Для посещения мы выбрали не гигантов отрасли, которые зачастую делают вино из закупаемого сырья (нередко импортного), а малые и средние хозяйства, сами выращивающие виноград.
Дело для души
«Виноград должен страдать», — говорит Эдуард Александров, идейный вдохновитель и совладелец винодельческого хозяйства «Виноградники Гай-Кодзора», глядя с каким недоумением я рассматриваю тяжёлую, сильно каменистую почву, из которой чудесным образом тянутся шикарные виноградные лозы. — В начале 2000-х мы привезли в Анапский район наших советников-французов, показывали им разные районы и участки на выбор. Но очень часто они даже из машины не выходили, так как видели жирную плодородную почву, которая совершенно не вписывается в производство качественных вин. А как только увидели земли Гай-Кодзора, сразу сказали: это здесь. Лоза должна пробиваться к жизни, пускать глубокие корни. А если почва жирная, виноград ленится, даёт много листвы, и ягоды получаются невкусными«. Помимо «правильной» земли, в Гай-Кодзоре есть и другие элементы, характеризующие правильный терруар: это горы, защищающие виноградники от погодных напастей вроде гроз и града, ветра, которые выдувают образующиеся от прения после дождей болезни, это камни, дающие винам минеральность и море, смягчающее температуры зимой.
«Этот особый терруар, — продолжает Александров, — позволяет делать высококачественное вино, которое со временем, наверное, способно стать великим. Но на это потребуется много лет. А пока нужна ежедневная кропотливая работа. Ведь что такое виноградарство? Это 18 видов работ в течение года! И большинство из них осуществляются вручную! И кстати, французы очень ценят наших работниц, шестидесятилетних женщин, которые, благодаря советской школе, порой знают о винограде больше, чем некоторые агрономы».
Хозяйство «Виноградники Гай-Кодзора» производит 220 тыс. бутылок вина в год. Из них до 75 тыс. — вина премиальные, которые можно попробовать в основном только в ресторанах. Как правило, они произведены из редких для России сортов винограда — Руссан, Вионье, Гевюрцтраминер. Оставшиеся две трети — вина ,которые продаются и в магазинах тоже. Ни одно вино Гай-Кодзора пока не выдерживается в дубовых бочках. Вина получаются такими, какие есть: без «причёсывания» и искусственного «состаривания». Эта позиция владельцев виноградников в первую очередь связана с возрастом лоз. На Гай-Кодзоре лозы молодые, и с них стараются получать то, что присуще молодости: свежесть, лёгкость, ароматику.
«До 15 лет лозу можно назвать тинэйджером, — объясняет Александров. — Её нужно оберегать и не перегружать. Поэтому иногда до 50% завязи мы обрезаем. Самый работоспособный возраст для виноградника — это от 15 до 35 лет. А самые лучшие, великие вина получаются на виноградниках, которым по 50, 60, 70 лет. Но такая лоза — капризная, как кошка, которая гуляет сама по себе. Вы можете ежегодно вкладывать в неё одинаковое количество денег, а получить можете и 3 тонны с гектара, и 300 кг».
Вина Гай-Кодзора в магазинах стоят от 500 руб. «За последние два года мы подняли цену на 35 рублей, — рассказывает Эдуард Александров. — Хотя затраты выросли гораздо больше, ведь в нашей отрасли велика импортная составляющая. Пробку мы закупаем в Португалии, и она обходится нам дороже, чем французам. Опрыскивающие смеси для винограда — тоже импортные. В этом году даже пришлось попросить старейшин вспомнить, чем опрыскивали виноградники их дедушки 40 лет назад. Во Франции есть расчёты, сколько денег нужно вложить в виноградник до получения первого урожая, то есть за 3–4 года. Это 15–20 тыс. евро на гектар. Но для России эта цифра не актуальна. У нас все расходы гипертрофированы. Поэтому тем, кто хочет заработать денег, явно не сюда. Виноделие — это очень долгие деньги... Это скорее философия».
Живая земля
Не просто как к бизнесу подходят к виноделию и в другом известном винодельческом хозяйстве 
Краснодарского края «Лефкадия». «Десять лет назад мы приобрели землю и посадили виноград, чтобы доказать — качественное российское вино можно производить. И, главное, пить, — рассказывает Михаил Николаев, управляющий партнёр семейного предприятия «Николаев и сыновья». — Было бы проще уехать в Европу, где многовековые традиции виноделия и бизнес вести гораздо легче. Но мы изначально хотели сделать что-то значимое у нас в стране. До последнего времени у многих россиян было стойкое предубеждение, что российское вино не может быть качественным. Когда мы только начинали работать, премиальные торговые сети и рестораны слушать не хотели про российское вино. Как оказалось, нужно было просто «распробовать».
На старте мы и сами не понимали, сколько сложностей и проблем предстоит: кусты винограда приходилось покупать во Франции, негде было анализировать почву, в России нет подходящей техники, пришлось с нуля возводить всю инфраструктуру. Чтобы понять, какой виноград будет хорошо расти на наших почвах, взяли 23 разных сорта — в итоге оставили 13, которые смогли пережить зимние морозы и дали качественный продукт. Теперь в долине Лефкадии 72 га виноградников, с нами вместе работают 150 человек, и в 2015 году мы продали 450 000 бутылок вина.
Если говорить о планах, то мы продолжаем сажать виноград. Следующей весной предстоит посадка 6 га Каберне Фран, 6 га Пино Нуар и 2 га Рислинга. Более обширные посадки запланированы на 2018 год. В этом году рассчитываем сделать первые полусладкие вина — благо урожай этого года оказался хорош для естественного позднего сбора. Долина Лефкадия становится местом эногастрономического туризма — мы принимаем гостей, которым предлагаем экскурсии по винодельне и виноградникам, дегустацию вина и сыров, которые производим на своей сыродельне».
В «Лефкадии» поражает масштаб вложений (общий объём инвестиций в проект — 110 млн долл.) и научный подход к производству. Здесь даже построили лабораторию для анализа почв, виноградной лозы и собственно самого вина. В России аналогов ей нет, да и в мире далеко не каждая страна может такими похвастаться. Местная винодельня устроена по гравитационному принципу: сортировка и выжимка винограда происходит на первом этаже, а дальше сусло естественным образом без помощи насосов спускается в подвалы, где расположены металлические и дубовые резервуары, в которых вина развиваются и созревают.
На самих виноградниках — красота. Дорога к ним идёт через рукотворные аллеи. Ощущение, что находишься где-нибудь на юге Франции или Италии. Кстати, часть виноградников — коммерческие. Владельцы «Лефкадии» планируют продавать их (вместе с участками земли под строительство дома) тем, кто решит заняться виноделием и создать собственное вино.
«Мне кажется, сейчас Россия в полной мере даже не осознаёт тот потенциал для развития виноделия, который есть в стране, особенно на Кубани, — убеждает «АиФ» Жиль Рей, выдающийся французский виноградарь и винодел, консультирующий «Лефкадию» с 2006 года. — Да, у вас есть небольшая проблема с заморозками зимой, но я думаю, она решаема. Кроме того (смеётся), мы все знаем про глобальное потепление, так что эта помеха скоро может вообще исчезнуть. Главное богатство России — живая земля, не испорченная промышленным производством. Я консультирую хозяйства в США, Латинской Америке, Китае. Поверьте мне, такая земля — большая редкость...»
150 руб. за бутылку
«Всю Анапскую долину надо засадить виноградниками!» — соглашается с французским экспертом Геннадий Опарин, руководитель проекта «Винная деревня», который объединил вокруг себя 40 фермеров, занимающихся или желающих заниматься виноделием.
Опарин — один из тех, кто делает так называемое «гаражное» вино. Родоначальником этого направления стал француз Жан-Люк Тюневен, который колдовал над винами со своих виноградников в гараже, отсюда и название. Но продавать свои вина, которые получили признание на международном уровне (у Опарина, например, серебряная медаль конкурса гаражных вин в Новой Зеландии), ни он, ни около сотни других «гаражистов» не могут.
«Получить лицензию на производство и продажу вина малому хозйству сегодня невозможно, — говорит Опарин. — Государство в борьбе с пьянством жёстко зарегулировало эту отрасль. Мы сидим на земле, выращиваем виноград, даём рабочие места двум десяткам человек каждый и можем зарабатывать лишь на винном туризме. В результате в последние годы интерес к виноделию у фермеров упал. А виноградная лоза растёт в длину на 25–30 метров, и, если стебель не ставить на шпалеру, не обрезать, в течение 2–3 лет он заплетается с сорняками и исчезает. Так мы потеряли часть виноградников, разбитых в начале 2000-х. Зато в России процветают пивные компании, по больше части иностранные. И деньги, которые россияне могли бы тратить на отечественный качественный продукт, рекой текут за рубеж».
Год назад сельхозпроизводителям дали послабления в получении лицензии, но до сих пор её никто не получил. По-прежнему сложно и дорого. Поэтому Опарин со товарищи и объединились в кооператив. Теперь будут биться за лицензию сообща... «Мы уже посадили новые виноградники на площади 100 га, губернатор края пообещал ещё 800 га, — делится с «АиФ» винодел. — Государство даёт субсидию для создания новых виноградников. Сейчас закупаем технику, будем строить винодельни. Наша цель — производить столько качественного российского вина, чтобы его стоимость снизилась до 100–150 руб. за бутылку. И такие примеры в мире есть. В ЮАР, например, где очень много виноградников и переизбыток винограда, средняя стоимость хорошего вина в супермаркете — 1–2 доллара (65–130 руб.). А авторское, редкое вино, за которым надо ехать на виноградники, стоит около 5 долл. (300–400 руб.). Вот к этому надо стремиться!»
От кризиса Россию спасёт деревня. А деревня к этому готова? 
«Надо докричаться!» Российская деревня требует перемен 
Александр Арцибашев: «Земля уже устала от того, как мы с ней обращаемся» 
Мы, крестьяне, землю не бросали 
