С какими проблемами приходят сюда пациенты и чем им могут помочь? По просьбе наших читателей мы беседуем с ее директором, членом-корреспондентом РАМН, заведующим кафедрой глазных болезней Первого московского государственного медицинского университета имени И. М. Сеченова Сергеем Аветисовым.
Зримый вред
«АиФ»: – Сергей Эдуардович, один ваш коллега в интервью нашей газете заявил, что наше зрение рассчитано на 150 лет. Вы с этим согласны?
С.А.: – Я был бы рад, если бы так было. Конечно, есть счастливчики, которые живут долго и со зрением у них ничего серьезного не происходит, а есть совсем молодые люди, у которых случаются такие катастрофы, с которыми мы справиться не можем.
«АиФ»: – От чего это зависит?
С.А.: – От общего состояния организма, от тех соматических заболеваний, которыми страдает тот или иной человек и которые нередко отражаются на его органе зрения.
«АиФ»: – Например?
С.А.: – Глазные проявления сахарного диабета. На сегодняшний день это – одна из самых острых проблем в офтальмологии. При этом даже достижение условно нормального уровня сахара в крови не всегда способствует стабилизации глазных проявлений диабета. Поэтому очень важно, чтобы подобные проблемы решались комплексно, а в учреждении, в котором наблюдают таких больных, имелся весь арсенал современных методов лечения и мониторинга сахарного диабета.
Сейчас у нас в стране достаточно много лечебных учреждений, которые на довольно высоком уровне могут решить эту и многие другие офтальмологические проблемы. Но, к сожалению, спрос пока превышает предложение.
«АиФ»: – Судя по количеству частных медицинских центров я бы так не сказала. Кстати, насколько они соответствуют должному уровню?
С.А.: – Среди них – немало достойных лечебных учреждений. В коммерческих клиниках работают, как правило, хорошие специалисты, там современное оборудование. Другое дело, что далеко не всегда то, что ими позиционируется, они могут сделать, выдавая желаемое за действительное. Но это – не их вина, а скорее беда, потому что часто им не хватает должной базы, ресурсов.
Помочь всем и каждому
«АиФ»: – Больных стало больше?
С.А.: – Существенно, что связано не только с более высоким качеством диагностики, но и с более высоким уровнем культуры населения. У нас в стране уже появился пласт людей, которые при малейшей проблеме с глазами спешат на прием к офтальмологу.
«АиФ»: – Вот только попасть к нему не всегда удается. К примеру, стать пациентом вашего института реально?
– Вполне. При этом брать направление из районной поликлиники вовсе не обязательно. Больные часто приходят к нам «самотеком». Мы никому не отказываем. И ведем наших пациентов до конца. Практика долечивания в районной поликлинике по месту жительства у нас практически отсутствует.
«АиФ»: – Но, насколько мне известно, вы в основном ориентированы на москвичей. А как быть другим?
С.А.: – У нас в институте присутствуют две формы лечения – коммерческая и страховая, но они прекрасно уживаются друг с другом: есть блок бесплатных исследований, позволяющих обследовать пациента на нормальном уровне, но есть и дополнительные специальные методы исследования на дорогостоящем оборудовании, эксплуатация которого стоит недешево. То же относится и к высокотехнологичным видам стационарного лечения.
«АиФ»: – А как же квоты?
С.А.: – К сожалению, они далеко не все выбираются. Некоторым регионам квоты выделяют, а пациенты воспользоваться ими не могут. Возможно, камень преткновения – дорогие железнодорожные и авиабилеты, проживание в гостинице, стоимость которых ни одна квота, увы, не покрывает. Надеюсь, что эту проблему у нас в стране все же удастся решить.
В приоритете – все
«АиФ»: – Судя по потоку пациентов, желающих лечиться в вашем институте, их не останавливают никакие преграды. Ежегодно у вас получают консультации более 100 тысяч человек, около 6 тысяч лечатся в вашем стационаре. Какие направления в работе НИИ глазных болезней считаются приоритетными?
С.А.: – Все. Многопрофильность – прерогатива больших серьезных офтальмологических институтов. Наш – не исключение. В НИИ глазных болезней уделяется много внимания лечению глаукомы, катаракты, заболеваний орбиты и придаточного аппарата глаза, сетчатки и зрительного нерва. Разве можно из этого далеко не полного списка что-то выделить? Ведь для каждого пациента его проблема – самая важная.
«АиФ»: – Не секрет, что многие медицинские технологии пришли к нам с Запада. А своими разработками отечественная офтальмология может похвастаться?
С.А.: – Если взять заболевания слезного аппарата, мы находимся даже впереди зарубежных коллег. Совершенно особые и, на мой взгляд, более эффективные подходы у нас и при лечении вирусных заболеваний глаз. А препарат, который сейчас активно в этой области применяется, является совместной разработкой нашего института и института вирусологии.
И в хирургии есть ряд направлений, в которых российские офтальмологи традиционно сильны. Но вообще я не очень люблю, когда в медицине начинают делить, кто что изобрел. В конце концов это не так важно. Ни одна, даже самая передовая технология не заменит врача. На первом месте все равно будет искусство врачевания, которое, к сожалению, в сегодняшней медицине отходит на задний план.
«АиФ»: – В чем причина?
С.А.: – Как ни парадоксально, в бурном развитии диагностических технологий, которые значительно сократили возможность общения пациента и врача.
Индивидуальный подход
«АиФ»: – А может, всему виной недостаточно хорошая подготовка нынешних врачей?
С.А.: – Я бы так не сказал. Какая бы ни была программа, все зависит от самого человека. От его желания учиться. Если оно есть, все получится. Хотя попасть в клан хирургов (а 90% оканчивающих ординатуру в конце концов начинают мечтать именно об этом) очень сложно. Ведь хирург – это не манипулятор. В первую очередь, это человек, который должен думать, который в любой момент сумеет принять верное решение.
«АиФ»: – Ваш сын, продолжатель династии Аветисовых (отец моего собеседника – выдающийся детский офтальмолог с мировым именем Эдуард Аветисов, офтальмологом был и брат Сергея Эдуардовича. – Авт.), этими качествами обладает?
С.А.: – Пока он учится в аспирантуре, должен защитить диссертацию, но оперирует хорошо. В офтальмологию сейчас вообще приходит много талантливой, толковой молодежи. Это я вам как заведующий кафедрой говорю.
«АиФ»: – Что, на ваш взгляд, самое сложное и самое приятное в вашей профессии?
С.А.: – Самое сложное – правильно поставить диагноз в сложных ситуациях. А самое приятное – когда удается пациенту помочь, когда он удовлетворен результатом нашей совместной работы.
«АиФ»: – Тем не менее многие предпочитают этой встречи избежать, оттягивая визит к офтальмологу как можно дольше…
С.А.: – Лучше этого все же не делать и после 40 лет ежегодно проходить элементарное офтальмологическое обследование. Ведь многие «наши» болезни на начальном этапе часто могут протекать бессимптомно.
«АиФ»: – Глядя на ваши очки, не могу не спросить, почему, будучи одним из ведущих в нашей стране специалистов по коррекции зрения, вы не смогли со своими проблемами справиться?
С.А.: – В медицине есть такой термин – метод выбора. Это означает, что все методы коррекции зрения (будь то очки, линзы или хирургия) имеют право на жизнь. Все зависит от индивидуальных предпочтений того или иного человека. Я выбрал очки и прекрасно себя чувствую.
Марк Розовский: «Не болеть — входит в нашу профессию» 
Доктор Мясников: массовые диспансеризации бессмысленны 
Страдание не облагораживает. Почему нельзя молчать о паллиативной медицине 
Дмитрий Балалыкин: «Биоэтика – неотъемлемая часть медицины» 
