспитывать детей, с другой стороны – у них на глазах заботиться о старшем поколении. Потому что дети – это наши пенсии, наши положительные эмоции, наше будущее. Когда дети будут видеть, как мы относимся к своим старшим родственникам, так будут относиться впоследствии и к нам. В сегодняшних условиях надо больше думать друг о друге. Пример с тем, что в последнее время автомобилисты начали пропускать пешеходов на зебре, говорит о том, что появляется уважение в обществе. Мы должны держаться, только с помощью такой поруки, вместе мы сможем преодолеть трудности. По одиночке пропадем совершенно точно. Всего вам доброго.

По моему мнению, прежде всего нужно начать с восстановления жесткой монополии на производство этилового спирта. Она частично есть, но есть масса контрафактных производителей этилового спирта, они наносят ущерб не только бюджету, но и здоровью сограждан. Когда будет наведен порядок в алкогольной отрасли, нужно ввести монополию и на реализацию. Что в царской России, что в СССР она давала до трети поступлений в бюджет. Сегодня это объективная необходимость, потому что иных источников поступления средств в бюджет не так и много. Что касается увеличения акцизов, я не уверен, что в условиях кризиса нужно их резко увеличивать, это приведет к удорожанию алкогольной продукции и к тому, что люди начнут пить либо подделки, то есть травиться, либо перейдут на самогоноварение, что по бюджету ударит в большей степени. Но говорить о том, что инициатива Общественной палаты найдет свое воплощение, не приходится, слишком сильно алкогольное лобби во всех сферах власти. Общественная палата может высказать пожелание. Она высказывала много полезных мыслей, но они не реализуются, потому что упираются в мощнейшее лобби и отсутствие административной твердости у тех, кто сегодня у руля.

Кризис уронил доверие не к экономистам как к ученым, а к аналитикам и экспертам. Это произошло, потому что они не обладают достаточной научной базой, теоретической подготовкой, чтобы делать обоснованные прогнозы. Кроме того, аналитики и эксперты, как правило, ангажированы, то есть работают на тех, кто платит им зарплату. Они действуют в интересах своих работодателей. Часто посылают сигналы рынку, которые выгодны компаниям, на которые они работают, но расходятся с реальностью. Что касается экономистов-ученых, экономика, как и любая другая наука, требует ежедневных многочасовых усилий по ее изучению. Нельзя познать все, это очень наглядно в экономике, потому что теоретическая база очень большая. Что касается прогнозов, по моему мнению, это сплав экономических знаний и экономической интуиции, но экономическая интуиция не появляется из ниоткуда. Она появляется на базе тех знаний, платформы, которая у тебя появляется в результате многолетних занятий экономикой как наукой. Грамотный экономист будет востребован всегда. Аналитик и эксперт, по моему мнению, сродни женщине легкого поведения. Пусть аналитики и эксперты на меня обидятся, я могу доказывать это цифрами и фактами.

Почему заговорили именно сегодня о модернизации? Потому что прежняя модель развития российской экономики показывает свою несостоятельность. Хотя говорить о том, что заговорили только сегодня, не очень правильно. Говорили практически все нулевые годы. Периодически упоминалось на различных совещаниях, Путин в бытность свою президентом говорил об этом неоднократно. Но дело дальше разговоров не шло, потому что значительные поступления от реализации нефти на экспорт действовали убаюкивающее, и руководство страны считало, что с этими деньгами можно решить все социальные проблемы – материальная помощь в обмен на лояльность. За годы правления Путина и Медведева российская экономика была в некоторой степени деформирована. Это проявлялось в том, что крупная собственность была концентрирована, права собственности были оформлены на иностранные компании, никто не задумывался, что необходимо модернизировать производство. Основной задачей было строительство локальных финансовых пирамид – с приобретением все новых активов финансовые промышленные группы получали возможность увеличить свою капитализацию и получать все новые кредиты. Получая кредиты и поглощая все больше предприятий, они выстраивали такую цепочка. Получались все новые кредиты, вопрос о модернизации откладывался. После того как во второй половине прошлого года ситуация на сырьевых рынках поменялась, о чем мы предупреждали все последние годы, оказалось, что сырьевая продукция на экспорт оказалась ненужной из-за своей дороговизны; в связи с уменьшением операционных финансовых потоков стало нечем обслуживать кредиты; кризис, который начался, обнажил сырьевую в основном ориентацию российской экономики. Кроме того, российские предприятия в значительной степени не были ориентированы на потребительский рынок. В этих условиях единственным вариантом развития ситуации, кроме ожидания восстановления мировых цен и мировых кредитных рынков, оказалась модернизация. В настоящее время, по моим сведениям, никакого стройного проработанного плана проведения модернизации в российской экономике нет. Есть определенные наработки, предложения, есть видение проведения модернизации что в правительственной, что в президентской комиссии, но дальше разговоров дело не идет. Более того, сегодня мы уперлись в потолок разговоров о модернизации, не имея никакого, даже индикативного плана ее проведения. Непонятно, то ли мы будем повышать энергоэффективность российской экономики, то ли будем снижать материалоемкость производства, то ли будем поднимать сельское хозяйство, то ли будем делать что-то еще. Предложений существует много, от вполне логичных в нынешней обстановке (создание локальных малых производств, ориентированных на потребительский рынок), до комичных (по строительству плавучих атомных реакторов и экспорту их в третьи страны). В строгом понимании модернизация – это догоняющее развитие по направлениям, отставание по которым угрожает экономическому суверенитету нашей страны, причем модернизация подразумевает не только изменения в экономике, но и изменения в социальной сфере. Мировой опыт говорит, что экономическая и социальная модернизация общества приводит к изменениям политическим. Этот момент не проработан властью. Кажется, что нам по силам пойти по китайском варианту, то есть провести модернизацию, не затрагивая политические аспекты жизни общества. Но нужно отметить, то Россия – не Китай, скорое всего, такая ситуация не получится. Можно будет говорить о южнокорейском, японском, бразильском варианте. Что касается сроков, когда можно будет говорить о том, что модернизация хотя бы в каких-то отраслях промышленности началась, могу с уверенностью сказать, что до конца этого года никаких движений в этом направлении не будет.

Разговоры о том, что российские сырьевые товары нужно продавать за рубли, ведутся давно. Они совершенно бесперспективны. Получится простая ситуация. В настоящее время наши товары продаются за доллары. Исторически сложилось, что сырьевые рынки используют в качестве расчетного средства американскую валюту. Попытки Ирана в середине нулевых создать нефтяную биржу и перейти на евро провалились, потому что есть установленный порядок, от которого мировым нефтяным игрокам сегодня отказываться смысла нет. Что касается рублей, то перейти на них в торговле сырьевыми товарами можно хоть завтра. Сегодня валютная выручка, которую сырьевые экспортеры получают от реализации товаров, поступает на ММВБ. Там она продается, конвертируется в рубли, и на счета экспортеров зачисляются уже рубли. Если же сырьевые товары будут продаваться за рубли, покупатели сырья опять придут на ММВБ, продают доллары, покупают рубли, расплачиваются с экспортерами. То есть разницы никакой не будет. Контракты заключаются в долларах, так сложилось исторически, и либо покупатели расплачиваются в долларах сразу, а экспортеры продают валюту на ММВБ, либо сами покупатели продают доллары на ММВБ. Разницы никакой. Мы можем буквально завтра перейти на рубли, но что это изменит? Если говорить о том, чтобы рубль стал хотя бы в какой-то степени резервной валютой и получил большее распространение в мире, прежде всего нужно переходить при внешнем заимствовании на рубли. У нас все разговоры о займах идут в долларах. Ничто не мешает нам давать и получать займы в рублях, тем самым распространять рубль хотя бы по периметру российской территории. Сегодня разговоры об этом не ведутся. Бесперспективность перевода торговли сырьевыми российскими товарами на рубли очевидна.