Цены на газ в Европе продолжают идти к новым рекордным значениям — недавно они почти вернулись к мартовским максимумам. Как велика зависимость Европы от русского газа? И главное — могут ли проблемы с голубым топливом изменить настроения тех, кто принимает решения? Об этих и других вопросах в интервью заместителя гендиректора Института национальной энергетики Александра Фролова.
Aif.ru: — Александр Сергеевич, многие европейские и прозападные масс-медиа утверждают, что Европа уже не зависит, или почти не зависит, или совсем скоро перестанет зависеть от российского газа. Так ли это?
Александр Фролов: — Раньше доля российского газа доходила до 38% европейского рынка. В этом году она упала до 25% — сократились наши поставки. Параллельно выросли ввоз сжиженного природного газа (СПГ) на 21 млрд куб. м и поставки по трубам из не входящих в ЕС Норвегии и Азербайджана (на 14 млрд куб. м). При этом спрос в Европе в первом полугодии рухнул на 27 млрд куб м.
Кажется именно так, что европейцы последовательно отказываются от российского газа, переходя на другие источники. Однако спад потребления начался в конце 2021 года. То есть это не какие-то сознательные шаги Евросоюза.
Падение в основном происходило из-за закрытия промышленных производств. Промышленность в качестве потребителя демонстрировала все меньшие и меньшие показатели, при том даже, что параллельно увеличивался спрос на газ со стороны электроэнергетиков. Но даже их спрос не мог компенсировать выпадающих объемов. Также население начало экономить, и зима была тёплой. Вряд ли такие теплые зимы будут в ближайшие несколько лет.
— Но вот вроде бы Алжир поставил СПГ Европе...
— Рост сторонних поставок обусловлен только высокими ценами. При этом поставки в 2021 году были меньше, чем в 2019-м и в 2020-м. В 2021 году в Европу было поставлено порядка 104 млрд СПГ. Рост начался с конца декабря-начала января прошлого года и был обусловлен ростом цен. Это привело, например, к тому, что поставки американского газа в Китай в январе составили 0, а весь газ ушел в Европу.
Новое подорожание газа импорт в ЕС не сильно подстегнуло: только треть мирового СПГ можно перебросить туда, где цена выше, остальное поставляется по долгосрочным контрактам. Производители трубопроводного газа тоже предпочитают долгосрочные контракты, от которых Европа, верящая, что к 2050 году станет «углеводородно-нейтральной», принципиально отказывается. Потому что при огромных вложениях в производство нельзя бегать по рынку. При этом у таких крупных производителей СПГ, как, например, Катар, нет проблем со спросом. Его газ с удовольствием купит Китай. Эта страна способна вообще время от времени наращивать потребление СПГ на 40 млрд куб. м. А спрос будет расти и в других регионах, поэтому ни у кого нет необходимости продавать СПГ именно в Европу.
Рынок СПГ сегментирован по срокам контрактных обязательств. Порядка 72% составляют контракты со сроками более четырех лет. И, соответственно, 28% — краткосрочные обязательства. То есть какая-то часть этих 28% может быть свободно перекинута между рынками в том случае, если там возникают более выгодные условия.
Надо сказать, что цены на газ формируются в регионах и в отличие от цен на нефть не глобальны, хотя взаимное влияние на рынки растёт. Азиатский рынок как был доминирующим в СПГ, так и остался.
— Даже сейчас?
— Даже сейчас. Это всё кратковременное (по сравнению со средними сроками газовых контрактов) изменение конъюнктуры. Обычно больше платят в Азии. Но с января 2022 года больше платить начали в Европе. То есть европейские среднемесячные цены стали выше среднемесячных азиатских.
Однако рост поставок в первом полугодии — это всё. Весь рост, который мог произойти. Ведь объем газа, который можно перебрасывать между рынками, конечен. В основном этим занимаются Австралия и США. Есть еще Египет, но там объемы настолько маленькие, что его можно игнорировать. И те объемы, которые Европа могла привлечь за счет высоких цен, она уже привлекла в первом полугодии. В июне произошла авария на одном из крупнейших американских заводов по производству СПГ. В итоге поставки СПГ в ЕС и Великобританию за год снизятся примерно на 10 млрд куб. м.
Полностью заместить поставки российского газа в нынешней ситуации и в этом году Европе невозможно.
— Но вроде бы в ЕС раньше придумывали способы, как не остаться без газа... Я говорю про цепочки перекупщиков, у которых и газ уже вроде как не российский...
— Да, могли бы работать цепочки перекупщиков (Литва теоретически может купить СПГ на Ямале и продать его Латвии, Германия — Польше и Италии, Словакия — Украине, Нидерланды — Франции, Бельгии и Великобритании), если бы поставки российского газа можно было бы по мере надобности технически увеличивать. Но сейчас такой возможности нет — «потоки» не работают.
Польша, например, могла бы получать российский газ из «Северного потока» через Германию, официально отказываясь от российского газа. А если бы еще и Ямал-Европа работал, то не было бы никаких проблем. Но ввиду технических ограничений поставок российского газа эти цепочки становятся крайне хрупкими. Потому что как только крупному хабу — Германии — будет нужен газ, он все перекроет.
— А как же рапорты о том, что европейские хранилища газа, мол, переполнены, запасов хватит?
— Беда в том, что полностью использовать топливо из этих хранилищ технически невозможно — необходимо, чтобы в них было достаточно газа для поддержания нужного уровня давления в газопроводе. Так что эти заявления делаются просто ради того, чтобы успокоить незнакомых с реальной ситуацией европейских обывателей.
— Что будет дальше, в IV квартале?
— Будет дальнейшее выполнение международных рекомендаций. Международное энергетическое агентство направило Евросоюзу свои рекомендации, согласно которым, как считает МЭА, можно сократить потребление российского газа на 50 млрд куб. м за 2022 год. Вот металлурги, производители удобрений и цемента, энергетики их сейчас принудительно выполняют. Ценой «воздержания» становятся заморозка работ или закрытие предприятий, для которых электроэнергия является критически важной. И они к работе не смогут вернуться, потому что цены высокие.
Это падение прекратится после устранения экономических проблем, но и тогда не сразу вернется спрос на газ и Евросоюз восстановится в качестве потребителя. Мы все это проходили в конце нулевых-начале десятых годов: тогда доля России на европейском рынке падала до 27-28%. Тогда же, в 2009 году, добыча у «Газпрома» сократилась на 88 млрд куб метров по отношению к 2008 году. Сейчас сокращение добычи в два раза меньше.
— Смогут ли потребители изменить политику или повлиять на её вектор?
— Мелких потребителей никто слушать не будет — им еще раз споют мантры «Россия виновата», «надо экономить», «надо ставить больше ветряков». А вот если руководители крупной промышленности придут к своим руководителям и скажут, что их политика не устраивает бизнес, то политика изменится.
Сейчас ситуация затронула крупных игроков, потому что вышла из-под контроля. Им говорят: «А теперь, ребята, вы останетесь без своих заводов». И «ребят» это расстраивает.
В этом году впервые начали выступать представители крупных компаний, вроде BASF. Поэтому никаких прямых санкций против российского газа нет. Но теперь еврокомиссары зашли слишком далеко — они косвенно вводят ограничения против российского газа и, главное, не делают ничего, чтобы ситуацию исправить. Например, не дают запустить «Северный поток-2».
Единственная возможность преодолеть этот кризис — давление бизнеса на политиков, на которых давят и другие. Вопрос — чье давление окажется сильнее.
