Примерное время чтения: 21 минута
5043

Борис Ефимов: «Я много терпел. Бывал и на коне, и под конем»

Художник-карикатурист, лауреат Государственной премии Борис Ефимов. 2003 г.
Художник-карикатурист, лауреат Государственной премии Борис Ефимов. 2003 г. / Игорь Михалев / РИА Новости

Честно говоря, мы мечтали сделать с Борисом Ефимовым «Диалоги с мудрецами». Казалось, человек с таким жизненным опытом подходит для этой рубрики как нельзя лучше. Но накануне интервью близкие художника предупредили нас, что он стал хуже слышать, беседовать будет сложно. И мы поехали к Борису Ефимовичу на дачу под Подольском, чтобы просто поговорить о жизни. Оказалось, Ефимов и есть мудрец. 

— Ну что интересного я могу вам рассказать? Я ведь уже старый. Мне 107 лет, — начал, как будто извиняясь, Борис Ефимович.

— Да бросьте! Разве вы старый?   

— Не старый?.. А сколько вам лет?

— Тридцать шесть.

— Тридцать шесть? О! Какая вы старая! А мне — ерунда… Мне сто семь. И я глуховат.

— Ничего, нормально.

— Нормально, вы думаете?

— Вы же все слышите!

— Но для беседы это не очень удобно. Сейчас я подставлю вам ухо.

Художник Борис Борисович Ефимов, лауреат двух Сталинских премий второй степени (1950, 1951).
Художник Борис Борисович Ефимов, лауреат двух Сталинских премий второй степени. 1955 год. Фото: РИА Новости/ Давид Шоломович

«Люди страшно раздражают»

— Чем вы занимаетесь?

— Жду, когда придет конец.

— Так нельзя!

— А что делать? Чем я могу заниматься, если память стала плохая? В общем, я уже больше там, чем тут…

— Читала в интервью, что до недавнего времени вы еще рисовали.

— Где вы это интервью читали?

— Не вспомню. Перед вашим днем рождения обычно бывает много публикаций…

— Написать можно что угодно. Чтобы сделать человеку приятное. Но, так как у вас симпатичное лицо и честные глаза, говорю вам то, что есть. Я плох. И сколько еще продержусь, трудно сказать.

— Давно уже не рисуете?

— Нет надобности.

— И не интересно?

— Конечно. Вот вы мне интересны.

— Извините, это вы нам интересны: все-таки в третьем веке живете!

— Это вопросы сложные. Почти философские…

— Вы видели всех и всё.

— Вот именно! Вот умница!

— Телевизор смотрите?

— Смотрю. Кое-что нравится, а что-что заставляет его выключить. Но телевизор — полезная вещь. Отвлекает от бытовых неприятностей, трудностей, неудовольствий. Думаешь: «Лучше буду смотреть телевизор». Смотришь — не лучше.

— Какие у вас бытовые неприятности, что вас раздражает?

— Меня все раздражает.

— И люди?

— Главным образом! Люди страшно раздражают. Не всякие, конечно. Но, когда человеку 107-й год, меняется его психология, отношения с людьми… Жизнь — сложная штука. В ней нужно ориентироваться так, чтобы не впасть в какую-нибудь неприятность, глупость или неловкость. Не думайте, что так долго жить — это просто. Всякое бывало… Когда арестовали моего брата, это была страшная, острая неприятность. 

— Что вам тогда помогло справиться с этой болью?

— Ничего не могло помочь. Вот тут надо было относиться к ситуации философски. Что можно было сделать? Ничего. Надо было только терпеть. И я много терпел. Бывал, как говорится, и на коне, и под конем. Но, по-моему, иначе и не должно быть. Недопустимо, чтобы человеку всегда было хорошо, чтобы были только удачи, удовольствия, успех. Нужно познать и хорошее, и плохое. И одинаково стойко переносить и то, и другое. Да… Я многое видел, многое вытерпел. Но в отчаяние никогда не впадал. 

«Раздражает почти все. Но приходится жить»

— Вы разрешите фотографу снимать во время нашей беседы? Не будет это вас раздражать?

— Будет. Но раз надо… Для чего это?

— Для нашего издания.

— Это другое дело! (Начинает поправлять волосы…)

— Все в порядке, не волнуйтесь.

— Ничего, да? Как-то мой портрет был в вашем издании…

— Думаю, нет издания, где не было бы вашего портрета.

— Похоже на правду… Человек, которому идет 107-й год, невольно вызывает нездоровый интерес.

— Почему же нездоровый?

— Потому что это неприлично!

— Многие люди мечтают жить долго.

— Я таких не знаю.

— Разве вы, когда были моложе, не хотели жить долго?

— Э-эх! Когда мы были молодыми… Теперь я совершенно спокойно, равнодушно думаю о том, чтобы такое существование прекратилось. Ну какие тут радости? 

(Вера, жена внука Бориса Ефимовича, прощаясь с нами, уходит).

— Вы знакомы давно? — спрашивает он о ней.

— Нет, общались только по телефону.

— Да… Вера, конечно, со мной возится. Приходится. Ну а куда меня деть?

— Вам повезло, за вами ухаживают родные люди.

— В этом смысле — да.

— Хорошо, что не чужие.

— Конечно. Вы правы. Умница! (Целует руку).

— Моя бабушка умерла в 94 года. Она не раз говорила, что устала жить…

— В общем, правильное выражение. Удовольствия не получаешь ни от чего. А раздражает почти все. Но приходится жить. Не вешаться же.

— Вы все знаете…

— Да!

— Что такое счастье?

— Счастье — это когда человеку ничего не нужно.

— Вам сейчас ничего не нужно?

— Если честно, нет. А подумал бы, нашел бы, что пожелать. Но это уже бессмысленно. Вот будет мой портрет в вашем издании. Какое-то удовольствие. Не скажу, что «радость». А удовольствие будет. Вижу, фотограф лихой…

«В пять лет я уже кое-что соображал»

— Борис Ефимович, а вы сны видите?

— О! Каждую ночь. Это главное мое развлечение. Я, когда ложусь, думаю: «А ну, интересно, что теперь приснится?»

— Наутро помните, что снилось?

— Большей частью помню.

— Анализируете? Думаете о том, что видели?

— Понимаете, это уже философия. А я не философ. Пускай философией занимаются те, кто на это приставлен. Я думаю: «Ах! Приснился хороший красивый сон».

— Вы всю жизнь были связаны с сатирой. Как вы считаете, юмор помогает человеку жить долго?

— Долго ли, не знаю, но в жизни это очень важное обстоятельство. Юмор помогает в общежитии. Относиться к событиям, к людям и к ситуациям лучше с юмором. Потому что, если все переживать… У-у!..

— Вы никогда не унывали?

(Делает вид, что не расслышал вопроса). Умывался?.. Я и умывался, и улыбался, и удивлялся, и ужасался. Человек должен испытать все. Сами понимаете, за 100 чистых лет… Предположим, что пять лет я ничего не понимал и ничего не соображал. Хорошо, принимаю. Хотя, нет, в пять лет я уже кое-что соображал.

— В пять лет вы, кажется, уже рисовать начали?

— И рисовать начал. Правильно! Ну… Все дети рисуют.

— Все — по-разному…

— Конечно. А если бы все одинаково рисовали, это было бы бедствие. Один это делает хуже, другой лучше. Но рисовать свойственно детям. И я через это прошел. А теперь… Какой толк? Если только для курьеза. Кто-то кому-то скажет: «Хотите, я вам покажу, что себе позволяет это старое чучело, которому уже…» Вы его боитесь? (Показывает на фотографа.)

— Да что вы! Это мой муж!

— А-а! Тем более надо его бояться.

— Вы считаете?

— Да. Так же, как муж должен бояться жены.

— У вас так было?

— Дайте вспомнить. Сколько раз я был женат? Два раза, правильно. Ну… В общем, обошлось все сравнительно благополучно… Конечно, это интервью доставляет вам мало интересного материала.

— Мне с вами очень интересно. Воспоминания о Маяковском, о Михаиле Кольцове, вашем брате, о Сталине и других известных людях ХХ века не раз публиковались. Нам же хотелось поговорить о том, чем вы живете сейчас.

— Правильно. Умница! (Целует руку). Наверное, это не первое интервью, которое вы берете…

«Еще я умел варить сосиски. Это трудно»

— Сейчас вы, наверное, не любите свой день рождения. А как было раньше?

— Отмечать день рождения?.. Это шоу, обязанность. Надо позвать людей. Того позвали, этого не позвали — обижен. Сложно… А тут я в безопасности.   

— Хотите сказать, в этом году не будет «шоу»?

— Не знаю.

— Вероятно, от вас это уже не зависит?

— Вот именно. И, наверное, где-то уже готовятся. Пекут какие-нибудь пирожки. А как от этого отвертеться?

— Сидите здесь!

— О! «Сидите здесь!» Сюда приедут… Я уже знаю, кто.

— Вы гостеприимный человек?

— Как вам сказать? Бывали гости. Но это утомительно, сложно. Нужно готовить.

— Вы что-то умели?

— Яичницу.

— Она была особенная?

— Нет, она была из яиц.

Может, с помидорами, с колбаской?

— Ну, конечно, да… Бывало.

— И все?

— Еще я умел варить сосиски. Это трудно. Да, вроде больше ничего. Обходился этим. А может, умел еще что-то…

— Сейчас с весны до осени живете на даче?

— А я ничего не решаю. И не лезу в обсуждения.

— За вас все решают?

— Да. И я очень рад. И всегда со всем соглашаюсь. Говорю: «А что? Можно и так».

— Всегда ли вы были таким?

— Ну… Может, и не всегда. Бывали и недоразумения, и неудовольствия.

«Разве человек скажет: Я глуп

— Наверное, часто приходилось идти на компромисс, по крайней мере, в том, что касалось работы? Вы рассказывали, что вынуждены были соглашаться с теми поправками, которых требовало руководство страны, например, Сталин…

— Подождите, подождите!.. Что такое? Это интересно!

— Я неправду сказала?

— Нет, но что за вопрос? Конечно!

— Разве это не компромисс?

— Я уже забыл. Кажется, да… А может быть, и нет. Компромисс — это когда вы сдаетесь: «Ладно, пусть будет так». Или: «Хорошо, если вы хотите…» Такое поведение создает определенную репутацию. Но иногда приходится считаться с обстоятельствами. Где-то я читал мудрую сентенцию: «Если вам не нравится то, что происходит с вами…» Нет, нет, подождите… Забыл! Но я вспомню! Вы мне свой адрес оставьте.

— Хорошо. Случалось ли так, что люди навязывались к вам в друзья?

— Может быть. Ей-богу, не могу сказать. Были периоды, когда я занимал какие-то посты, мог чем-то помочь, что-то сделать…   

— Много ли глупых людей встречали?

— Разве человек скажет: «Я глуп»? Черт его знает. Сразу не раскусишь человека, умный он или глупый.

— Нужно ли иногда в жизни обманывать? Бывает, что ложь необходима?

— Ложь? А мне послышалось: «вошь»… Обманывать, конечно, нужно. Не зря говорят: «святая ложь». Иногда надо соврать. А иногда хочется дать по морде.

— Вам приходилось это делать?

— Нет, нет. Но я и сам не получал.

— Спортом занимались?

— Серьезным — не занимался. Но любил ходить на футбол. 

Сейчас интересуетесь?

— Когда показывают, смотрю с удовольствием.

— Вчера наша сборная играла с англичанами.

— Ну и что? Выиграли?

— Проиграли 0:3.

— Ой! Кого-то снимут с работы. У кого-то будут крупные неприятности. У нас всегда кто-то должен быть виноватым.

— Раньше лучше играли, правда?

— Футбол как-то был ближе, понятнее. Все знали футболистов наперечет. С Бесковым мы дружили. И с Лерочкой. Вы знали ее?.. Это была могучая женщина. С ней нельзя было не дружить.

«В Америке не был. А теперь уже поздно»

— Вы знаете иностранные языки?

— Кое-что. Прилично знаю немецкий, французский. Меньше — английский. Как будто достаточно. Сколько мне еще надо?

— В молодости учили?

— Да, сразу пошло. Наша семья жила почти на самой границе, в Белостоке. Так что языки выучились как-то сами собой. Конечно, я не могу похвастать тем, что бегло разговариваю, но объясниться могу, меня поймут.

— Часто ездили за границу?

— Да. Но в Америке, например, не был. А теперь уже поздно. Когда ты, фигурально выражаясь, на пенсии, никуда не поедешь. Кстати, я пенсию получаю. Ее автоматически дают? Или надо хлопотать?

— Простую дают автоматически. О хорошей — надо хлопотать… А в каких странах вы были?

— Ну, конечно, в Англии, во Франции, в Германии, других близких странах. Даже не раз. Дважды был в Японии, дважды — в Китае. Как-то прихожу в Союз художников и в коридоре буквально сталкиваюсь с женщиной, которая «заведовала» поездками за границу: «О, Борис Ефимович! А вы не хотели бы поехать сейчас в Китай?» Я рассмеялся: «А что? Сейчас это даже интересно!» (Был период конфликта с Китаем). «И вы поехали бы?» — «А что? Поехал бы». Она тут же хватает кого-то за руку: «Борис Ефимович согласен ехать». «Подождите, не спешите!» — пытался я ее остановить. Но куда там! Она уже вычеркивает чью-то фамилию из списка, вписывает мою. Я вырываюсь: «Позвольте, я ничего не сказал…» Поздно! Меня вызывают к какому-то начальнику: «Борис Ефимович, мне доложили, что вы согласились ехать в Китай». — «Ничего подобного! Не соглашался, а просто сказал, что теперь это, наверное, было бы любопытно. Но ехать я сейчас не могу». И на ходу начинаю сочинять историю про то, как попал в аварию… Не помогает. На другой день меня вызывают в ЦК к некоему товарищу Медведеву: «Борис Ефимович, если вы сейчас откажетесь поехать в Китай, то сильно подведете Советский Союз». — «Каким образом?» — «Очень просто. Между Советским Союзом и Китаем подписан договор, в котором есть пункт 18 о том, что китайский гражданин должен приехать на месяц в СССР, а наш гражданин — пожить месяц в Китае». Китайский гражданин действительно приехал, поселился в Доме отдыха Союза художников. Тихо прожил месяц — и тихо уехал. Никто не заметил его. Никто им ни разу не поинтересовался. А советский гражданин в Китай не ездил. Там недовольны, пресса буквально трубит о том, что Советский Союз не выполняет договор. Причем в Китае хотели, чтобы прислали художника с именем… «Вы подходите по всем параметрам. Если не поедете, сильно подведете Советский Союз». Я испугался, конечно: «Советский Союз ничего плохого мне не сделал, чтобы я его подводил…» Короче говоря, поехал. Меня поехали. Помню огромную площадь в каком-то городе, заполненную народом. Китайцы — народ дисциплинированный, послушный. Им сказали, видимо: «Привезут советского человека. Вы должны показать свое гостеприимство». Они и показывали. Был митинг. Ведущий что-то говорил. Народ, наверное, кричал «ура!». Потом меня водили по улицам, что-то показывали. Иногда я спрашивал: «Можно сюда зайти?» Мне отвечали: «Нет, это лаборатория, можно заразиться». Так я побывал в Китае. 

— Китай произвел на вас наибольшее впечатление?

— Дайте подумать. Я уже многое забыл… Ну обычно говорят: «Париж! О, Париж!» Действительно, он стоит того, чтобы побывать там и раз, и два. Я был, кажется, два раза. Но и в экзотические страны ездил. Был такой Дом Дружбы. Пригласили меня туда и спрашивают: «Вы поехали бы в Камбоджу?» Переспрашиваю: «В Камбоджу? А меня там не съедят?» Мне с улыбкой отвечают: «Если вас в Камбодже съедят, то мы тут съедим камбоджийского посла». Ну поехал. Меня не съели. Что ж, интересная страна. Красивая, уютная.

Советский художник-график, академик Российской академии художеств Борис Ефимов на выставке «Романтика космоса. Юрию Гагарину посвящается…». Слева – картина Ю. Ефимова «Мы пришли в космос». 2001 г.
Советский художник-график, академик Российской академии художеств Борис Ефимов на выставке «Романтика космоса. Юрию Гагарину посвящается…». Слева — картина Ю. Ефимова «Мы пришли в космос». 2001 г. Фото: РИА Новости/ Дмитрий Коробейников

— Но очень уж бедная…

— Там были какие-то беспорядки, гражданская война. Но это одна из тех стран, что не могут не понравиться. Стоит побывать там. Теперь только вспоминаю: где я не был? Оказывается, много где. Но что делать? Сейчас и хвалиться глупо, и огорчаться бессмысленно. У вас, молодых, все впереди.

— Мы как раз в этом году были в Камбодже.

— В Камбодже были?.. А вон — картинка, которую я сделал там с натуры. Фонтан. (Подпись на работе Б. Ефимова: «1961 год». — Авт.) Конечно, ездить и видеть мир — это благо. Человек должен стремиться к этому. Путешествия очень развивают. И я желаю вам счастливых путешествий, интересных встреч, замечательных впечатлений от встреч и поездок. Без этого нельзя. Без этого человек… пустой. Так что я вас благословляю на поездки.

— Спасибо. Мы вас утомили?

— Да…

P. S. Спустя год после интервью, едва отметив 108-летие, Борис Ефимович покинул этот мир…

Оцените материал
Оставить комментарий (2)

Самое интересное в соцсетях

Топ 5 читаемых



Самое интересное в регионах