Алексей Чжао: «В экстренной ситуации наши хирурги готовы помочь любому»

Семь раз отмерь – один отрежь. Этому классическому правилу в Институте хирургии им. А. В. Вишневского следуют неукоснительно. Здешние хирурги, многие из которых – с мировым именем, берутся за самые сложные и запущенные случаи. И нередко выходят победителями.

Слово – заместителю директора института, руководителю отдела абдоминальной хирургии, доктору медицинских наук, профессору Алексею Чжао.

Флагман хирургии

Татьяна Гурьянова, «АиФ»: Алексей Владимирович, об Институте хирургии ходят легенды. Говорят, что именно сюда привозят самых тяжелых больных. В том числе – и пострадавших в чрезвычайных ситуациях, терактах…

Алексей Чжао: Да, это так. Ведь Институт хирургии – одно из ведущих у нас в стране лечебных учреждений данного профиля, охватывающее весь спектр хирургических проблем. За исключением разве что нейрохирургии и гинекологии. В нашем институте проводится и большая научная работа по внедрению современных хирургических методик и их тиражированию в другие лечебные учреждения страны.

– А самотеком в НИИ хирургии попасть можно?

– Мы в основном работаем с плановыми больными, хотя в экстренной ситуации готовы принять любого. Как, например, велосипедиста, которого сбила машина неподалеку от НИИ хирургии. Нашим хирургам пришлось его оперировать, что называется, прямо «с колес». И это «счастливое» (если, конечно, это применимо в данной ситуации) совпадение спасло пострадавшему жизнь.

– А как же быть со скандальной историей, которая в свое время облетела все СМИ, когда Институт Вишневского обвинили в неоказании помощи главе Свердловского отделения «Справедливой России» Максиму Головизнину, которого в бессознательном состоянии привезли его друзья и коллеги к воротам института?

– Отказ в госпитализации тогда был обоснован, ибо на момент обращения к нашим специалистам Максим Головизнин, к сожалению, был уже мертв. Отсутствие вины со стороны НИИ хирургии подтвердило и проведенное по итогам этого случая следствие. Но имидж института тогда, конечно, пострадал.

– Тем не менее желающих попасть на лечение в НИИ хирургии им. А. В. Вишневского по-прежнему много. Очередь на госпитализацию большая?

– Скажем так: она есть.

– Каково среднее время ожидания?

– Все зависит от того, с какой проблемой к нам направляется больной. Очередность определяется не только тем, кто первым попал в список, но, в первую очередь, тяжестью заболевания, вероятностью прогрессирования болезни, ее опасностью для жизни больного. Впрочем, когда речь идет о высокотехнологичной медицинской помощи, мы зажаты еще и рамками финансирования. Лимит отпущенных на институт квот очень быстро исчерпывается…

– Как же вы выходите из ситуации?

– Решать проблемы удается за счет внутренних ресурсов. Где-то мы можем пролечить болезнь с меньшими затратами, и тогда сэкономленные средства пускаем на лечение другого больного.

Есть пациенты, которые хотят лечиться именно в нашем институте, но их заболевание не подпадает под реестр высокотехнологичной медицинской помощи, и тогда они ложатся к нам на платной основе. Так что варианты есть. Но проблемы, увы, остаются. И, к сожалению, учитывая последние тенденции, их может стать больше. Поэтому надеюсь, что правительство все же не допустит сокращения финансирования медицинской отрасли.

От опухоли до цирроза

– Алексей Владимирович, до того как прийти на работу в Институт хирургии им. А. В. Вишневского, вы долгое время возглавляли Московский городской центр трансплантации печени на базе НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского. Полученные там навыки в общехирургической практике вам пригодились?

– Конечно! В нашей работе мы нередко используем трансплантационные методики. В частности, наши урологи и онкоурологи нередко выполняют так называемую экстракорпоральную резекцию почки с ее консервированием вне организма с последующим удалением опухоли, а далее реплантацией (возвращением) почки на ее исходное место. По сути, это та же трансплантация, только собственного органа. Трансплантационные методики нередко используются и при операциях на печени, желчных протоках и поджелудочной железе.

– …которые, насколько мне известно, являются главным вашим «коньком». По поводу чего чаще всего вам приходится оперировать пациентов?

– По поводу онкологии – первичных и вторичных метастатических поражений печени. Если говорить о желчных путях, то здесь поводом для оперативного вмешательства нередко служат доброкачественные врожденные или воспалительные заболевания: рубцовые стриктуры (сужения), кисты.

Немалый процент нашей работы занимают пациенты с паразитарными заболеваниями печени. Речь об эхинококкозе, который наши пациенты получают от домашних питомцев.

– Значит, любители целоваться с любимой собачкой или спать с ней в одной постели рискуют своим здоровьем?

– Не то слово! По степени разрушения, который может нанести человеку эхинококкоз, чаще всего оседающий в печени, это заболевание может конкурировать с онкологией и циррозом. И, кстати, оперировать таких больных очень сложно. Любое повреждение кисты, в которой обосновались паразиты, может привести ко вторичному заражению пациента. Без ложной скромности могу сказать, что в нашем институте такие операции проводятся на высочайшем уровне.

– Хирургия печени стала щадящей?

– Более чем. Если позволяет ситуация, мы стараемся использовать малоинвазивные (с минимальным разрезом тканей. – Ред.), органо-сберегающие методики, не требующие наркоза с использованием высокотехнологичного оборудования (вплоть до робототехники). Но есть ряд болезней, которые, как бы мы того ни хотели, вынуждены оперировать широким операционным доступом, с большой кровопотерей, связанной с обширным вовлечением в операцию прилежащих органов и тканей, с использованием аппарата возврата собственной крови.

– А правда, что печень – благодатный орган для хирурга?

– Да. Это поистине уникальный орган, поскольку в этом случае у нас есть предусмотренный природой резерв – быстрого замещения (регенерации) утерянной во время операции ткани. Подчас мы можем без ущерба для жизни и здоровья пациента удалить до 80% печени, пораженной опухолью. На сей счет существует специальная система оценки функциональных резервов печени пациента, которая позволяет оценить, перенесет ли человек такую операцию или нет. И тут, конечно, многое зависит от возраста больного и сопутствующих заболеваний. Чем моложе пациент, тем такие резервы больше.

Простые истины

– И все же даже при самом удачном раскладе очевидно, что до такого состояния лучше себя не доводить. Скажите, как защитить свою печень?

– Для того чтобы ответить на этот вопрос, для начала нужно понять, что главный фильтр нашего организма повреждает. На первом месте в этом списке – алкоголь, вызывающий жировую дистрофию печени (стеатоз).

При этом примерно в 20% случаев жировой гепатоз перетекает в стеатогепатит – воспаление печени, при котором начинается разрушение ее клеток. Если вовремя не принять меры, болезнь переходит в третью, самую тяжелую стадию – цирроз и рак.

Враг печени номер два – это вирусные гепатиты. И в первую очередь – гепатит В и С, которые можно получить либо при контакте с зараженной кровью, либо с другими биологическими жидкостями организма (спермой, вагинальными выделениями и т. д.) при незащищенном половом контакте или при использовании игл и шприцов больного гепатитом.

– А что на третьем месте?

– Неадекватное использование гепатотоксичных (повреждающих печень) лекарственных средств, к которым относятся такие популярные у наших граждан препараты, как антибиотики, нестероидные противовоспалительные препараты (НПВП), парацетамол, средства для похудения, которые в целом ряде случаев могут вызвать острую печеночную недостаточность.

– Ну вот, опять мы пришли к банальным истинам: алкоголем не злоупотреблять, беспорядочную половую жизнь не вести, без назначения врача лекарства не принимать…

– А средства профилактики вообще очень просты в своем осуществлении. В том-то и заключается их прелесть. Спасти поврежденный орган значительно сложнее.