24 апреля исполняется 20 лет русскому духовному театру «Глас». Мы беседуем с его организаторами и вдохновителями – художественным руководителем театра, народным артистом России Никитой Астаховым и директором, заслуженной артисткой России Татьяной Белевич.
- Никита Сергеевич, Татьяна Георгиевна, как же вы решились создать духовный, православный театр в советское время, известное своей непримиримостью к церкви?!
Н. Астахов: - Идея действительно возникла в на тот момент глубоко атеистической стране, где все подчинялось антирелигиозной идеологии. Хотя сам я тогда не был религиозным, но под влиянием супруги, Татьяны Георгиевны, как-то прочитал Евангелие, Один раз, второй, третий, седьмой и задумался: «А почему эти тексты не звучат на сцене? Ведь это же именно то, что может помочь человеку! Почему это скрывается?» Стали мы говорить об этом с отцом Георгием Докукиным, который нас все эти 20 лет духовно подкрепляет, обсуждать поймет ли и примет ли советский зритель такой театр: с богоносными, богословскими текстами, с церковными песнопениям. Как именно сделать такое зрелище понятным. Обсуждали, обсуждали и вот… (улыбается)
Т. Белевич: - Да, все было не просто. Нас и закрывать пытались… Знаете, логотип для нашего театра создавал художник европейского уровня. Помню, стоим на улице, ливень страшный, он показывает нам эскиз: театральный занавес как купол храма и над ним… православный крест. Представляете, такое в советское время? Я засомневалась, а потом, знаете, как Господь вложил мысль: не следует по расчету, озираясь на других, поступать, а надо, как сердце просит. И мы рискнули, оставили этот крестик. Впервые в истории СССР…
Театр театру рознь
- Первые спектакли в вашем театре были духовными, сейчас в репертуар входит светские пьесы. Почему?
Т. Б.: - Действительно, первый наш спектакль - «За Русь святую!» - это духовная, святоотеческая публицистика, основанная на текстах святых Феофана Затворника, Иоанна Кронштадского и других. Тогда в нас доминировало неофитство, мы были чрезвычайно категоричны в своих суждениях и о других, и о себе. Святых играть – нельзя! В костюмах – нельзя! Но сейчас есть у нас и игровые спектакли, и не только классика, но и, например, Шукшин. Времена изменились. Другое дело, что ко всем пьесам мы подходим как православные люди. И никогда не позволим себе по примеру некоторых современных театров декларировать, что Гоголь в своем «Носе» имел в виду совершенно иной орган. Мужской! Сам Гоголь, кстати, говорил, что можно все извратить и всему придать дурной смысл.
Н. А. – Мы строго следим за тем, чтобы ни коим образом не оскорбить целомудрие верующего человека. В первых своих спектаклях, когда мы только стали говорить о православии, все было чрезвычайно статично: слова – музыка – слова – музыка… Но с обретением опыта, с возникновением понимания того, что Евангелие не обязательно цитировать, по его заветам можно просто жить, наши спектакли, не теряя глубинного религиозного смысла, стали более многообразными по жанрам. Мы и комедии играем… Сегодня наш театр по форме, по яркости, музыкальности не уступает ни одному светскому театру, который я знаю.
Наш зритель - ищущий
- Мы с вами ведем беседу во время Великого Поста, в который еще в дореволюционное время театры прекращали свою работу. Отношение церкви к театру вообще неоднозначное…
Т. Б. – Как-то на наш спектакль «Крест – хранитель» пришла группа священнослужителей, участвовавших в рождественских чтениях в секции, которая занималась обсуждением – нужен ли театр. Настроение у всех – просто разгромное. Посмотрели спектакль. После этого на сцену поднимается один их батюшек и начинает говорить о том, как это важно и нужно. О том, что увиденное перевернуло его сознание. Потому что этот спектакль – о нем, о том, как во время революции, которой он был свидетель, уничтожали духовенство…
Н.А.: – Конечно, есть священнослужители, которые говорят: театр – это в принципе плохо, не надо в него ходить. А другие утверждают: нет, такой театр пусть смотрят. Особенно молодежь. Это точно лучше, чем болтаться в подворотнях.
- Какой портрет вашего типичного зрителя?
Н. А.: - Раньше я, взглянув со сцены в зрительный зал, многих узнавал. А сегодня появилось множество новых лиц. Причем, что удивительно, очень много молодежи, даже в достаточно сложных для восприятия дискуссионных спектаклях. Но главное, что их всех объединяет, к нам идет зритель ищущий! На гастролях билетеры удивляются: у вас даже дети ведут себя тихо. Так их зрелище захватывает…
Беседовала Юлия Тутина
Священник московского храма Троицы Живоначальной в Серебряниках, протоиерей Георгий (Докукин):
- Театр - это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра. Нет такого орудия в мире, которое не было бы предназначено на службу Бога». Этого отрывка из письма Н.В. Гоголя достаточно для того, чтобы объяснить мое отношение к русскому духовному театру «Глас». Что же так сильно действовало на людей со сцены? Это слово Божие, Которое «паче всякого меча обоюдо остра» проникало в сердца людей внимавшим ему. Зритель ощущал состояние катарсиса и необходимость быть ближе к Матери-Церкви.
Театр не стремился подстраиваться под моду и веления времени. Своим успехом театр обязан народу, который, как лакмусовая бумажка, четко определяет - в ком живет Дух Божий, а в ком нет.
Валерий Фокин: «Наши дети думают, что Толстой писал фэнтези» 
Александр Калягин: «Все на что-то жалуются» 
Валерий Гаркалин: «Хотелось показать зрителю молодых актеров» 
Константин Райкин: «Глупость, воровство и взяточничество разрослись с папиных времен» 
