- Андрей, как вы поживаете, что происходит в вашей жизни?
- Если коротко, поживаю, спасибо, хорошо. Вся моя жизнь сегодня занята съемками программы «Личные вещи» на 5-м питерском канале и написанием продолжения книжки «Многослов». Если в «Многослове-1» я рассказывал о самых главных понятиях в жизни человека, то в «Многослове-2» я пытаюсь разобраться с самыми главными понятиями в жизни мира, такими как война, демократия, власть, бизнес и так далее. Я продолжаю работать на ВГТРК и жду, какая у меня будет программа взамен программы «Ночной полет».
- Вам больше нравится спрашивать или отвечать?
- И спрашивать, и отвечать. Мне нравится разговаривать. Я трепач. Это единственное, что я делаю более-менее профессионально.
- Как вы оцениваете состояние нашего телевидения? Что вы лично предпочитаете смотреть?
- Не очень люблю по этому поводу говорить, потому что это бессмысленно – как бы я ни оценивал состояние нашего телевидения, от этого ничего не изменится. Могу сказать, что наше телевидение не очень плохое. Что мне нравится, что у каждого человека есть выбор. Для меня печально, что канал «Культура» мог бы быть намного живее, чем он есть. Тем не менее он есть, есть СТС для других людей, Первый и Второй канал еще для каких-то людей и так далее. Не говорю уже про каналы, которые можно получить с помощью тарелок. У нас нормальное телевидение, намного лучше, чем телевидение многих стран. Я смотрю крайне редко. Если включаю телевизор, то НТВ+. Я всегда смотрю «Вести-24», в любой момент включаю – в течение 15 минут я в курсе всех событий, это для меня важно. Я смотрю «Шансон-ТВ», поскольку я любитель этого жанра. Смотрю спорт и особенно футбол по всем каналам. Не смотрю фильмы практически. Грустно, что телепередачи почти исчезли с основных каналов. Есть фильмы, новости и спорт. А вот раньше были передачи. Уверен, что это происходит в основном из-за кризиса, эти передачи дорого делать. Этот этап телевизионный доказал, что телевидение – это такой огромный архив, что ничего не снимая может канал существовать, повторяя разные передачи. Все будут смотреть и радоваться.
- Ваша программа «Личные вещи» сейчас идет в повторах. Будет ли она продолжена?
- Программа «Личные вещи» выходит в воскресенье в час на 5-м питерском канале. Действительно, были повторы, но с 1 августа начинаем снимать новые программы, с сентября будут выходить. Это для меня очень дорогая программа, мне ужасно интересно ее делать. Известные люди рассказывают нам про вещи, которые им дороги, про себя. Там очень хорошая атмосфера на площадке, делать программу для меня удовольствие. Она снимается в основном в Москве, потому что я с печалью должен сообщить, что звезд в Питере мало очень. Раньше в труппе БДТ были одни звезды, а сейчас почти нет звезд. Поэтому в основном снимается в Москве, монтируется в Питере.
- Как проходит работа со Жванецким? Какая атмосфера в зале? Иногда кажется, что некоторые участники шуток мэтра не догоняют, но на всякий случай делают восторженное лицо.
- Когда вы смотрите Жванецкого – это запись. Поэтому когда показывают реакцию зала, думать, что смеются именно над шуткой Жванецкого, наивно. Могли взять картинку из любого другого момента и даже из любой другой передачи. Догоняют ли, невозможно понять по записи. Для меня это передача дорогая, потому что я могу помочь гениальному человеку Михаилу Жванецкому поговорить со страной. Я благодарен «Аргументам и Фактам», потому что они печатают то, что не вошло в программу, помогая нам доказать аудитории, что ничего острого не вырезается. Вообще, мало вырезается из текста Жванецкого. Со Жванецким работать очень трудно, но очень интересно, для меня по-человечески и профессионально очень важно. Если мы будем живы-здоровы, в сентябре должен выйти очередной выпуск «Дежурного по стране».
- Как вы оцениваете уровень интервью журналистов на основных телеканалах?
- Мне кажется, существует одна большая проблема в телевизионных интервью. В основном они делаются в жанре допроса – есть журналист, которые не разговаривает с человеком, а допрашивает его. Мне очень нравится на канале «Ностальгия», как делает интервью Володя Глазунов. Я увидел канал «Время», там берет интервью Марина Райкина, она это делает виртуозно. Мне лично нравится, когда с человеком разговаривают, а не допрашивают.
Мне интересно, когда раскрывается человек, а не когда его загоняют в угол. Когда вдруг я узнаю что-то про него такое, чего никогда про него не знал. Считается, что это интересно зрителю, когда гостя спрашивают: а вот 10 лет назад вы написали то-то, почему вы так написали? Считается, что зрителю интересно смотреть, как человек будет выкручиваться. Наверное, такой зритель тоже есть.
- Каких собеседников вы любите больше всего? А каких наоборот?
- Я сейчас скажу ужасные слова, потому что мне никто не поверит. Мне все нравятся. В свое время я ехал в Грецию на поезде, это долгая история. Я все это время беседовал с проводниками. Они потрясающие и ужасно интересные люди. С другой стороны, когда я беседую с сэром Питером Устиновым или со Спиваковым, или Пьером Ришаром – они тоже замечательные люди. Вот я разговаривал с человеком, который всю жизнь водил машину, сейчас ему 60. Очень интересные вещи рассказывал. Мне кажется, если человек с тобой готов разговаривать, не бывает неинтересных. Я когда-то понял незамысловатую истину: каждому человеку есть о чем поплакать на ночь. Значит, откуда могу взяться неинтересные собеседники?
- Сколько гостей у вас побывало в «Ночном полете» за десять лет программы?
- Около полутора тысяч, не так много. Меня часто спрашивают, не надоело ли? Но ведь большинство людей каждый вечер с кем-нибудь разговаривают. И мы не спрашиваем друг друга: не надоело трепаться? Мне повезло, что я имел возможность говорить с лучшими людьми мира, что я познакомился с невероятным количеством великих, замечательных людей. Мне никогда не надоело делать эту программу, считаю, что ее канал уничтожил неправильно. Мне даже не сказали, на каком основании это сделали. С другой стороны понимаю, что на канале «Культура» ничего не рассказывается про современное искусство. В основном рассказывается про то, что было, что очень хорошо, больше спасибо, что мы можем благодаря каналу вспомнить великих людей. Естественно, что передача, направленная на рассказы о современных тенденциях в искусстве, где люди говорили нелицеприятные вещи, раздражала руководство канала. Это было на протяжении всей программы. В результате под видом кризиса программу закрыли. Я не устраивал скандалов. Я остаюсь работником ВГТРК, и я убежден, что с сентября на каком-то канале будет программа, где я буду делать интервью. Жалко конкретно «Ночной полет», потому что это была раскрученная программа, куда все хотели приходить. Когда программу закрыли, первым мне позвонил Войнаровский, такой замечательный певец, а вторым – министр культуры Авдеев с вопросом что случилось. Вопрос был не в том, что закрыли программу, как будем жить. Выяснилось, что нет больше на нашем телевидении места, куда деятель культуры, создавший что-то, мог бы прийти об этом поговорить.
- На Культуре «Ночный полет» закрыли. Может ли эта программа, где-то появится?
- Я являюсь работником ВГТРК. Программа – это я. У холдинга есть на меня какие-то планы, я в этом смысле ему полностью доверяю. Я абсолютно спокоен, потому что со мной продлили договор. Я думаю, что в сентябре будет какая-то программа, я с удовольствием расширил бы круг людей, которые приходят на программу. На канале «Культура» мы были ограничены людьми культуры. А мне интересны спортсмены очень.
- Например, кто?
- Я заметил, что если спортсмен великий по-настоящему, он никогда не бывает дураком. Точка зрения, что они ничего не соображают, – я ее не разделяю, причем на конкретных примерах. Я мечтаю сделать беседу с Валуевым, потому что мне очень нравятся такие большие люди, и я убежден, что это очень умный человек.
Мне было бы интересно поговорить с политиками по-человечески. Когда приехал Обама, я все ждал, неужели никто из журналистов не задаст ему один самый главный вопрос: не страшно ли ему? Вот молодой человек, на которого смотрит весь мир, и говорят: спаси нас! Все ждут, что Обама спасет от кризиса Америку, и соответственно – весь мир. Вот на нем лежит такая ответственность, которая в свое время даже на Рузвельте не лежала. Ему не страшно, этому человеку? Если не страшно, то на чем держится его нестрах. Мне кажется, это важнее всяких обязательных политических вопросов, на которые есть обязательные политические ответы. Если он будет говорить про страх, то он не соврет, а если соврет, то это будет видно. Мне очень бы хотелось поговорить с политиками по-человечески. Мне было бы интересно поговорить с Кудриным, просто спросить, нервничает он или нет. Где мы видели последний раз какого-нибудь политика в нормальном разговоре? Я с удовольствием смотрел, как беседует Познер с Горбачевым, это было совершенно потрясающе и замечательно. Я отношусь к Михаилу Сергеевичу с огромным почтением, думаю, что к его мнению сегодня прислушивается весь мир, но все-таки этот политик уже ушел, у него сейчас реальной власти в руках нет. Я посмотрел бы беседу с Познера с Путиным и с Медведевым. Мне кажется неправильным, когда люди на кухне говорят: я не понимаю, почему это политик то-то и то-то, а потом журналисты не задают этих вопросов. Надо задавать политикам те вопросы, которые на кухне обсуждают.
У нас просто на больших каналах делается интервью в определенном жанре и с определенными людьми. Интервью есть, просто оно такое. Мне кажется, что такое должно быть тоже, но должно быть и другое. Этого другого нет.
- Возможен ли выпуск дисков с программой «Ночной полет» или выпуск книги о программе?
- По «Ночному полету» книгу я писать не буду. Если кто-то захочет, это можно обсуждать. Что касается выхода на dvd, канал «Культура» этого делать не будет, потому что руководство конкретно меня не любит. Удивительное дело. Я делаю программу «Дежурный по стране», это политическая программа, она выходит 7 лет. Ни разу ни один руководитель канала «Россия» не сказал мне ничего. Я делаю программу так, как мне кажется правильным. После каждой программы меня спрашивают: не закроют ли вас? Я спрашиваю Жванецкого про все, что мне интересно, нет никаких запретных тем. А на канале «Культура» по поводу «Ночного полета» мне все время говорили: этого не надо говорить, этого не надо приглашать… А я хочу, это же прямой эфир, меня можно только попросить, а больше ничего сделать невозможно. Это тоже не нравилось руководству канала, я так думаю. Я очень благодарен ВГТРК за такое ко мне отношение. Иначе со мной было бы то же, что с Владимиром Соловьевым, которого уже на телевидении нет. Когда отнимают телевизионную трибуну – это очень неприятно.
- Как вам удавалось со всеми гостями говорить на одном уровне?
- Я никогда не ставил задачи соответствовать моим гостям. Я готовился, все старался про них знать. У меня очень хорошие редакторы. Я приглашаю в свои программы только тех людей, которые мне интересны и к которым есть вопросы. Есть много известных людей, к которым вопросов у меня нет. А вот если к человеку есть вопросы, ты будешь ему соответствовать, потому что тебе есть о чем с ним говорить.
- Вы брали интервью у многих знаменитостей, каковы они в жизни? Удавалось ли с кем-то продолжить отношения?
- Например, после эфира Коля Расторгуев сыграл у меня в спектакле. Замечательно он работал, мы с ним после этого стали друзьями. Вера Глаголева играла у меня в спектакле «Борис Годунов», потом он забеременела, исчезла, после этого пришла на эфир, и тогда мы стали близко дружить. Если учесть, что было 1800 человек, человек 7-8 есть, с которыми я продолжаю общаться. Но со всеми при встрече радостно жмем друг другу руки. Таких людей, чтобы человек ушел после эфира и сказал: я вообще не хочу вас знать – такого не было никогда. Я считаю, что это меня характеризует положительно.
- Есть ли человек, у которого вы не хотели бы брать интервью никогда?
- Ярый коммунист, антисемит и националист. Я не хочу беседовать с Зюгановым, с Жириновским, потому что он предсказуем, с Лимоновым, потому что он националист. Такие есть, но их мало.
