Писатель Юрий Костин: «Тема Великой Победы представляется мне очень важной»

В Москве состоялась презентация заключительного романа остросюжетной трилогии известного журналиста и писателя Юрия ­Костина. Вслед за романами «Немец» и «Русский» на прилавках книжных магазинов появилась книга «Француз».

«Не писать не могу»

Татьяна Уланова: «АиФ»: — Есть теория, что хотя бы одну книгу — о себе — может написать почти любой человек. Выпустив «Две жизни моего поколения», вы подтвердили теорию, но признались, что делали это ради сына. Он прочитал книгу?

Юрий ­Костин: — Да, ему тогда было 14 лет. Потом он неоднократно её перечитывал. Она стала для него одним из источников знаний: откуда у меня моя профессия, как мы жили до 1991 г. Я писал очень откровенно, не думал о публикации. И сожалел, что покойные родители не оставили чего-то подобного. У меня о них минимум информации.

— Записи для сына вы вели больше 8 лет. Но, опубликовав, тут же принялись за художественный роман. Появилась новая цель?

— Когда друзья посоветовали издать записи, я подумал: если это нужно кому-то, кроме моей семьи, значит, можно заниматься художественной литературой. И, не успев ещё опубликовать «Две жизни», начал «Немца».

Статья по теме

Юрий Костин: кризис помогает поставить во главу угла мыслительный процесс

— Сразу поняли, что будет трилогия?

— Что вы! Я думал, после «Немца» вообще ничего не будет. Работы над документами было много. Хотя в целом она шла легко.

— Даже про Горбачёва вы написали художественный роман. Да ещё назвали провокационно — «Убить Горби».

— Да, он прочёл синопсис и фактически благословил меня на создание книги. Позже, в день рождения, я подарил ему роман. Михаил Сергеевич был настроен позитивно. Даже пошутил: «Кто пустил ко мне автора книги с таким названием?»

Роман за 20 дней

— Правда ли, что «Француза» вы написали за 20 дней? Поделитесь лайфхаком, как удаётся так работать. Вы не спите?

— Честно? Не знаю. Для самого загадка. У меня было 20 дней отпуска на море. Все удивлялись, как я могу, видя такие пейзажи за окном, сидеть за компьютером. А что было делать? Иначе пришлось бы писать в поездах, в самолётах, по ночам. Но если есть порыв, который многие называют вдохновением, тогда всё получается легко и хорошо.

— Завершая трилогию «Немец», «Русский», «Француз», вы говорили, что прощаетесь с Ушаковым.

— А когда издатель намекнул, что Антона больше не будет, я решил: ну уж нет! Это д`Артаньян, получивший жезл маршала Франции, был неожиданно убит — видимо, Дюма от него устал. А мне мой Ушаков совсем не надоел. Словом, мне стало его жалко. Он не статичный герой, постоянно развивается — и духовно, и физически. Ну и за что его раньше времени лишать жизни? Пусть будет нашим Джейм­сом Бондом — образованным, совестливым и не имеющим лицензии на убийство.

— Тем не менее новый роман не будет «Поляком» или «Шведом»?

— Ну сколько можно... Не хватало ещё, чтобы обиделись сотни наций и народностей! Хотя для сочинителя это было бы круто — непочатый край работы, писать можно вечно... В новом романе действие будет происходить вокруг взятия Рейхстага. Со времён советской киноэпопеи «Освобождение» ничего подобного, кажется, не было. Хочется вспомнить о людях, которые в конце апреля — начале мая 1945 г. совершали в Берлине невероятное, просто чудеса храбрости.

Личная история

— Вас очень волнует тема Великой Отечественной?

— Мой дед пропал без вести подо Ржевом. Многие род­ственники не дожили до конца войны. Но кроме личной памяти есть ещё интерес. Хочу понять, как те парни — городские и деревенские, взрослые и юные — поднимались на крышу Рейхстага, как устанавливали маленькие красные флажки и большие знамёна. Почему они незаслуженно забыты? К Егорову и Кантарии нет вопросов — они действительно герои. Но ведь были и другие. И немало.

Статья по теме

«9.5.45. Усачев». В Славянске умер ветеран, чье фото стало символом Победы

— То есть персонажи будут реальными?

— В основном да. Хотя работать будет сложно: много личных моментов, и, видимо, придётся внедрять вымышленных персонажей, прототипами которых были настоящие герои.

— Как же Антон Ушаков?

— А что Антон? Он любит историю, свою страну, бережно относится к памяти героев и пытается что-то о них узнать. Помню, мне самому у Рейхстага было очень грустно: все надписи, которые оставляли в 1945-м наши бойцы, закрашены. Для немцев это тяжёлая память, когда-нибудь они должны были перевернуть ту страницу. У нас не получится. Наша рана ещё сто лет не заживёт. Несмотря на приключенческий характер романов, всегда стараюсь обращаться к нравственным во­просам. Тема Великой Победы и всего, что с ней связано, представляется мне очень важной.