«Пациентов без денег в наших больницах не лечат. А убивают...»

Статья по теме
Ольга Рожкова: «В онкологии психологическая помощь нужна не только пациентам, но и врачам»
   
   

Весной моя мама обратилась в подмосковную районную поликлинику с жалобами на боли в сердце. ЭКГ показала острую аритмию. Местный кардиолог прописал ей «таблеточки» и отправил домой — отдыхать после 5-часового стояния в очереди среди вздыхающих, причитающих, а подчас и стонущих пожилых людей. После приёма «таблеточек» начался сердечный приступ. Далее — круги ада: «скорая», которая не ехала (до тех пор, пока оператору не пообещали хорошо отблагодарить всю команду), больница, в которой не было мест (пока не устроили скандал у главврача), лечение, которое привело к реанимации и трём клиническим смертям. Платили всем — бригаде реаниматологов, каждой нянечке, а когда кризис миновал — палатному врачу, медсёстрам и всем специалистам, которые брали анализы.

То, что происходит в районных больницах с людьми, чьи родственники не в состоянии каждый день выкладывать по несколько тысяч, — страшно.

Таких людей не то что не лечат — их натурально убивают. Не подходят, не берут анализы, не дают необходимых лекарств. Одной женщине, случайно попавшей с инсультом именно в эту больницу (она ехала на дачу), вместо необходимого препарата через капельницу вводили физраствор — воду. Причём лекарство было в наличии, но, по словам заведующей неврологическим отделением, не предназначалось для людей с московской пропиской! Не поверила бы в эту историю, если бы та женщина не оказалась маминой соседкой по реанимации. На физрастворе она продержалась недолго, и, как только подключённый к ней аппарат стал показывать ровную линию, её накрыли и увезли в морг.

Медсёстры путают таблетки, хамят, отказываются измерять давление тяжело больным («У нас тут все такие!»), уборщица заглядывает в палату раз в неделю, а от «профессионализма» врачей вообще волосы дыбом встают. Местный кардиолог в буквальном смысле не понимала, на каком языке говорил доктор из Первого Меда, которого мы пригласили на консультацию. Бог с ним, что не понимала — она и слушать его не хотела, ей неинтересно. После 4 часов дня в поисках единственного на всю больницу дежурного врача приходится бегать по этажам. Разносчицы еды шипят «Быстрее!», и те, кто не успевает вовремя доплестись до кастрюль со своими тарелками, остаются без обеда. Больные разговаривают с медперсоналом униженным, умоляющим тоном. Все это выглядит омерзительно.

Если не покупать изо дня в день больничный персонал, можно сразу готовиться к худшему. По утрам из палат вывозят трупы — докажи потом, врачебная это ошибка или судьба. Спасибо на том, что как только мама стала транспортабельной, её выписали: «Мы сделали всё возможное». Вырваться оттуда было счастьем.

Оказавшись в Федеральном центре им. Бакулева, мы попали в параллельную реальность. Врачи понимают (!) и доходчиво объясняют родственникам причины и суть болезни, находятся в отделении до 9-10 вечера, работники столовой улыбаются (это кажется вообще чем-то инопланетным). Люди со всей России — счастливчики — приезжают к Лео Бокерия и его подчинённым делать операции на сердце, которые дают им шанс на новую жизнь. Получить квоту на лечение крайне сложно, приходится обивать пороги многочисленных инстанций, а время не ждёт, сердце-то может остановиться в любой момент. Таких центров на всю страну от силы три, при этом сердечно-сосудистые заболевания первой строкой стоят в списке причин смертности россиян. Узнать, найти, добиться — всё это требует огромного количества сил, времени, материальных затрат. А часто больные и их родственники просто не знают, что шанс на спасение — есть!

Да и пробить бюрократическую стену иногда просто невозможно. Я видела десятки отчаявшихся людей в Московском департаменте здравоохранения. Все они пытаются получить направления в больницы, на операции. Старичок сидел и бесшумно плакал, а потом, когда в десятый раз не смог получить путёвку в хоспис для больной раком жены, отрезал: «Больше не приду». У таких людей остаётся один выход — оплачивать квалифицированное лечение из своего кармана. Но вы знаете, сколько стоит койка-день в хорошей (государственной) московской больнице? В среднем 2500-3500 рублей. Не считая стоимости анализов, операций, процедур. В частных клиниках — дороже. А стоимость операций нередко стремится к стоимости квартир. Нам повезло, мы спаслись. А миллионы россиян — нет.

   
   

На днях я зашла в злополучную районную поликлинику забрать мамину карту, где зафиксирована вопиющая врачебная некомпетентность. На врача, отправившего домой, а не прямиком в больницу пациента во время приступа аритмии, элементарно завести уголовное дело. И таких прецедентов в его практике, я уверена, очень много. Но в суд никто не идёт. Врач до сих пор лечит... После похорон у нас принято плакать и сетовать на судьбу, а не разбираться с теми, кто виновен в смерти близких.

Почему же американцы не проглатывают такие вещи? Они не прощают боль и потерю близких. Вспомнить хотя бы судебное разбирательство с врачом Майкла Джексона. Возможно, именно благодаря гражданской сознательности наших заокеанских соседей их врачи получают достойные зарплаты и дорожат своей профессией. А наши подрабатывают продавцами в аптеках — в лучшем случае. Они тратят свободное от работы время не на повышение квалификации, а на добычу еды для собственных детей. И как им не брать взятки?

В поликлинике я услышала, как толстуха в белом халате отчитывала пожилую женщину: «Нет, ну а что вы хотите, вам уже за 60. Не надо ко мне ходить по пустякам!» Никто из толпившихся вокруг пенсионеров не возмутился. Интересно, а они в курсе, что их европейским соседям не брезгуют делать операции и в 80, и 90 лет? И те продолжают радоваться жизни, путешествовать, учиться. Их никто не гонит в могилу после 60, не говорит, мол, возраст, что поделаешь.

Когда ходишь в хорошую столичную поликлинику по корпоративной страховке, даже не подозреваешь, что жизнь тех, «не москвичей», пользующихся исключительно государственными услугами, в буквальном смысле — висит на волоске. На днях Юрий Лужков поставил перед столичными медиками задачу: больной должен ожидать «скорой» не более 3-4 минут. Учитывая грандиозную разницу между областными и московскими медучреждениями, приказ мэра кажется вполне выполнимым. Для всех, кто за МКАДом, это фантастика.

Смотрите также: