Режиссер, телеведущий, журналист Леонид Парфёнов представил свой новый проект: 20 февраля в прокат выходит первый фильм трилогии «Русские грузины». А накануне премьеры Парфёнов ответил на вопросы журналистов.
Грузин как тип русского характера
Юлия Шигарева, «АиФ»: Леонид Геннадиевич, почему грузины? А не украинцы или белорусы, к примеру?
Леонид Парфёнов: До этого я делал фильм «Русские евреи», также состоящий из трёх частей. Потому что уверен: в истории было три нации, которые особенно массово и ярко приходили в русскую цивилизацию, культуру, обрусевали и становились на каких-то этапах второй титульной нацией в элитах. Это немцы — от эпохи Петра I до 1914 г. (но до сих пор эхо этой инерции сохраняется), это евреи и русские грузины. Так что это не фильм о грузинах в Российской империи и не о грузинах вообще. Это рассказ про то, как они обрусевали и этим расширяли русскость — есть же такое понятие «русский грузин» как тип русского характера, широкой русской цивилизации.
— В первом фильме вы охватили огромный временной промежуток — от 18 века до Великой Отечественной. Что же останется для второй и третьей частей?
— Как что? Вся война, которая прошла с явной русской аргументацией — я имею в виду отмену Интернационала как гимна и возврат «Сплотила навеки великая Русь», возврат патриаршества, погон, гвардии и георгиевской ленточки. Дальше — Берия и атомные проекты, тайное звание Заслуженного гражданина СССР. Мегрельское дело, затеянное, чтобы попритушить его дуомвират с Маленковым, когда Берия явно метил в следующие правители — «ну, раз грузину можно»... Тбилисские события после хрущевского доклада. Оттепель и Окуджава, весь оттепельный кинематограф, в значительной степени снятый грузинами — Данелия, Хуциев и прежде всего «Летят журавли» Калатозова (на самом деле он был Калатозишвили). И теневая экономика, и воры в законе, и Ираклий Андронников... Всего не перечислить! Так что уверяю вас: после 1939 года наворочено было не меньше! Выход второй части планируется через год.
— Вы упомянули, что в стране сейчас — бум нон-фикшена, документального кино. И что именно поэтому премьеру «Грузин» вы делаете сперва в кинотеатрах, а потом уже это станет доступным в интернете. Откуда такой интерес к документалке?
— Мне кажется, главная причина — люди не перестают получать образование. Они уже привыкли узнавать что-то новое, расширять профессиональные навыки и пр. А не как при советской власти, когда, в 22 года выйдя из института, мы считали, что уже ко всему в жизни готовы. Сейчас же у людей сформировалась привычка к новизне информации, новизне пониманий о мире, расширению привычных представлений. Когда миллионы людей смотрят «American Factory» для того, чтобы понять, как Китай приходит в мировую экономику. Представить раньше фильм с такой темой, который бы захватывал огромную аудиторию... Хотя это немного другая документалистика — документалистика наблюдений. А мы заняты реконструкционной документалистикой.
Россия как трамплин
— Вы говорите в фильмах о том взаимном влиянии, которые оказывали друг на друга немцы, евреи или грузины — и Российская империя. Но кто в этом влиянии играл ведущую роль: империя, которая умела выбирать наиболее талантливых и отжимать из них лучшее? Или умение представителей этих наций ассимилироваться?
— Ой, не знаю... У меня нет ощущения, что Российская империя вела какую-то специальную национальную политику. Ну, кроме отдельных писем типа «заберём-ка царевичей у грузинской царицы и они, мало-помалу забыв про своё происхождение, будут куда полезнее», что так простодушно сформулировал Александр I. А вообще в империях — британской, австрийской, российской — было именно так: если хочешь большой яркой карьеры, ты выходишь в титульную нацию. И в Советском Союзе тоже. Пел бы Кикабидзе на грузинском языке, он был бы локальным артистом — и таких певцов много, которые так и остались внутригрузинскими. Но на стихи Роберта Рождественского песня «Мои года — моё богатство» стала общесоюзным хитом и благодаря Кикабидзе без грузинского акцента уже и не воспринимается.
Теперь времена изменились. Россия уже не нужна как трамплин. Потому что глобальный мир открыт всем народам, и малым в том числе. А Баланчивадзе Георгию Мелитоновичу нужно было закончить, во-первых, Хореографическое училище при Кировском (ныне — Мариинском) театре, во-вторых, быть постановщиком балетов у Дягилева и только потом с этим брендом русского балета стать основателем американской школы хореографии под именем Джордж Баланчин. Теперь же грузин возглавляет модный Дом Баленсиага, и ему не нужна никакая московская карьера как старт.
Кем себя чувствовал Сталин
— Вы говорите про грузин. Но на территории Грузии много народностей. Почему вы не взяли их по отдельности?
— Частично это придётся объяснять, когда речь зайдет о мегрельском деле. Прежде всего, что они мегрелы, а не мингрелы. Но так вошло в русскую историю вместе с постановлением ЦК. Ну, что делать?! Что для того, чтобы притушить большого мегрела, Сталин затеял это мегрельское дело — якобы они собирались Грузию отдать Турции, ни больше, ни меньше. Хотя, по-моему, просто не мог появиться на свет грузин, которому в голову бы пришла мысль отдать Грузию Турции.
— Но и про Сталина существует много разных гипотез... Вы их не рассматривали?
— Ну, что гипотезы... Сын ли он Пржевальского? Были ли у него осетинские корни? Он себя чувствовал грузином — мне это гораздо важнее. Он знал грузинский язык. И его действительно сперва не приняли в духовное училище, потому что ничего, кроме грузинского, он не знал, а для поступления надо было обязательно знать русский язык. А потом Сталин выучил его так, что жил в Тифлисе, давая уроки русского. И среди его учеников оказался армянин Симон Тер-Петросян, который войдет в историю революции как красный боевик Камо.
Мне не было важно, сколько народностей жило на территории Грузии и как складывалась их судьба. Я же не про Грузию, не про их жизнь там. А про то, какими они становились, обрусевая. К примеру, Багратион. Который в войне со Швецией за Финляндию шёл по льду Ботнического залива именно как русский генерал, а не как грузинский князь. Багратион до того обрусел, что даже климат преодолел. Что, казалось бы, невозможно. Не может южанин переносить морозы. А тогда никому и в голову не приходило поставить во главе войска не теплолюбивого грузина Багратиона, а кого-нибудь более морозостойкого.
— Вы начинаете фильм с фотографии Сталина с детьми и цитатой из Василия Сталина . Почему вы выбрали именно их?
— Ну, это как спросить, почему «Евгений Онегин» начинается эпиграфом «И жить торопится, и чувствовать спешит». Потому что эта строка передает что-то про Евгения Онегина. А я не знаю более убийственной фразы, чем Василий Сталин, спрашивающий свою сестру Светлану Аллилуеву: «А ты знаешь, что отец раньше был грузином?» Это взгляд обрусевших детей на обрусевшего отца, которые вдруг спохватываются, что обрусели. Именно поэтому я взял эту фразу. Это не было каким-то реверансом Сталину.
И потом, если ты занимаешься историей русской цивилизации, ты не можешь не обращать внимания на такие моменты: что евреи, немцы и грузины в какие-то периоды становились соправителями страны, что их количество в элитах было очень значительным. Помните, раньше московский Дом кино рассылал своё расписание на ближайший месяц. Там премьеры, тематические вечера и прочее. И обязательно отмечается, у кого в этом месяце день рождения. Так вот, русские, еврейские и грузинские фамилии в этом списке были представлены примерно одинаково. И все они были москвичи! А не вообще члены Союза кинематографистов. Все остальные народы, видимо, создавали свои национальные кинематографы, а грузины, евреи и русские на Мосфильме и Студии им. Горького создавали русский кинематограф — статистика была такая!
— Дойдет ли в финале дело до событий последнего десятилетия ХХI века?
— Нет, русские грузины заканчиваются как феномен в конце 1980-х. Хотя влияние этого феномена мы до сих пор ощущаем. Уже когда Грузия была независимым государством, премьером Большого театра был Николай Цискаридзе, президентом Академии художеств — Зураб Церетели. А в противовес монументализму Церетели Резо Габриадзе поставил миниатюрную — и единственную востребованную достопримечательность современности — Чижика-Пыжика. А Акунин-Чхартишвили стал главным беллетристом в 2000-2001-х годах и ввёл понятие «Фандорин», которое теперь в русской жизни навсегда.
Но как феномен русские грузины заканчиваются в 1989 г., когда стало ясно: дальше только врозь, и это вопрос времени. Потому что, когда на улицах Тбилиси кричат «Долой Советскую власть!», а генерал Родионов понимает, что он должен давить танками, выход только один: разошлись, как в море корабли.
