Ну, во-первых, когда уже каникулы? Ходить в школу становилось невозможно, всё валилось из рук. Во-вторых, а купят ли эту самую ёлку? Или принесут каких-нибудь веток, поставят в ведро и будут делать вид, что это и есть ёлка? В-третьих, пойдём ли мы в магазин за новыми ёлочными игрушками? Дело в том, что их всегда не хватало — они нещадно разбивались, особенно стеклянные шары. Ну а даже если и пойдём — их ведь может не быть? В-четвёртых, пригласят ли родители гостей, и, если пригласят, им ведь будет не до меня?
Лёжа в темноте, я задавал себе все эти вопросы и не мог заснуть.
Наверное, моя ошибка состояла в том, что Новый год я воспринимал не просто как праздник, а как какой-то мистический момент, некий переход, границу между старым и новым, которую нужно не пропустить. Как её не пропустить, я тогда не знал. Пожалуй, не знаю и сейчас.
Я не понимал, как мама может успеть всё сделать за один день: нарезать салат оливье, установить ёлку, нарядить её, запечь в духовке какую-нибудь курицу или утку (если удавалось купить), прибраться, нарядиться красиво самой, накрыть на стол, расставить белую-белую посуду, два раза послать меня в магазин, всем позвонить, со всеми поговорить и при этом ещё оставить себе свободное время, чтобы посмотреть телевизор!
Мама в отличие от меня совсем не боялась пропустить или не почувствовать Новый год, наоборот, она его просто ждала. Рядом с ней начинал ждать его и я.
Моя новогодняя ночь была очень короткой. Я знал, что после боя курантов меня отправят спать, а сами начнут танцевать, выпивать, хлопать шампанским, бегать на балкон, к звёздам, и говорить всякие непонятные вещи.
Я знал, что буду слушать всё это из своей комнаты и думать о том, что я опять всё пропустил. Но от мамы исходила какая-то тёплая волна — уверенность в том, что Новый год будет встречен как надо. Она включала телевизор — и я успокаивался.
Всё было хорошо.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
