Уважаемые господа!
Предлагаю Вашему вниманию свою "космическую историю", которая, быть может, покажется Вам интересной.
О себе - Журня Леонид Леонидович, родился в 1948 году в Москве. Учился в Военном институте иностранных языков Министерства обороны, но окончил вечернее отделение педагогического института и аспирантуру Института истории естествознания и техники АН СССР. Трудовую биографию начал в ГНИИ авиационной и космической медицины МО СССР, затем с 1970 по 1996 год работал в Институте медико-биологических проблем Минздрава СССР с перерывами на службу в войсках специального назначения и две длительные командировки на Ближний Восток. Последняя должность в ИМБП – заместитель начальника отдела. С 1985 года – официальный переводчик Российской секции Всемирной ассоциации участников космических полетов (АУКП). В настоящее время на пенсии по инвалидности.
ТРИ ВСТРЕЧИ. ПАМЯТИ Г.С.ТИТОВА
Судьба сложилась так, что, несмотря на работу в нашей космической программе, мне лишь изредка приходилось сталкиваться с космонавтами, проходившими медицинские обследования в Институте медико-биологических проблем (ИМБП). Однако, начиная с 1985 года, я оказался причастным к деятельности Ассоциации участников космических полетов (АУКП), объединяющей в настоящее время более 375 космонавтов и астронавтов из 35 стран мира.
Разумеется, это предоставило возможность прямого тесного общения со «звездными братьями и сестрами» всей планеты как в рамках ежегодных конгрессов Ассоциации, так и благодаря завязавшимся дружеским контактам. Однако встречи с «легендами космонавтики» всегда стоят особняком и остаются в памяти…
12 апреля 1961 года навсегда останется в моей памяти как солнечный день, наполненный неимоверным восторгом и захлестывающей гордостью за страну. Разумеется, занятия в школе были прерваны, и всем шестым классом мы ринулись на ул. Горького, уже заполненную толпами ликующих москвичей. На «информационных окнах» здания редакции газеты «Известия» уже появились фотографии улыбающегося Гагарина в обычном авиационном шлеме, которые уже к вечеру заменили на знаменитый портрет героя в космическом скафандре. Ракеты, спутники и все, связанное с космосом, было окутано тайной, и мы – мальчишки – невольно задавались вопросом: а как же газетчики заранее прознали о Гагарине и даже столь оперативно смогли заполучить его портрет?
И только у одного нашего одноклассника это не вызывало вопросов. В нашем классе учился сын известного фотокорреспондента «Известий» Александра Моклецова, имевшего допуск к освещению советской космической программы. Его сын Дима иногда по секрету показывал нам «контрольки» - контрольные мини-отпечатки с негативов, привезенных его отцом из очередной командировки. С восхищением от причастности к огромной тайне, мы - избранные приятели - рассматривали через лупу эти «контрольки», пытаясь разглядеть иногда попадавшиеся на фоне фигур загадочные конструкции и угадать, кто из запечатленных мог бы быть следующим космонавтом…
Так случилось, что вскоре после триумфального завершения полета Германа Степановича Титова я смог с гордостью рассказывать в школе и всем знакомым, что мой папа тоже видел второго космонавта планеты и даже здоровался с ним за руку . Мои родители работали на Центральном Телеграфе, в здании которого размещалось Министерство Связи СССР и «радиотеатр» - студия звукозаписи, откуда в войну зачитывал сводки Совинформбюро Ю.Левитан. Однажды вечером отец пришел с работы в радостно-возбужденном настроении и рассказал, что, выходя из подъезда телеграфа, он увидел, как из машины выходит Герман Титов в форме и направляется к дверям. В замешательстве и не веря своим глазам отец и несколько случайных прохожих застыли в изумлении. Герман Степанович остановился и сказал: «Добрый вечер, товарищи!». Потом протянул руку и поздоровался со всеми из оказавшихся рядом людей. Причем он улыбался и, пожимая руку, смотрел в лицо и говорил каждому: «Здравствуйте!». Мой папа был потрясен и с восторгом в течение долгого времени вспоминал и рассказывал, как «сам Титов – второй космонавт Земли - вот так запросто поздоровался за руку с незнакомыми ему людьми!”. Этот эпизод стал горячо обсуждаемым событием среди 37 жильцов нашей коммунальной квартиры и поднял мой статус в школе почти до уровня сына Моклецова. Я был горд, что мой папа видел самого Титова и мечтал, что, может быть, когда-нибудь повезет и мне, и я увижу наяву героев-космонавтов!
Осенью 1989 года в Ташкенте с помпой проходил 8 Симпозиум «Человек в космосе» под эгидой Международной академии астронавтики (МАА) с участием огромного количества иностранных гостей. Вроде бы начали поговаривать о разрядке и даже совместных с Западом космических программах. Учитывая географическую близость Ташкента к Байконуру и руководствуясь стратегическими политическими соображениями, было решено организовать посещение космодрома группой иностранцев, куда вошли представители НАСА, Европейского космического агентства (ЕКА), президент Международной академии астронавтики (МАА) и даже один американский астронавт. Идея с посещением, судя по всему, не была заранее запланирована и явилась своеобразным экспромтом властей. Согласование визита с «инстанциями» удалось получить буквально в течение одного дня. Для полета был предоставлен случайный «борт» военно-транспортной авиации с минимумом удобств и лавками для размещения десантников. Особенно неприятно поразили неработающий туалет и отсутствие на борту питьевой воды… Ранним утром после заминок с проездом на КПП, неурядиц с составлением от руки списка пассажиров и заполнением маршрутного листа, , мы, наконец, взлетели с военного аэродрома под Ташкентом. Замечу, что до этого на Байконур (помимо иностранных космонавтов по программе «Интеркосмос») были допущены лишь Президенты Франции Шарль де Голь и Франсуа Миттеран, да американский экипаж программы «Союз-Аполлон»..
На подлете к космодрому все вглядывались в желтоватый пейзаж с изредка разбросанными строениями без явных атрибутов цивилизованного и крупнейшего в мире космического VIP-борт встречала группа генералов и старших офицеров космодрома во главе с генерал-полковником ВВС Г.С.Титовым, которому представили гостей. Он неулыбчив и строго официален. Ознакомив иностранцев с программой посещения, Герман Степанович присоединился к гостям, пересев из легковой машины в автобус, и по дороге к знаменитому “Гагаринскому старту” кратко доложил общую информацию о космодроме. Причем все попытки гостей задать уточняющие вопросы твердо по-военному пресекались. В наши дни уже отработан традиционный маршрут посещения иностранцами космодрома, но алгоритм последовательности осмотра объектов, по-видимому, закладывался при первых визитах зарубежных гостей. Спартанская обстановка домика великого Королева и рядом с ним скромный домик, где первые космонавты проводили ночь перед стартом, всегда удивляли посетителей. Герман Степанович присел на солдатскую кровать и, сняв фуражку, откинулся на подушку. На вопрос, как спалось накануне старта, ответил лишь улыбкой.
Потом был “Гагаринский старт” – Площадка №1, откуда и по сей день производится запуск ракет Р-7 с кораблями «Союз» и «Прогресс». Титов вежливо отказался позировать для фотографирования с гостями на фоне знаменитых ступеней, ведущих к лифту, но не возражал против того, чтобы его снимали в рабочей обстановке. И уже здесь Герман Степанович сказал, что он и его сотрудники готовы ответить на любые вопросы, которые незамедлительно посыпались со всех сторон. Отвечая на вопросы и давая комментарии, Титов показал себя знающим хозяином и уверенно сыпал цифрами, перечисляя технические характеристики объектов. Затем делегация направилась на удаленную стартовую позицию ракеты-носителя (РН) «Энергия». Это было фантастическое зрелище: на фоне голубого неба и выжженной солнцем белесой степи высилась громадина 100-метровой башни обслуживания с комплексом «Энергия-Буран». Герман Степанович, обратившись к гостям, гордо и с ехидцей сказал: «Ну, господа, не перевелись еще богатыри на земле русской?!”…Завершая осмотр, Титов заметил, что будь он помоложе, то обязательно бы слетал на такой машине!
Уже за обедом в офицерской столовой Герман Степанович в нарушение всех запретов антиалкогольной кампании поднял несколько тостов за перспективы сотрудничества и преобразился из строгого и грозного зам. Начальника Управления космических средств МО СССР в обаятельного и общительного собеседника.
По завершении визита, принимая слова благодарности и восторженные отзывы гостей о своем «хозяйстве», Герман Степанович вошел в привычный для нас образ улыбающегося и обаятельного народного любимца. Уже в самолете я понял, какой груз политической ответственности лег на плечи Германа Степановича! Ведь он должен был не только продемонстрировать «товар лицом», но и показать, что, несмотря на тревожные слухи о кризисе советской космической программы, отрасль обладает адекватным потенциалом и обеспечивается четкое управление. И здесь уже было не до улыбок! Космонавт №2 Титов предстал в облике зам. Начальника Управления космических средств МО СССР, полностью контролирующего ситуацию на вверенном ему стратегическом объекте.
Шел 1996 год. Рабочая программа очередного XII конгресса Ассоциации участников космических полетов в Канаде была чрезвычайно насыщена. Делегация астронавтов и космонавтов, завершив трудный день в Монреале, направлялась в Квебек, где предстоял прием на борту новейшего ракетного фрегата канадских ВМС “Оттава». В автобусах было свободно, и космонавты расположились рядом со своими супругами, предвкушая пару часов дремотного отдыха. Герман Степанович в этой поездке был без жены и удобно устроился на двух креслах. Затянутая было кем-то из наших визборовская мелодия «Над Канадой, над Канадой солнце низкое садится…» быстро приутихла, и я расслышал посапывание задремавшего Титова, сидевшего позади меня. Неожиданно, вынырнув из полумрака автобуса, к Герману Степановичу подсела молоденькая американка из свиты околокосмических журналистов. Она бегло говорила по-русски, специализировалась в социологии и с первых дней все подбиралась к космонавту №2, но ситуация не позволяла. Застигнутый врасплох, Герман Степанович галантно вынужден был потесниться и начать отражать шквал вопросов-суждений относительно текущей ситуации у нас в стране и месте и исторической роли России в мировом сообществе. Девица все щебетала, и я уже было собрался вмешаться, чтобы как-то угомонить ее, но Герман Степанович мягко прервал соседку и спросил, любит ли она поэзию? Американка озадаченно умолка, а Титов спокойно и артистично начал читать по памяти «Евгения Онегина». Глава сменяла главу, а Герман Степанович все не останавливался и продолжал декламировать. Титов читал даже не вошедшие в хрестоматии главы романа. Не удержавшись, я обернулся и подсмотрел: Герман Степанович, слегка откинувшись и полузакрыв глаза, размеренно тихим баритоном читал гениальные строки. Его ладонь накрывала руку американской девушки, которая завороженно слушала, также прикрыв веки. Так пролетели 2 незабываемых часа: канадский «хайвэй» с огнями встречных автомобилей, полный автобус дремлющих по соседству покорителей космоса и бессмертные пушкинские строки в мастерском исполнении космонавта №2 планеты Земля! Уже по прибытии в Квебек Герман Степанович подал феминизированной американке руку, чтобы помочь ей выйти из автобуса, и, как бы предвосхищая дальнейшие вопросы, произнес: «Вот, девочка,- умом Россию не понять…». Журналистка, наверняка не уловив сакрально-мистического для россиян смысла тютчевских строк, призналась, что будет рассказывать об этом сказочном эпизоде своим детям и внукам, а общение с Германом Степановичем еще более усугубило ее трепетное непонимание «загадочной русской души». Оставляя в стороне вопрос о «русской душе», признаюсь, что полностью разделяю намерение американской девушки. Как и мой отец, я обязательно поведаю своим внукам о памятных встречах с космонавтом №2 и постараюсь воспитать в них лиричное мировосприятие и духовность, как это было сделано в учительской семье Героя Советского Союза Г.С.Титова.
Три памятные встречи, три эпизода, в которых Герман Степанович предстает не только как «свой» и доступный народный герой, строгий военачальник и зрелый государственный муж, но и как тонкий, романтичный знаток поэзии, сохранивший и пронесший добрые черты русского интеллигента через горнило воинской службы, многотрудные годы подготовки к полетам, стрессы общественно-политической деятельности и«медные трубы» всемирной славы!
