Революция кенгуру против памятников

Когда я смотрю на хронику событий в нынешней Украине, я думаю в первую очередь о том, что, видимо, там народ, как, вероятно, и мы с вами, оказался еще в детстве травмирован «Интернационалом» и избавиться от этого шрама в психике он не в силах. Вот как пели «весь мир насилья мы разрушим», так они и делают: были памятники — снесем памятники! Был русский язык — отменим! Такое ощущение, что скоро окажется, что поскольку при Януковиче ходили поезда, то их бы стоило отменить, а рельсы переплавить. Ну и снести панельные дома — их же при Советах построили, так? Как и метро. Символы, так сказать, вражьей власти, до которых дотянулась рука народная 23 года спустя после объявления независимости...

Украина — не первая страна, переживающая очередную смену власти, и, надо полагать, не последняя. Но, почему-то, например, в Сингапуре, вышедшем из состава Британской империи, никто памятников времен «британской оккупации» сносить не стал.

Вот интересная цитата из книги «Сингапурская история: из третьего мира — в первый», которая написана первым премьер-министром страны Ли Куан Юем, которого называли еще «Отцом Сингапура»: «Я и мои коллеги не имели ни малейшего желания переписывать прошлое или увековечивать самих себя, переименовывая улицы и здания или помещая собственные портреты на денежных знаках или почтовых марках... Инвесторы интересовались, что новое правительство в Сингапуре собиралось делать со статуей Рафлса. Если бы мы оставили ее, это послужило бы символом признания британского наследия и могло оказать положительное влияние. Я так не считал, но решил оставить этот памятник, потому что Рафлс был основателем Сингапура. Если бы Рафлс не прибыл сюда в 1819 году, чтобы основать торговую колонию, мой прадед не иммигрировал бы в Сингапур из графства Дапу в провинции Гуандун на юго-востоке Китая. Созданный англичанами торговый центр дал возможность моему прадеду и тысячам подобных ему китайцев жить лучше, чем на родине, которая в тот период переживала эпоху хаоса и разброда, связанную с дезинтеграцией и упадком династии Цин».

Тенденция, которая стала проявляться в пост-революционной Украине, не ограничивается, к сожалению, сносом памятников — бог бы уж с Лениным, тут есть место для дискуссий, в конце концов, мертвые сраму не имут, а уж памятнику так и вообще не больно. Но вот разговоры про отмену русского и прочих языков в сочетании с яростным всплеском украинского национализма, который, вроде русского бунта, настолко же бессмысленен, как и беспощаден — это уже совсем другая история. Как бы то ни было, Украина всегда была многонациональным государством, где жили украинцы, русские, татары и многие другие. Внезапно же выяснилось, что в новой Украине не-украинцам и не знающим титульного языка места нет — причем до такой степени нет, что не в столице, а в несколько более провинциальном украинском городе женщина боится ехать в аэропорт — остановят, и выяснится, что она не говорит по-украински.

В общем, пока что все по Хаксли: «Революция хороша на первом этапе, когда летят головы тех, что наверху». Полет голов некоторым образом свершился, народ ходит поглядеть на безумно раззолоченные хоромы бывших президента и генпрокурора, а дальше-то что?

Судя по тому, что мы видим — ничего особенно хорошего. Те, кто вышли на Майдан, вышли туда в знак протеста против коррупции, тирании «семьи» Януковича, и против творящегося на Украине беззакония. Но те, кто сейчас «двигают революцию» дальше — с кем они борются? С русскоязычными? С татарами? С памятником Ленину? Со звездами на Раде, потому что они «как у москалей»? Крики « кто не скачет, тот москаль» не только наводят на мысль о том, что революцию захватила банда безумных кенгуру, но и на мысль о том, что если эта революция захвачена националистами и какими-то новыми бандитами, то не стоит ли сделать, пока запал не ушел, вторую революцию, уж чтоб и от этих избавиться?

Потому что портреты фашиста-Бендеры, возгласы «москалей на ножи», черно-красные флаги ОУН-УПА и люди, поющие ее гимн — это все называется двумя словами: обыкновенный нацизм. И что в этот раз это будет нацизм не немецкий, а украинский, дела не меняет. Еще достаточно людей, которые хотя бы по дедовым рассказам помнят, что полагается с нацистами делать. И в списке возможных вариантов слово «сотрудничать» у приличных людей все же отсутствует.

Нет, вы конечно можете меня обвинить в передергивании, но напомните мне, пожалуйста, насколько яростно украинская оппозиция открещивалась от черно-красных знамен, рассказывая о том, что это «всего лишь один голос, изолированная фракция». Теперь этот голос слышен громче всего, а прочие оппозиционеры продолжают рассказывать совершенно школьные «отмазки» в духе «ну они просто тут пришли тоже».

Все это заставляет вспомнить слова знаменитого философа 20-го века, основоположники концепции критического рационализма Карла Раймунда Поппера: «Если путем насильственной революции пытаться достичь большего, чем разрушение тирании, то вероятность того, что революция приведет к новой тирании, ничуть не меньше вероятности того, что она достигнет своих реальных целей».

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции