«Врать нет сил!» Как предавали и спасали Владимира Долинского

В его фильмографии — больше 100 картин. Пусть и играл Долинский в основном роли второго плана: Пан Пепичек в «Кабачке „13 стульев“», пастор  в «Том самом Мюнхгаузене», папа «Жабы Аркадьевны» в «Моей прекрасной няне». Зрители любили на него смотреть, режиссёры — его снимать. Но обо всём по порядку.

Владимир Долинский родился 20 апреля 1944 г. в Москве. Его судьба, можно сказать, была определена с самого начала. Дача Долинских в Красной Пахре соседствовала с дачами композитора Кабалевского, писателя Симонова, а друзьями детства были Андрей Миронов и Иван Дыховичный. Казалось, что и дальше в жизни всё будет развиваться по линейному сюжету: театральная студия, училище (оттуда, правда, выгнали за драку из-за девушки, но он восстановился и смог получить диплом), служба в Театре Сатиры, роли, премьеры,  поклонницы… А дальше, видимо, Тому, кто сочиняет людям их биографии, надоело простое повествование, и он закрутил интригу… Это обсуждал тогда весь Союз: 27-летний ведущий актер Театра Сатиры, звезда «Кабачка „13 стульев“» загремел за решётку за «нарушение правил о валютных операциях».

За те годы, что сидел в тюрьме, Долинский потерял не только любимые роли, но и семью. О предательстве жены он узнал не сразу. Сначала мать, приезжая на свидания к сыну в Кировскую область, говорила, чтобы не ранить Владимира, что его любимая Наташа заболела и поэтому не смогла поехать.

«Мне очень запомнились те свидания с матерью, — рассказывал «АиФ» актер. —  Она привозила пироги, цыпленка, какие-то салаты, кулебяки. Сидим в комнате свиданий, а мама: „Ты съешь ещё“. А ты уже не можешь, желудочек же сокращается на зоне... „Мам, я пойду покурю“. — „Давай, сын“. Идёшь в туалет, два пальца в рот... Приходишь обратно. „Ну, сыночка, ну поешь“. — „Хорошо, мамочка“. И снова потом: „Пойду покурю, мамочка“. Она так стремилась меня накормить, не хотелось её огорчать...».

Через год мать не выдержала собственного вранья о том, что жена Владимира то болеет, то сломала руку. И написала сыну письмо: «Володенька, родной, у меня нет сил больше врать тебе. Уже полгода, как твоего духа в твоей квартире нет. Она выгнала меня, распродала все твои вещи, все наши книги. Умоляю тебя, забудь о ней. Может быть, это счастье, что так случилось».

«Не умереть от горя мне позволили огрызок карандаша и поля газеты, — вспоминал в интервью «АиФ» Долинский. — Я записывал даже не стихи, а зарифмованные мысли: „Я расскажу тебе, мама, что такое, когда избивают, когда, отрывая от дома, разлукой тебя пытают. Когда холодеют руки, и слёзы, как кровь с ресниц, и хочется крикнуть: больно. Ты чувствуешь — не кричится. И сон ты зовешь, как спасенье, а он от тебя отвернулся. И, забираясь в угол, сутками дразнит, смеётся. Но рассказать невозможно, что такое, когда добивают. Когда в открытую рану тупую иглу вонзают. Мне было так больно, мама, что хуже уже не бывает. Впервые твой сын показушник подумал: а как умирают? Впервые подумал серьёзно, что есть это средство от боли, что вырваться можно просто от памяти и из неволи. Но слишком я злой, наверное, чтоб просто так уходить. Здоровьем, успехом, сыном, всей жизнью я буду ей мстить. Всё это пройдет, наверно, и я посмеюсь над собой. Но нынче мне злоба эта поможет вернуться домой. Я стану добрее, не злее, мне хватит душевных сил, и только намного мудрее, таким, как наш папка был“».

«Когда вышли на волю, вы своей жене высказали всё, что думаете?» — спросил корреспондент «АиФ» Владимира Абрамовича. Он ответил после паузы: «Ой, вы знаете... Папа мой покойный был главным инженером Литфонда СССР, строил писательский городок Красная Пахра под Москвой. Отцовскими друзьями были Константин Симонов, дядя Лёва Шейнин, Нагибин, Миронова и Менакер. Все дарили нам книги с автографами. Образовалась хорошая библиотека, которая была безумно мне дорога. Когда вернулся из зоны, бывшая жена была ещё здесь, это потом она в Америку уехала.

Позвонил: „Наташа, я не хочу выяснять отношения, мне ничего абсолютно не надо. Я только прошу: верни мои книги“. — „Я не хочу говорить на эту тему, если позволишь ещё раз побеспокоить меня, ты об этом пожалеешь“. И бросила трубку. Я набрал ещё раз: „Я категорически настаиваю: верни мне мои книги“. Она опять бросила трубку. Проходит день. Звонок: „Здрасьте, вас беспокоит майор такой-то из 108-го отделения милиции“. Я на всю жизнь запомнил: его звали Василий Иванович, как Чапаева... „Владимир, поступило заявление, что вы угрожаете, требуете имущество, денег от вашей бывшей жены“. И я так закричал (отчаянным голосом): „Дрянь! Этого не было! Василий Иванович, у меня книги...“ Возникла пауза. „Ты знаешь, мужик, я тебе верю. Она нехорошая баба, я почуял это. Но мой тебе совет: плюнь на неё, она из той породы, которая тебе ничего не отдаст. Кроме г…на, ничего тебе сделать не может. Зато г…на она может сделать много...“ Она отобрала всё: была трёхкомнатная квартира на Садовом кольце, меня выписала оттуда... Так что судьба меня побила».

Зато друзья, в отличие от жены, подставили артисту плечо. Сразу после освобождения Владимира Долинского пригласил к себе в «Ленком» Марк Захаров. Вскоре тот уже играл главные роли на сцене прославленного театра.

Да и в личной жизни скоро всё наладилось: Долинский познакомился с будущей женой, актрисой Натальей Волковой, которая родила ему дочь Полину.  Артист не скрывает, что святым его не назовешь: интрижки он всегда себе мог позволить. Он говорит, что жена относилась к этому с пониманием. «Наташка же знала, что главное для меня — чтобы моим девкам, ей и нашей дочери, было в этой жизни уютно».  

Сегодня Полина Долинская — одна из ведущих молодых актрис Малого театра. «Я критикан! — рассказывал «АиФ» Владимир Абрамович. — У меня к Поле повышенные требования. Как у моей жены повышенные требования ко мне. Я никого не боюсь в зале, кроме супруги. Она сама актриса, хоть не работает с тех пор, как родила нашу дочку. Но Наталья знает толк в этом деле, будет бить не в бровь, а в глаз. Я кого-то задурить могу, а её — нет, не задурю».