ОДНАЖДЫ в своём дневнике он записал: «Сыграв эту роль - Татарина - в «Брате-2» у Балабанова, мне захотелось сходить в баньку, надеть чистое и сменить имидж. Даже образ жизни пересмотреть и собственное мировоззрение». И намерение это он успешно воплотил в жизнь - в Театре им. Моссовета Сухоруков репетирует роль царя Фёдора Иоанновича в постановке Юрия Ерёмина «Царство отца и сына», а в кино сыграл отца-одиночку в фильме Ларисы Садиловой «Сынок».
О ролях и чудесах
- Вдруг поймал себя на том, что в какой-то момент стал очень часто употреблять слово «чудо». Потому что в мире кино, где царствует типажность, мне, бритоголовому брату Татарину, вдруг предложили роль… царя («Бедный, бедный Павел» И. Масленникова), а после - директора завода, генерал-майора в «Не хлебом единым» Говорухина или монаха Филарета в «Острове» Лунгина. Вот и последняя моя картина - «Сынок» Ларисы Садиловой и моё упражнение под названием «отец» - ещё одно чудо. Такие предложения - чудесные, потому что посылаются Судьбой, а не выдаются по квитанции в отделе багажа. Что самое удивительное - я за всё это не боролся. Боролся я много лет назад совсем за другое - за право быть услышанным. Я кричал: «Я есть, я живой, я существую! Берите меня, ешьте, мажьте меня на булку! Я готов всего себя оставить человечеству». И вот такой момент наступил. Так что по отношению ко мне Судьба распорядилась щедро.
Об умении отдыхать
- Я сейчас очень увлечён своим театральным проектом - я ведь в театре не работал со времён «Игроков» Олега Меньшикова. А тут подкупился на уговоры Юрия Ерёмина, который пригласил меня в Театр им. Моссовета на роль Фёдора Иоанновича. Ерёмин объединил две пьесы Алексея Толстого - «Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Фёдор Иоаннович» в один спектакль: «Царство отца и сына». И эта роль захватила меня - целиком, до головной боли. Это, кстати, ответ на вопрос: «Что вы делаете в свободное от работы время?». Отвечаю: я работаю. Ты так увлечён своим новым героем, он настолько поглощает тебя, живёт в тебе, как зараза, как аскарида, и ты не знаешь, что с этим делать. Ночью просыпаешься, чтобы записать какую-то мысль. Ты можешь в метро проехать свою остановку, потому что мысленно моделируешь в это время свою роль. Конечно, это тяжело, это изматывает. Но я хожу и думаю: «Господи! Какое счастье! Я снова болен! Я снова заражён!»
О судьбе
- Когда произношу это слово - «судьба», - передо мной встают, как исполины, человеческие лица и люди. Однажды я воскликнул: осторожно, трусливо даже, что, может быть, Бог к нам приходит в обличье людей и что судьбу делают сами люди. И всё, что с нами происходит, это не некое стечение обстоятельств, а результат желаний и решений самих людей. Иначе - если всё действительно предопределено заранее, - у нас не останется возможности удивляться.
О детстве
- Я - уличный ребёнок, хотя и мама, и папа у меня имелись в полной мере. Отношения с ними выстраивались по-разному: с мамой - сложнее, с папой - помягче. Мать чаще меня не понимала, отец больше сочувствовал. Я помню очень глубокое своё детство, и мне кажется, что уже там я был самостоятельным. А как могло быть иначе, если в 5 лет мать отправила меня летом с чужим детским садом на дачу?! Поэтому и жизненный выбор свой я сделал самостоятельно, когда в 12 лет побежал на «Мосфильм», украв у матери 25 копеек на дорогу в Москву из подмосковного Орехова-Зуева, где мы жили.
О конце света
- Мы все сейчас живём в состоянии чудовищной разобщённости. Каждый старается спрятаться в свой мир, закрывшись от мира общего. И не замечаем, как этой разобщённостью приближаемся - или сами его приближаем - к концу света. Мы ведь даже не заметили, как из повседневного обихода исчез такой жанр, как письмо. У меня недавно состоялся очень любопытный разговор. Мой собеседник вдруг сказал: «Вот мы всё ждём конца света, а мне кажется - он уже развивается. Господь словно говорит нам: «Я так много сделал для вас, так долго терпел, так часто вам подсказывал, намекал, напоминал, отталкивал, внушал, тряс вас за грудки, давал подзатыльники. Но вы не то что не понимаете - вы не хотите ничего понимать! А раз так, то я ухожу!» У меня складывается ощущение, что Он включил механизм самоуничтожения человечества.
Виктория Толстоганова: «Обнажиться не проблема!» 
Драматург Николай Коляда: «Не ныть! Работать!» 
Владимир Бортко: «Работа – лучший рецепт от депрессий и простуд!» 
