Активисты патриотического движения обратились к министру культуры РФ Владимиру Мединскому и директору Государственной Третьяковской галереи Ирине Лебедевой с требованием убрать из музея картину Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван», которая, по их мнению, оскорбляет чувства русских людей и клевещет на русский народ, поскольку наукой доказано, что царь Иван IV не убивал своего сына.
А представителей казачьей организации возмутила выставка британских художников братьев Чепмен «Конец веселья» в Эрмитаже. В работе, изображающей «ад на Земле», фигурки нацистов, помещённые в витрину в форме свастики - «капсулу самонаслаждения зверством», - с максимальной жестокостью убивали друг друга. Одна из инсталляций представляла собой крест, на котором распят клоун из «Макдоналдса». В прокуратуру поступило 130 писем с указанием на оскорбление чувств верующих.
«Закон - тяжелая палка»
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Михаил Борисович, кому мешают музеи? Откуда эти призывы запретить, изъять, убрать?
Михаил Пиотровский: В обществе происходит путаница между свободой слова и свободой запрещать. Идет подмена понятий: под лозунгом верховенства закона начались постоянные призывы к суду. Но и сами люди, входя в музей, часто не понимают, что там можно, а чего нельзя. Нельзя, например, плевать на пол, а также распоряжаться и требовать. У каждого есть право высказывать свое мнение по поводу экспонатов, однако это не значит, что в угоду кому-то из музейных залов будут выносить картины и скульптуры.
Это наше, музейное право, наша ответственность перед обществом. Раз вещь в музее - значит, искусство. Как обращаться с искусством и даже что в нем экстремистское, а что неэкстремистское, что неприлично, а что прилично - только музеи являются здесь конечными судьями.
Поводов, к чему придраться, много. Например, в музее можно показывать обнаженную натуру, но такие же изображения в другом месте уже могут восприниматься на грани порнографии.
- Одни и те же изображения?
- В Эрмитаже любая вещь находится в своем контексте. А на улице многое из того, что находится в музее, вызовет неоднозначную реакцию - например, голый мужчина или кровавые отрубленные головы... Недавно на Международном юридическом форуме я проводил «круглый стол», посвященный кощунству: кто и как должен судить, что является кощунством, где его пределы. Юристы заявили: «Расписать все по буквам в законе - и будет ясно». Но закон - это палка, очень тяжелая. Не надо торопиться ее все время применять. А то мы распишем все по закону, а потом вздохнуть нельзя будет...
Исходя из логики поборников нравственности, в музеях неисчислимое множество произведений можно истолковать как проповедь гомосексуальной, лесбийской любви и всяческих извращений. Скажем, теперь я не знаю, что и делать с «Тремя грациями» (скульптурная группа работы итальянского мастера Антонио Кановы XIX в., изображающая трех обнаженных обнимающихся женщин. - Ред.). Никто вроде бы против них пока не протестует. Но в Эрмитаже есть и другие обнаженные фигуры, а также древнеримские саркофаги, на которых вообще изображен половой акт. Не подпадут ли они под закон о гей-пропаганде? Однако зал музея - не улица. По улице нельзя ходить со свастикой, это противозаконно. А в музее можно ее показать и рассказать о ней.
Издевательство над злом
- Обнаженная натура - дело вкуса, но «самонаслаждение зверством» у «постоянно убивающих друг друга нацистов» будит другие, не самые высокие чувства...
- В данном случае «сверхжестокость» - это издевательство над нацизмом, а не смакование. Одна из моих недавних статей называется «Как шутить после Освенцима?». Это важный вопрос - как и над чем теперь нам можно смеяться, рассказывая о войне.
- В самом деле, над чем? Во французских комедиях и голливудских фильмах фашистов показывают гораздо добрее, чем в нашем кино...
- И в «Бесславных ублюдках» у Тарантино тоже по-своему смеются над эпохой войны. Такой смех иногда вызывает отвращение, а иногда это тоже способ борьбы со злом. Он достаточно тонкий, но люди должны учиться воспринимать такую сатиру. Эпатажная выставка братьев Чепмен была злым издевательством над злом.
- Но где вы видите издевательство над злом в распятом клоуне?
- Я вижу его в метафоре. В искусстве они используются постоянно. Если вы не понимаете метафор, к культуре вам приближаться не надо. Мы говорим: я поставил крест на том-то, но не оскорбляем при этом символ христианства. Вспоминаем: «Это была моя Голгофа!» - и не оскорбляем Христа, хотя вроде бы себя сравниваем. Если не знать этого, не надо ходить в музеи, читать книги, достаточно смотреть телевизор - вот там можно без метафор.
- Михаил Швыдкой сказал: «Музеи - кладбища культуры». Мол, туда попадает отжившее, то, что интересно лишь специалистам. А народу, особенно молодежи, - уже нет...
- А что плохого в такой формулировке? Кладбища - мерило цивилизованности общества. Это уважение к предкам и сохранение памяти об умерших - той памяти, которая дает народу право на существование в будущем. Люди живут, помимо прочего, чтобы их помнили. Но человека помнят, пока живет его имя. Бывали страшные периоды в истории, когда во всех надписях уничтожали чьи-то имена. Вот тогда ты уже кончен навсегда. А музеи в этом смысле дают нам право на бессмертие.
Были Шишкин и Коровин. Жители Вязников узнали о картинах после их кражи 
Хранить в прохладном месте: краснодарец пишет свои картины вином 
«Блудный сын»: Евангельский сюжет в искусстве и кино Евангельский сюжет в искусстве и кино 
Вот это кино! Семь звёзд Голливуда, снимавшихся в «фильмах для взрослых» 
Александр Генис: «Главный миф Америки - история Золушки» 
