Ворота Сахары: почём ливийский бензин на берберском рынке?

Почём лук, картошка и скорпионы на местном базаре? Какими средствами лечат недуги знахари-берберы в оазисах на границе Сахары?

Об этом и о многом другом узнал корреспондент «АиФ», побывавший на самом юге Северной Африки.

Ждём урожая?

Город Дуз - тунисские «ворота Сахары». В напоминание об этом на его окраине даже установлен памятник в виде ключа. Небольшой, вечно пыльный и раскалённый солнцем населённый пункт, за которым начинаются первые барханы, дюны, солончаки и летающие пески Большого Восточного эрга, песчаного моря крупнейшей пустыни мира. Эргов в Сахаре больше десятка, а конкретно Большой Восточный расположен в Тунисе и Алжире.

Сюда, в североафриканскую провинцию вдали от пятизвёздочных отелей, меня везёт Ахмед - профессиональный гид-бербер с высшим образованием. Помимо того что он коренной тунисец (то есть родился в столице государства - городе Тунисе), Ахмед очень гордится тем, что его род и по отцу, и по матери идёт от племён местных берберов-кочевников. К ним мы и направляемся - на «Большой Юг» через ворота Дуза.

Близость Алжира тут особенно не ощущается, зато о Ливии вспоминают на каждом шагу. На любом перекрёстке и мало-мальски обжитом пятачке по обочинам дорог высятся пирамиды канистр - красных, синих и зелёных. «Ливийский бензин, - комментирует наш водитель, пожилой араб по имени Амин. - После революции началась безработица, и правительству пришлось волей-неволей закрыть глаза на контрабанду...» Бывший подпольный бизнес быстро охватил всю страну, и сейчас весь Тунис катается на ливийском бензине. «А что такого? - удивляется Амин. - У нас бензин стал стоить доллар за литр, а у них - дешевле воды. Несправедливо! А так всем удобно - и нам, и ливийцам…»

Позади - курорты побережья, поля цветущей мимозы, оливковые и инжирные сады, персиковые плантации нежно-розового цвета. Ближе к пустыне среди пустошей тянутся монотонные серые посёлки с вопиющей бедностью и горами мусора на каждом углу. Залежи пластиковых бутылок, банок и пакетов окружают все места скопления людей - от автобусных остановок до магазинов и кафе. И так - по всей стране. «Почему не убираем?» - интересуюсь у Амина. «Так ведь революция, - философски изрекает он. - Кому убирать? Муниципалитеты за это теперь платить не хотят, а больше до мусора никому нет дела».

Так же философски здесь относятся не только к мусору. С раннего утра и до позднего вечера во всех открытых придорожных кафе сидят одни и те же местные мужчины: они неторопливо переговариваются друг с другом и пьют кофе, с любопытством рассматривая проезжающий автотранспорт... Что они там делают  целыми днями? «Ждут урожая, - подмигивает Ахмед. - Национальный менталитет, что поделаешь…»

«Инфляция, - продолжает жаловаться Амин. - Всё подорожало: лук и картошка на базаре стоили 400 миллимов (местных копеек) за килограмм (один тунисский динар равен 1000 миллимов. - Ред.), а теперь - целый динар. Курица была 4 динара - уже 8...» «Это притом, - вставляет Ахмед, - что средняя зарплата в Тунисе - 550-600 динаров. А, скажем, дипломированный врач в государственной больнице получает 1200 динаров...»

Финики света

Сам город Дуз ничего особенного собой не представляет: обычные невзрачные двухэтажные коробки, кое-где подкрашенные белым, ресторанчики в тени чахлых деревьев, почта, банк и повсеместная торговля. Город впечатляет не экзотикой или архитектурой, а резким контрастом между пальмами и бассейнами отелей туристической зоны и безжизненными песками до горизонта, начинающимися буквально в сотне шагов от них.

Говорят, что Дуз отделяет цивилизованный Тунис от неосвоенных пространств пустынной части страны и западает в душу в первую очередь из-за пустоты окружающего пространства. Здесь действительно тихо, особенно по вечерам, и очень жарко - летом под 40-50˚С, а то и выше. Отсюда начинается Большой Юг и стартуют сахарские сафари.

В окрестностях Дуза имеются многочисленные оазисы и насыпная дорога через высохшее солёное озеро Шотт-эль-Джерид, однако местами на шоссе вообще нет заправок и кафе. Рядом собственный большой оази­с. «Здесь больше деревьев, чем людей, - сообщает Ахмед, когда мы проезжаем вдоль бесконечных рядов финиковых пальм. - На 40 тыс. населения приходится 800 тыс. пальм. И все они обрабатываются». Развлечения в туристической зоне - прогулки на верблюдах и 10-минутный полёт на дельтаплане над пустыней и оазисами за 60 динаров. А также зимний фестиваль, на который собираются до 50 тыс. зрителей: парады, гонки на тех же верблюдах, демонстрации бедуинских ремёсел и прочая анимация. Плюс традиционный базар по четвергам.

Гонки на солончаке

На базаре кроме неизбежных арафатских платков за 1,5 динара можно приобрести берберские ковры и серебряные украшения, отрезы ткани для чалмы, а также сувениры: бутылочки с разноцветным песком из разных районов Сахары - от кофейного до розового и белого, - мумифицированных скорпионов и рогатых гадюк. Цена всему этому «конфитюру» - динар, от силы два. Большой выбор фиников, в том числе знаменитого местного сорта «Финики света», названного так за то, что косточка внутри сахарного плода с тонкой кожицей просвечивает на свету. Можно купить финики уже в упаковке, а можно и просто на ветке. «Гроздью лучше, - советует мне Амин. - А если расфасованные, то надо следить, чтобы они тоже были на ветках. Финики врассыпную лучше не брать - скорее всего, их собирали уже с земли».

Добраться сюда можно на «луаже» - тунисской маршрутке. Прямых рейсов с курортного побережья нет: надо доехать до райцентра Кебили и там сделать пересадку. От Кебили вас довезут за полчаса и всего за 2 динара. Или на рейсовом автобусе из столицы Туниса - за 8 часов и 25 динаров. Можно и арендовать машину.

Утром мы отправляемся в глубь пустыни через солончак Шотт-эль-Джерид к оазису Эль-Фауар, последнему обитаемому месту перед Большим Восточным эргом. Днём на солончаке появляются миражи: далёкие горы будто парят над несуществующим морем. Ахмед указывает рукой куда-то в сторону: «Летом, когда поверхность солончака застывает и покрывается коркой, там проводят испытания внедорожников, например «Фольксвагена Туарег». В холодное же время разъезжать по солончаку небезопасно даже для вездехода: соляная корка становится тоньше, а под ней жидкая грязь, в которой можно утонуть». От Эль-Фауара шоссе идёт на запад - по военной дороге к Атласским горам и границе Алжира. На юг - бездорожье и Большая Сахара.

В Эль-Фауаре ещё тише, чем в Дузе. Низкие строения жмутся к двум массивам пальмовых посадок, расчерченных абсолютно правильными рядами и квадратами. Вокруг - длинные валы для защиты от наступления песков. Но есть и пара на удивление приличных отелей. В тени кафе одного из них мы пьём кофе по-тунисски с ароматом цветов апельсинового дерева, попутно рассуждая о методах установки туарегского тента и особенностях традиционных лицевых татуировок женщин-берберок в этой части Сахары.

Ахмед, хитро улыбаясь, протягивает мне кулёк с коричневым порошком: «Возьми, берберское средство из высушенных трав и верблюжьего помёта. Лечит головную боль, насморк и даже аст­му. И тонизирует на целых полдня…» Я недоверчиво нюхаю порошок. Ахмед показывает, что порошок надо насыпать на тыльную сторону ладони между указательным и большим пальцами, а потом с силой вдохнуть в одну из ноздрей. «Ну, как кокаин…» - объясняет он. Я вдыхаю порошок: горло жжёт, на глазах слёзы, в голове лёгкое голово­кружение, которое проходит через пару минут. Но вскоре от моего аллергического насморка, который преследовал меня в Сахаре, не остаётся и следа. «Берберская медицина! - с гордостью объявляет Ахмед. - Один знахарь-бербер в отдалённом оази­се однажды вылечил мне грыжу в позвоночнике… простыми пальмовыми ветками!».

Продолжение - в следующих номерах «АиФ».

Из «АиФ. Без границ» № 20, 2012 г.

Смотрите также:

• Терпкий вкус Индонезии.Почему на острове Суматра у всех «кровавые» губы? →
• «Россияне спасли нам сезон». Как Турция вновь встречает наших туристов →
• Мечта туарега. Куда едут народные автомобили Сахары? →