В гостях у АиФ.ru участник «Уральских пельменей» Сергей Нетиевский. Онлайн

Наталья Кожина: Друзья, добрый день! Мы находимся в пресс-центре «Аргументы и факты». Меня зовут Наталья Кожина. В гостях у нас сегодня актёр и продюсер шоу «Уральские пельмени» Сергей Нетиевский. Здравствуйте! Сергей Нетиевский: Здравствуйте! Наталья Кожина: Я хочу сразу сказать, что Сергей — огромный молодец. Он приехал вовремя. Сергей Нетиевский: Задом. Задним ходом по Москве. Наталья Кожина: Да. В общем, вы очень эффектно подъехали и припарковались. Жалко, мы не можем всё показать нашим зрителям. Поэтому пять минут ожидания — моя вина, каюсь, и предлагаю приступить к вопросам наших читателей. Но, можно я сначала спрошу, ведь грядёт великолепный, я бы сказала, великий день — это день вашего рождения. Сергей Нетиевский: Ух ты, ничего себе! Неожиданно. Сейчас не ожидал. Наталья Кожина: Не ожидали, да? Как будете праздновать, Сергей? Сергей Нетиевский: Я всё брошу и уеду в Екатеринбург к семье. Потому что работать приходится в Москве, а вся семейная жизнь, в Екатеринбурге. Поэтому я хочу отдохнуть с домашними. Такое редко бывает. Наталья Кожина: Вам, вообще, на два города тяжело жить? Сергей Нетиевский: Да нет, уже привычно. А чего? Если бы семья жила где-то под Москвой, то там такие же пробки. Я даже думаю, что до Екатеринбурга лететь меньше, чем ехать куда-нибудь за город Москвы. Наталья Кожина: А почему в Москву не перебираетесь? Насовсем, что называется. Сергей Нетиевский: Разные причины. Наталья Кожина: Пробки — это, конечно, самое важное. Сергей Нетиевский: Пробки страшные, но и семья не готова к тем ритмам, которые в Москве. Здесь хорошо работать, а всё-таки жить, отдыхать, дышать — легче в Екатеринбурге. Наталья Кожина: В общем, счастливый человек вы, потому что нам-то приходится жить здесь, в Москве. Ну что, друзья, подключаемся, у нас есть всего 30 минут, поэтому если вы ещё не задали свой вопрос, милости просим. Будем стараться по максимуму.

Ребята ездят, я думаю, если незнакомый город, они с удовольствием соглашаются на мини-экскурсии, особенно вечерние, по ночным клубам. Вполне возможно.

Ну что, наши 30 минут с вами пролетели.

Вопросы настолько были разношёрстные, поэтому что я могу пожелать? Смотрите шоу «Уральские пельмени», мы это делаем для вас. И приятно, что нас смотрят и взрослые, и дети, поэтому мы всё делаем так, чтобы не было стыдно и перед своими детьми, и перед теми детьми, которые смотрят наше шоу.

Как вы сказали? Там где смешно — смейтесь, а где не смешно?

Просто хлопайте.

Сергей Нетиевский был у нас в гостях. Спасибо вам, друзья! Спасибо вам!

Это новое импровизационное шоу, которое мы придумали, спродюсировали и уже сняли два пилота в Санкт-Петербурге. Импровизационное шоу — очень лёгкое, оно поэтому и называется «Шоу из воздуха», там не будет особых декораций и особого реквизита, то есть, всё происходит здесь и сейчас. Это полностью интерактивное шоу, участвуют зрители, участвуют звёзды, которых мы приглашаем, и участвует коллектив профессиональных импровизаторов «Театра 05» из Санкт-Петербурга — очень интересные, потрясающие ребята. И мы с Сашей Пушным — он музыкально там отрывается на гитаре, я без гитары. Но, в общем, то, что мы уже сделали и сняли в пилоте, нам очень нравится.

Подождите, оно выйдет на экраны?

30 марта в Центральном Доме Художников будет съёмка предпилота, а вот то, что пойдёт на телеэкран, мы будем снимать в августе-сентябре. Это такой пробный шаг в Москве. Мы просто хотим посмотреть, как московская публика отнесётся к этому формату, потому что есть вероятность, что мы будем ещё снимать в Санкт-Петербурге — там зрители как-то очень душевно приняли этот формат.

Я сейчас могу ошибаться, вы меня поправьте. Я смотрела небольшой демонстрационный ролик об этом шоу, и у меня возникло такое ощущение, что это что-то аля «Слава Богу, ты пришёл».

Можно сказать и так, но это облегчённый формат. Там нет заготовленных постановочных сцен, где приходит звезда, а у всех актёров уже выучены тексты и расставлены все декорации. Нам казалось, что в этом тяжеловесность шоу. А здесь это будет прямо сейчас происходить. Мы спрашиваем у зрителя, какую мы задаём ситуацию — и в ней живём. Вот прямо из ничего.

Это здорово, но я всё время переживаю, когда идёт какая-то импровизация, я внутренне, как зритель, просто сижу и думаю: «Господи, а вдруг не получится?».

Так в этом и адреналин, в этом и интерес, когда ты смотришь на звезду, которой поставлена задача — она должна сымпровизировать — вот откуда этот ужас в глазах. Конечно, каждый себя ассоциирует с тем человеком, который стоит на сцене, думает, как бы я сейчас поступил — ой, я бы сейчас развернулся и убежал просто. И в этом плане даже интересно показать людям, как избежать мандража, как сделать так, чтобы не было вот этой трясучки, как в безвыходной ситуации найти выход — и всё это перед огромной аудиторией.

У нас в апреле закрытие сезона, концерты состоятся в Екатеринбурге 11-12 апреля, в Москве — с 17 по 20 апреля будут съёмки в ЦБК «Космос», А вот осенью мы хотим немножко изменить формат и, возможно, устроить какой-то импровизационный конкурс или провести ту же пресс-конференцию, возможно, она вернётся в наш формат. Теперь про цены, они у нас цены, если не ошибаюсь, от 900 рублей до 4500 тысяч. Я считаю, что это очень доступно. Понятно, что если человек хочет сидеть в первом ряду за 500 рублей, у нас тогда не получится шоу. Там же нужны декорации, костюмы. Мы же все живём на базе десять дней, каждый раз придумываем программы. Но есть некая себестоимость этой истории, всё равно и сильно мы не злобствуем в ценах. В Москве цены выше гораздо.

Что такое «Comedy club» и чем он отличается от нас? У нас больше костюмированные постановочные какие-то истории, а они, всё-таки, стендап-шоу — на такие модные темы, которые интересны молодёжи, они очень интересны Москве. У них молодёжь, которая модная, которая тусуется, мальчики знакомятся с девочками. Это больше их аудитория, мне так кажется.

И вы не хотите её захватывать?

Может быть, просто мы уже переросли и ушли немножко дальше, мы шутим на какие-то вечные темы. Они нашли свою аудиторию, мы — свою. Вообще, мы не толкаемся абсолютно.

Я помню момент, когда Юлия Михалкова была на «Comedy club» и ей задавали вопрос, она так, не стесняясь, и сказала: «Вы знаете, а мы вообще иногда подсматриваем у «Comedy club». Вот бабушку своровали там, Мясников начал петь». Это правда?

На самом деле, ничего мы у них не подсматриваем, у нас столько своих идей, мы воплощаем всё это сами. Конечно, мы смотрим, что делают они, что делается в КВНе, но настолько это изредка происходит, не знаю, раз в два, в три месяца мельком посмотрел, что происходит на других каналах. Хватает собственного коллектива и своих идей.

Ролей было уже так много, я даже сейчас по полочкам не разложить. Мне там нравилось несколько женских ролей, когда я играл таких старых тёток, почему-то, я не знаю, откуда бралась эта органика 50-летних теток. Учительницу я играл, ещё какую-то женщину, которая вернулась с зоны…Такие трешевые образы женщин. Потому что девушки у нас очень симпатичные, они играют более нежные, сексуальные какие-то роли, а старых тёток приходится играть нам. А по поводу второго вопроса — как попасть в команду. Практически невозможно, потому что коллектив настолько устоялся, особенно мужской! 20 лет мы вместе, и когда новый человек приходит, он просто чувствует себя настолько не в своей тарелке. Представляете, мы знаем друг о друге практически всё, знаем, что нас объединяет, это мы все со студенческих строительных отрядов Уральского политехнического института, у нас куча общих знакомых, это просто другой мир. И новый человек не уживается, более того, именно мужской коллектив — самодостаточен. У нас 10 человек, и все роли, которые нужно сыграть, все образы, которые нужно воплотить на сцене — они все реализуются тем коллективом, который есть. А девушки… вот появилась Юля, сейчас появилось ещё две девушки — Илана и Стефания. Они смогли пробиться в коллектив.

Каким образом? У них было по этому поводу там целая…

Через интеллект.

Вообще, когда я смотрю на этих троих девушек, у меня возникает такое ощущение, что там всё не так просто. У женщин всегда есть какой-то соревновательный момент. Вы как мужчина, это наблюдаете?

Немножко, наверное, есть конкуренция внутренняя. Понятно, что пишем мы в основном, а они играют, и мы им говорим: «Так, эту роль ты будешь играть». Естественно, они трепетно к этому относятся и, наверное, в душе хочется играть всё-всё-всё, дайте мне все роли, я всё сыграю. Бабушку? — я переоденусь. Но истерик они не закатывают.

Прямо всё сразу возьми и расскажи. Не все желания, конечно, ещё воплощены, и они поступают, их приходится контролировать, раскладывать по полочкам. Знаете, как книги, которые хочется прочитать, и ты покупаешь их, покупаешь, складываешь, вот они так по порядку по 10, 15 книг лежат. И ты по одной читаешь, а покупаешь по две, и они постоянно растут. Так же и с желаниями, приходится их контролировать. Их возникает чуть больше, чем есть возможности реализовать в плане времени, денег и людей, которые тебе помогут в этом. Но от того, что удаётся реализовывать, когда это получается, ты испытываешь удовольствие.

А что конкретно хочется? Я знаю, что и фильмы вам хочется снимать, и новое шоу вы запускаете.

Хочется снять художественный фильм с «Уральскими пельменями», сделать его, спродюсировать. Мы ищем хороший сценарий. У кого есть интересные идеи — присылайте их на наш официальный сайт, там есть кнопка «Пришли свою историю». Мы с удовольствием рассматриваем весь материал. Хочется снять сетком, и мы сейчас тоже его разрабатываем, на семейную тему. Может быть, от того, что мне не удаётся быть рядом с семьёй, в Екатеринбурге, я хочу воспитывать своих детей через телевизор. Это очень удобно, кстати. Даже когда тебя нет или ты отдыхаешь, телевизор воспитывает.

Я знаю, что у вас есть какой-то документальный фильм про «Уральские пельмени».

Да. Сейчас усиленно идёт пост-продакшн, мы сняли много материала, в данный момент монтируем его. Трудно пока сказать, когда он выйдет, потому что хочется сделать хорошо. Это такая 20-летняя история про этапы подготовки, как мы делаем концерты — вот о чём будет рассказано в этом фильме.

Я правильно понимаю, что в планах у вас, кроме документального фильма, в основном комедийные вещи. То есть вы хотите работать в развлекательном ключе или всё-таки делать что-то более серьезное?

В будущем хочется снять драму. Мы уже много смеёмся и сделали много смешного за 20 лет. Просто хочется снять что-то такое глубокое, драматичное.

А вы себя видите режиссёром, продюсером или актёром в драматической роли?

Мне, пожалуй, больше нравится режиссёрское направление. Я сейчас в этом направлении и учусь, и впитываю информацию, методы. Я думаю, что когда-нибудь я себя в этом плане реализую. Давайте назовём это дальними планами.

Да, у нас был где-то вопрос: «Что вы планируете делать через 10 лет?». Я надеюсь, всё-таки, что ваши планы реализуются пораньше. А где вы учитесь?

Всевозможные курсы... Конечно, не получится всё бросить и пойти на заочное или очное. Поэтому, я всегда хожу на курсы, которые проходят в Москве — курсы сценаристов, режиссёров, когда приезжают иностранные специалисты. Есть много книг, много знакомых, с которыми можно пообщаться на эту тему. Пойти учиться в институт на 5 лет уже поздно.

Не сказала бы. Светлаков, по-моему, пошёл, несмотря на всю занятость — тоже как-то ударился в серьёзные вещи. По крайне мере, писали об этом.

Может быть, дойдёт до того, что всё, стоп, пошли учиться.

А вы на сегодняшний момент можете сказать: «Всё, стоп»? То есть, я имею в виду, материальная база, ваши связи — они позволяют сегодня сказать: «До свидания! Хочу взять паузу».

Пожалуй, прямо сейчас нет. Хочется так сделать, чтобы всё само собой делалось: и проект, который ты задумал, и который сейчас в пост-продакшене, в разработке. Они сами, конечно, не будут жить. Нужно непосредственное участие. Знаете, это как директору ресторана нужно постоянно следить за своим детищем, или как тренеру футбольной команды — всё равно нужно постоянное присутствие. Проект шоу «Уральские пельмени» очень много времени отнимает, всё-таки, в год нужно сделать 18 программ. Их нужно придумать, их нужно поставить на сцене, их нужно материализовать и потом выдать в эфир. Это очень много времени отнимает.

Как всё начиналось? До КВНа у нас были студенческие строительные отряды, и когда после стройки ты приходишь, есть выходной день, и мы делали всякие выступления, капустники, и там свои творческие порывы реализовывали. А потом уже это превратилось в КВН, когда нас Дима Соколов в 94 году собрал всех вместе. А как победить мандраж? Я даже не знаю такого рецепта.

Вы помните своё первое выступление, ваше эмоциональное состояние? Давайте-ка минус 20 лет назад.

Я скажу так, что когда ты остаёшься один на один — ты вышел на сцену и тебе хочется что-то сказать зрителям, то либо ты победил зрителей, либо они тебя. По-другому быть не может. Поэтому ты сам себя настраиваешь, что нужно победить зрителя, в кавычках, конечно. А если ты всё, сдался, значит, он тебя победил и нужно бежать. Поэтому надо чувствовать в себе эту силу достижения, этот стержень. Если ты вышел, значит, ты главный.

А не было в жизни такого, что не вы победили зрителя, а он вас?

Это знаете, когда бывает? Когда ты выходишь, уверен в своем материале, что это всё интересно и смешно написано, и оп — нет реакции. Раз, вторую шутку говоришь, репризу или какой-то диалог идёт, или какая-то сценка, а зритель не понимает тебя. Это бывает, да, и ты это понимаешь сразу, особенно когда в зале тишина. Начинаешь, как у нас говорят, сыпаться.

А это от чего зависит? От публики или…?

От публики, конечно. Есть несколько тяжёлых городов России, когда мы по гастролям ездим. Самый первый тяжёлый город это, пожалуй, Биробиджан. Это неожиданно, мы вышли в этом городе однажды… Тяжело там воспринимают, по крайне мере, раньше воспринимали, я сейчас с ребятами не езжу на гастроли. В общем, мы вышли, выступаем, и такое ощущение, что кто-то перед нами вышел и прочитал весь сценарий им — вот сейчас будут вот такие шутки. И они сидят и вообще не реагируют. Мы ничего не понимаем. И постепенно мы их раскачали к концу. Я не знаю, или это тяжёлый город, или у них такое мировоззрение. И, пожалуй, туда же, в ту же сторону — это Одесса, которая тоже видела много всего. А все остальные прямо очень душевно принимают.

А вы сейчас сказали, что вы не ездите с ребятами. Тут на самом деле много сообщений на эту тему, я их постараюсь обобщить. В принципе гастроли проходят без вас, то есть, вы выступаете только как продюсер?

Да, я не езжу, у меня вся работа в Москве. Много времени отнимает производство программы, ну и другие проекты тоже. Как-то я так сделал для себя выбор, потому что там вполне без меня всё хорошо. Когда кто-то заболевает или не приехал, мы спокойно переделываем программу, незаменимых ролей нет. Другой учит роль и выходит. Иногда это даже смешнее бывает, так что ничего страшного.

Так, по первому вопросу. По закрытым городам, чтобы их открыть, мы не ездим, но раньше ездили. Я помню Челябинск-45, Красноярск-43. Однажды мы выступали в каком-то городе, где рядом стоят ракетные части в районе Красноярска. И там у нас номер был или песня — про ракетные шахты, это просто был разрыв. Люди ждали, ничего себе. Очень смешно было. Но в закрытых городах — благодатная публика, есть под Свердловском город Верх-Нейвинский. Вот туда въезжаешь, туда тяжело простому смертному получить въезд, там жизнь замерла. Именно спокойный город, без преступности. Можно всю ночь вот так ходить, искать приключения и ты их не найдёшь. Все ездят очень медленно, никуда не торопятся. В ДК проходят кружки макраме, вязания, фотографии, то есть дети прямо как в старом добром Советском Союзе. Мы когда туда приезжали на гастроли, мне очень нравилось, что в таком закрытом городе такой оазис, немножко оторванный от мира. Что касается идей, то мы все их генерируем. Когда мы собираемся и начинаем придумывать концерт, то все сбрасывают свои идеи, мы говорим какие хорошие, какие плохие, а потом расходимся на пять творческих мастерских. Мы внутри команды так делимся, потому что вдесятером невозможно придумывать. Поэтому мы разделяемся и маленькими группами придумываем уже эти истории, а потом их выносим на общий суд. Ушли, придумали, принесли, зачитали. Остальные: «Ну, в принципе, может быть. Ну, это было уже». Или: «Ха-ха-ха, смешно, да». И когда один что-то зачитывает, все остальные выступают цензорами, как, что. И вот так проходит несколько таких этапов, где мы друг другу показываем свои идеи. Самое смешное и сильное попадает в концерт.

И кто с самым строгим лицом сидит и выбирает? Вы?

Да все. Когда читает другой, нужно преодолевать свой скепсис. Как я и сказал, внутренняя конкуренция существует, но, в общем, мы, конечно, помогаем друг другу, когда уже понятно, что это смешная идея, и ты как не сдерживайся, всё равно не сможешь найти причин, по которым бы это было не смешно или неинтересно. И тогда мы начинаем помогать друг другу — и рождается программа. Что касается репетиций. В Екатеринбурге всегда, можно сказать, проходит концерт-репетиция, прежде чем привезти его в Москву, мы проверяем программу в Екатеринбурге. Кто хочет, пожалуйста, приезжайте в Екатеринбург из других городов. Вообще, самый первый концерт, он самый большой, там всё: все номера, всё, что хотели показать. А уже после первого концерта мы понимаем — это не пошло, это не смешно, здесь неинтересно было, и мы эти номера убираем. И до Москвы доходит, скажем так, две третьи, может быть, процентов 75, а до телевизора, может быть, ещё меньше, то есть очень много материала отсеивается. И это нормально. Зачем зрителю показывать какие-то рабочие, несмешные моменты? Мы только самую суть, самую соль показываем.

«The BAD». Это знатоки. Очень интересный формат, мы его затеяли года два назад. Все делают лучше The best, а мы сделали «The BAD»: «The BAD-1», «The BAD-2». В этот раз мы решили сделать «The BAD-3», уже собрали, он уже сформирован, но он будет в новом формате выходить, а называться будет «Пель и Мень спешат на помощь». Мы его сделали с мультипликационными прорисовками — такой немного новый формат. Там собраны всякие ляпы, всякие интересные номера, которые не вошли по разным причинам в разные программы. «The BAD-3» выйдет в середине апреля.

Вообще, вопросы серьёзные... Да ничего бы я не изменил. Давайте лет через 10 я отвечу на этот вопрос.

Пожалуй, времена «Битлз», в те времена хотел бы.

Может быть, и на сцене попробовали себя там немножко.

Сергей Нетиевский: Там такой расцвет вообще всех культур был: хиппи, «Битлз», много, много всего было. Но то, что сейчас происходит, мне очень нравится. Конечно, темпы очень дикие сейчас, и многие люди все в работе, телевизор, интернет, люди очень мало остаются наедине сами с собой. Раньше больше возможностей для этого было. Просто не такие темпы были, не было столько информации. Сейчас столько информации, просто мозг забивается, и нужно себя даже ограничивать немножко, иногда уезжать в лес, в деревню в какую-нибудь, Индию, в горы, и просто отключаться, переваривать всё, что ты навпитывал за это время.