­Гедиминас Таранда: «Свою жену я выкрал»

«Мать гналась за отцом со шваброй по плацу»

— Отец мой был военным, служил в Калининграде. Там мои родители познакомились, там я родился. Папа часто брал меня в часть, мы ездили на учения.

Помню, стоит на плацу строй солдат. Я тоже подбежал, встал в конце. Отец объясняет: «Смотрите, всё очень просто: едет танк, мы под него ложимся. Танк над вами проезжает. Вы выныриваете и бросаете гранату. Понятно? Отрабатываем!» Бойцы стоят — страшно, машина-то, мама родная, больше 40 тонн весит! «Вижу у вас страх в глазах, — продолжает отец. — Младший боец Таранда, выйти из строя! Ко мне!» Я подхожу. Папа берёт гранату, говорит: «Ложись под танк». Мы легли, вынырнули. Мне вообще не было страшно — это же игра для меня! 

И тут кто-то из солдат начал хохотать. Отец спрашивает: «А что смешного?» Потом оборачивается и видит на другой стороне плаца мою маму. В руках у неё швабра, глаза наполнены ужасом — сына под танком увидеть!.. «Ну я тебя сейчас, Леонас!» И со шваброй — за ним! В общем, отец бросился наутёк. Все умирали со смеху. Начальник полка, когда это увидел, просто ухохатывался: «Да-а, боевой офицер — и так бежит!» А отец ведь прошёл Пражское восстание 1968 г., получил там ранение и в молодые годы имел уже большой чин. Над ним все потом подтрунивали. Говорили: баба с палкой тебя гоняла по армейскому плацу. Закончилось, конечно, всё объятиями и поцелуями — родители любили друг друга.

Но, когда мне было 7 лет, мама собрала вещи и уехала от папы в Воронеж, откуда была родом. Терпение лопнуло. Отец был очень добрый человек, сыновей и жену любил. Но, если кто-то в семье пьёт, это выдержать нельзя. Папа действительно много пил. И умер, не дожив до 50 лет нескольких дней. В общем, серьёзная проблема была. Но любила мама отца всю жизнь. Тяжело ей было: двое молодых орлов, которых надо воспитывать, одевать-обувать. Это же ужас! Да и нам с братом отца не хватало очень сильно. Поэтому для меня самого всегда было очень важно, чтобы мой ребёнок рос в полной семье. 

Женат я был три раза. Моя первая жена балерина Марина Носова многие годы была солист­кой в Ла Скала. Вторая — Марина Новикова, солистка ансамбля танца Моисеева. Я с ними обеими дружу, девчонки они просто чудесные. Это я был балбес молодой, который скакал, как жеребец, туда-сюда — увидел, полюбил, побежал дальше. Нравится женщина? Отлично. Говоришь ей, что нравится. Что скрывать? Жизнь коротка! Я в молодости был ещё неустоявшимся. Мужчиной может называться только тот, кто берёт на себя ответственность. Остальные все — юноши. Юноша не может нести на себе бремя семьи.

«Шеф влюбился в актрису»

Моя третья жена — балерина Анастасия Дриго. С Настей мы познакомились, когда она ко мне пришла в Имперский русский балет. Я молодых артистов не брал — они сырые. Труппа у меня очень активная, некогда готовить мальчишек-девчонок после школы. Но вот пришли Настя и её три подружки. Все высокие балерины, красивые, стройные. Очень прилично показались в зале. Говорю: беру вас на испытательный срок. 

Настя как-то сразу мне запала в сердце. У неё очень хорошо развита интуиция. И на этом интуитивном уровне проходило какое-то время наше общение. Я даже ещё ничего не сказал, только подумал, а она делает это... 

В общем, получилось, что шеф влюбился в актрису, которая только что пришла в труппу. Ей было 17 лет, и, когда мы ехали на гастроли за границу, мне Настина мама выписывала доверенность на вывоз. Я думал: вот отлично, я как отец для неё... Но вот Анастасии исполнилось 18 лет. Мы поехали с коллективом во Францию. Думаю: ну, пожалуй, пора. И я выкрал Настю утром из гостиницы. Увёз её в замок во французский город Ним, там стояла старинная башня. Мы на неё в 4 утра поднялись, на самую макушку. Встречали рассвет, открыли бутылку шампанского. Говорю: «Насть, а теперь пиши желание, мы находимся на Башне любви». Про Башню любви я, конечно, придумал. Тем не менее записки свои мы спрятали под сводами крыши. Вот такая история получилась романтическая. Так что не перевелись ещё казаки в нашем роду. Мои предки по материнской линии — донские казаки.

Через полгода Настя вышла за меня замуж. Я потом у неё спросил: «Что в записке написала-то?» — «Чтобы я вышла за тебя замуж». А я написал, чтобы наконец нашёл ту женщину, с которой могу жить долгие годы. Ребёнок у меня появился только в этом браке, третьем: дочка Дэйманте — «алмаз» в переводе с литовского. Когда Настя была беременна, я испытывал тихое блаженство и радость.

Мужчина должен рожать детей в сознательном возрасте, когда понимает, кто он, что он, что за ним стоит. Я люблю детей, мне всегда нравилось с ними возиться. Но раньше боялся брать на себя ответственность. А здесь не боялся. Пришло время.

Со временем я узнал, что у меня есть ещё одна дочь — Лизавета. С ней я познакомился, когда ей было 14 лет. Ко мне пришла женщина, с которой я когда-то общался: «Это твой ребёнок, ты должен дочь содержать. Давай деньги!» — «А ты где была все эти годы?» Это была довольно странная ситуация. Я сразу сделал генетическую экспертизу, она показала, что дочка моя. Я сказал: «Всё, буду помогать». Мне ответили: «Нет, помогать не надо. Нужны ­деньги, много денег». Говорю: «Много не получится, потому что у меня много семей, но, безусловно, поддерживать буду». 

Откуда много семей? Мама, семья брата, тётя, дядя — их сыновья сейчас за рубежом. А кто им будет помогать? Я. Потому что я глава рода, и всех, кто принадлежит к нашему роду, я не могу бросить. Иначе нельзя, меня так воспитали с детства. И дочке своей Дэйманте говорю: «Ты будешь хранительницей нашего рода».