Особый вид криминалистов — судебно-медицинские эксперты. Корреспондент АиФ.ru Алина Менькова встретилась с таким специалистом и узнала, как в России выживает служба судмедэкспертов, кто виновен во врачебных ошибках и от чего сегодня чаще всего умирают люди.
Заслуженный врач РФ Валерий Породенко работает судмедэкспертом уже более 40 лет.
С выбором будущей профессии Валерий определился ещё в детстве — он родился в семье врачей. Книжками по судебной медицине зачитывался ещё в школе. И поэтому Валерий даже не раздумывал, кем стать в будущем — однозначно судмедэкспертом.
Алина Менькова, АиФ.ru: Валерий Анатольевич, можно ли привыкнуть к смерти? Появляется ли равнодушие?
Валерий Породенко: Привыкнуть к смерти, как и привыкнуть к трупам, невозможно. Сколько времени ты бы ни проработал в судмедэкспертизе. Я вскрывал и участвовал в экспертизах тысяч трупов за время своей работы, видел разные вещи. Поверьте, труп, который пролежал в воде месяц – полтора, вздулся, подгнил, над ним «поработали» речные обитатели — зрелище неприятное. Но ты понимаешь, что это необходимо делать, ведь от тебя зависит, как быстро будет раскрыто преступление.
«Кафедру охранял ОМОН»
— Смерти каждой эпохи имеют свои причины. Почему люди умирали в 90-х и почему умирают сейчас?
— В начале 90-х был всплеск огнестрельной травмы: что только ни использовалось при «разборках» — автоматы, пистолеты как отечественного, так и зарубежного производства, даже обрезы, которые раньше применялись только на гражданской войне, в период НЭПа. Было очень тревожное время, когда после одной из таких разборок на кафедру были доставлены трупы уроженцев республики Северного Кавказа. Кафедру осадила группа родственников — человек 30, которые требовали выдачи тел без вскрытия. Вынужден был обратиться к прокурору района — он организовал охрану кафедры и сотрудников ОМОНом на период проведения экспертиз. Сегодня же огнестрельная травма в целом по краю — редкое явление, но, как никогда, сейчас много людей гибнет в ДТП. Насильственных смертей меньше стало — это факт. В том числе сексуального насилия. Наверное, потому что такого рода услуги стали доступными. Сейчас разве что психически больной человек станет рисковать собственной свободой ради минуты удовольствия в антисанитарных условиях. В последнее время люди умирают от разных заболеваний. И просто бич сегодня — смерти от наркотиков. Лет 15 назад подростки нюхали клей, сегодня употребляют спайс. И это огромная проблема. Ведь никто точную посмертную статистику не знает. Когда человек погибает от насилия, его кровь всегда проверяют на наличие алкоголя. Но вот на наличие наркотика — нет. Такие исследования стоят дорого. Даже когда человек умирает, а у него на вскрытии обнаружили опухоль, неизвестно — умер он от развития метастазы или с суицидальной целью принял какой-то медикаментозный препарат или наркотик. Чтобы это узнать, надо забрать у него 2,5 килограмма органов и месяц – полтора проводить судебно-химическое исследование.
— Какую смерть сегодня выбирают самоубийцы?
— Среди мужчин по-прежнему самый часто используемый способ самоубийства — повешение. Среди женщин — отравление. Причём если 30 лет назад это было отравление уксусной кислотой, то сейчас — отравление от медикаментов. Крайне редко сегодня стреляются и режут вены.
«Взяла новорожденного и разрезала напополам кухонным ножом»
— Какой самый шокирующий случай из своей практики вы можете вспомнить?
«Всё наше тело посчитано в процентах»
— Удавалось ли Вам быстро помочь следствию?
— Однажды мы помогли следователю раскрыть убийство в тот же день. Об этом случае даже писали в газетах. Был найден труп в реке Кубань, изрубленный топором. Первоначально следователь решил¸ что его прибило к берегу течением. В ходе вскрытия мы установили, что труп выбросили недавно, а убийство произошло совсем неподалёку от места его обнаружения. Опросили проживающих рядом, нашли очевидца, который рассказал, что наблюдал, как двое мужчин везут в садовой тачке человека. В этот вечер нашли убийц — они жили в доме недалеко от реки.
— Какие последние дела по судмедэкспертизе Вы проводили?
— Сейчас всё чаще мы проводим экспертизы по материалам дел — уголовных, гражданских — при назначении повторных экспертиз или по врачебным делам. Ну, например, мальчику трёх лет при бронхоскопии выдавили 2 резца. Мама переживает — ребёнка будут дразнить щербатым, он не сможет откусывать пищу, что может негативно отразиться и на желудке. Подаёт иск. А между прочим, два зуба — это 5 процентов причинённого вреда здоровью. Ведь мы все «посчитаны» — весь человеческий организм — центральная нервная система, зрение, слух, печень, почки, руки, ноги, фаланги пальцев. По решению суда мама получила компенсацию причинённого ребенку морального вреда — 15 тысяч рублей.
Или другая ситуация — во врачебно-косметическую лечебницу обратилась женщина, юрист в одной компании. Она недавно родила ребёнка, кормила грудью, и малыш постоянно травмировал ножками родинку на животе. Родинка стала болеть и воспалилась. Обратилась в центр красоты, где врач предложил сделать электрокоагуляцию, проще говоря, выжечь родинку. Во время процедуры женщина, перенесшая беременность, роды, кормящая и недосыпающая мама, нуждавшаяся в психопрофилактике перед операцией, потеряла сознание. Нашатырь ей не только дали понюхать, но и зачем-то растёрли им виски и лоб. Результат — химический ожог роговиц обоих глаз. В признании иска к лечебнице руководство отказало, мол, это аллергия. Обратилась с гражданским иском в суд, проведённая нами судебно-медицинская экспертиза подтвердила факт химического ожога, и хорошо, что только 1 степени, в противном случае могла бы вообще лишиться зрения. Ей оплатили 10 тысяч за моральный вред и 8 с половиной, потраченные на лечение и диагностику.
Дождался воскресенья — и снова труп!
—Смотрите ли Вы современные сериалы о криминалистике? Помните ли какие-либо правдоподобные сцены, или же наоборот, смешные и нереалистичные?
— Несмотря на то, что каждый день соприкасаюсь с «детективами» в жизни, очень люблю этот жанр и с удовольствием смотрю как зарубежные, так и отечественные сериалы. Отрадно, что наш кинематограф даже создал сериал «Судмедэксперты», который считаю во многом весьма жизненным. Поражает, как замечательный красочный сериал «Кости» может допускать такие грубые промахи, когда главная героиня при осмотре извлечённого из моря практически полностью скелетированного трупа устанавливает давность смерти в 5–6 дней! Речь должна идти, за редкими исключениями, о годах. Хотелось бы верить, что это дефекты перевода. Неприятно видеть (а встречается очень часто!), когда эксперт или патологоанатом имеет неряшливый вид, ест и пьёт прямо у трупа, да ещё не вымыв руки и не сняв перчаток. Причём сценаристы и режиссёры такие кадры очень любят.
— Люди умирают каждый день, у вас бывают выходные?
— В ряде районов судебный медик работает один, но поскольку для преступников доступно любое время суток, то и эксперта вызывают на места происшествий не только в рабочие часы. И вот, наконец, он дождался долгожданного воскресенья! Да ещё день рождения у дочки! Но приходят родители погибшего единственного сына с просьбой срочно провести экспертизу: «Ну, как же так, человек умер — хоронить надо!». Оплачивают по утверждённому прейскуранту от 1,5 до 4,5 тысяч рублей, в зависимости от категории сложности случая, а потом пишут жалобы в министерство здравоохранения, задавая вопрос: «Как можно брать деньги за погибшего?».
Ведь вошло в практику проведение освидетельствований по личному обращению граждан — и люди довольны (стоимость от 800 до 1,5 тыс. рублей!), поскольку получают на руки акт судебно-медицинского освидетельствования, и служба получает дополнительное финансирование.
«Во врачебной ошибке не всегда виновен врач»
— Что вы думаете о врачебных ошибках — всегда ли виновен в них только врач?
— Причин и источников врачебных ошибок множество. Они могут объективные, не зависящие от врача, и субъективные, когда ошибка наступает в связи с недостаточным профессионализмом, невнимательностью. По характеру выделяют врачебные ошибки организационные, тактические, диагностические, лечебные и в ведении медицинской документации. Однако на практике все они взаимосвязаны и начинаются, как правило, с дефектов в организации медицинской помощи. Всегда надо учитывать условия, в которых эта самая ошибка произошла. Вот, например, марлевая салфетка осталась в грудной или брюшной полости пациента. Казалось бы, виноваты оперировавший врач, отвечающий за ход всего процесса, и операционная медсестра, обязанная контролировать инструментарий и перевязочный материал. А ведь при судебно-медицинской экспертизе надо учесть все сопутствующие факторы. Одно дело, если операция плановая, проводится полной бригадой специалистов в крупной клинике. Другое — если операция проходит в центральной районной больнице, экстренная, в ночное время, вызванным из дому единственным в районе хирургом, который уже проработал весь день и только ушёл отдохнуть. Ассистировать на операции некому, вместо анестезиолога наркоз ведёт анестезист. Операция успешно подходит к завершению, однако в связи с кровопотерей (проникающее колото-резаное ранение груди) необходимо начать переливание крови. График дежурных по переливанию крови в больнице не составлен, поэтому только сам оперирующий врач имеет право перелить кровь, чтобы не потерять больного на операционном столе. Вот здесь, впопыхах, в грудной полости и остаётся фрагмент салфетки, разрезанной врачом для тампонирования кровоточащего лёгкого. А операционная сестра, когда считала марлевые салфетки после операции, не учла, что одну из них разрезали, и из одной салфетки получилось уже две. Другой случай — после операции вместо антисептика хлоргексидина в брюшную полость для дезинфекции вылито 400 мл раствора соляной кислоты... Смерть наступила от химического ожога, осложнившегося сепсисом.
Разобраться в сложностях медицинской деятельности ни следователь, ни судья сами без судмедэксперта не могут.
Говоря в целом о деятельности врачей, хочу отметить, что общество предъявляет к ним самые высокие требования, что вполне закономерно — в руки врача отдаётся жизнь и здоровье людей. Но при таких высоких требованиях оплата труда врача, к сожалению, никак с ними не согласуется.
«Мне бы диплом, выйду замуж и работать не буду»
— Вы много лет совмещаете работу судмедэксперта с преподаванием. Скажите, студенты-медики вашего времени и сегодняшние студенты сильно различаются?
— Думаю, в стремлении к знаниям — нет. Многие студенты любят и хотят учиться сегодня так же, как и 40 лет назад. Но вот общаться — уже нет. В своё студенчество я создал вокально-инструментальный ансамбль, помимо учёбы, и петь и играть успевал. Ещё мы часто выезжали на сборы яблок, винограда — это тоже способствовало сплочению. Мы знали друг о друге всё. Сейчас спрашиваю у студентов: «Вот вашего однокурсника нет уже три дня, он заболел?». Они отвечают: «Не знаем». Они не общаются друг с другом, у каждого свой мир и социальные сети. В университете обучаются представители более 40 стран мира, однако, как показывает практика, окружающие их наши студенты почти ничего о них не знают. Нас же всегда интересовали приезжие — у них другая культура, традиции, язык, особенности жизни. Может, это связано с тем, что нынешний студент сильней устаёт, а, может, уровень жизни накладывает свой отпечаток?
Печально и то, что сейчас, окончив медуниверситет, не все остаются в профессии. Многие уходят в фармацевтические фирмы, в аптеки. Некоторые студентки из Северного Кавказа вообще открыто говорят: «Мне главное диплом получить. А потом я выйду замуж и не буду работать».
— Уходят в другие специальности из-за небольших зарплат?
— Конечно. У врача ставка чуть более 7 тысяч рублей. И только если он совмещает ставки или берёт ночные дежурства, он может рассчитывать на более достойный заработок. Но каким будет качество его работы, когда он работает в две смены или за двоих-троих, хватит ли у него сил хорошо лечить?
О дырах в законе
— Какие прорехи есть в законодательстве, которым недовольны судмедэксперты?
— Таких проблем немало. Одна из них — несоответствия между действующими законами и жизнью. Например, статья 196 УПК РФ говорит, что «назначение и производство судебной экспертизы обязательно, если необходимо установить причины смерти и характер и степень вреда, причинённого здоровью...». Это по закону.
А на практике для назначения экспертизы необходимо возбудить уголовное дело. Но пока неясно, имеются ли для этого основания, и чтобы их получить, назначается «исследование» трупа или «освидетельствование» живого человека, которые поручаются судмедэксперту. Но это не экспертиза. Составленные в результате таких исследований документы — акты — доказательствами для составления обвинительного заключения и суда не являются, поэтому назначается экспертиза, и эксперт повторно составляет новый документ на основании предыдущего, который уже именуется «заключением эксперта», приобретающим силу доказательства.
Приведу пример. Пострадавший в драке с соседом обращается к участковому. Тот советует пройти судебно-медицинское освидетельствование для установления характера и степени вреда, причинённого здоровью. Открываем УПК РФ: пункт 3 статьи 179 говорит, что «Освидетельствование производится следователем. При необходимости следователь привлекает к участию в производстве освидетельствования врача или другого специалиста». На деле же оно всегда осуществляется врачом и почти всегда без участия следователя. Но без него решить вопрос о причинённом вреде здоровью и необходимости возбуждения уголовного дела следователь не может. А потом опять назначается экспертиза. Вот такая двойная работа ведётся судебными медиками по всей России.
Об отношении к судмедэкспертам
Валерий Анатольевич обращает внимание — в медицине платные услуги постепенно всё шире входят в лечебную и диагностическую сеть, ни у кого не возникает вопросов, почему он должен платить, например, за компьютерную или магнитно-резонансную томографию 3–4 тысячи. А вот с платными экспертизами гораздо сложнее.
— Когда человек умер, считается как так — ещё за труп платить? Наши граждане не научены думать о смерти как о естественном, неизбежном и логичном завершении жизни. Сформировалось негативное отношение к погибшему человеку... Одним словом, труп... Соответственно, и отношение к специалистам, которые с ними «имеют дело», — судебным медикам и патологоанатомам. Отношение как со стороны государства, так и со стороны любого человека. В преобладающем большинстве районов эти две службы «делят» одно, далеко не самое лучшее помещение, не имеют необходимого оснащения и оборудования. Даже в большинстве фильмов и сериалов судебно- медицинские морги показывают в подвальных помещениях с отсыревшей обвалившейся штукатуркой, хотя по санитарным нормам размещение секционных моргов в таких помещениях запрещено.
— Вы считаете, что судебно-медицинская служба должна финансироваться государством?
— Однозначно. Я сам и наша врачебная семья всю жизнь живём на зарплату. Финансирование экспертизы государством позволит соблюсти максимальную объективность при решении профессиональных вопросов, связанных с человеческими судьбами, ведь от нас, судмедэкспертов, напрямую зависит, возбудят правоохранительные органы или закроют дело, признают человека виновным или нет.
Но, задумываясь о сложившейся ситуации в здравоохранении и службе в целом, исходя из реалий сегодняшнего дня, закономерно возникает вопрос: «Если всю страну ведут неизбежно в рыночные отношения и требуют учиться зарабатывать, то почему судебно-медицинская служба не может в них участвовать?». Эксперт ведь тоже человек и имеет право жить по Трудовому Кодексу. А любой труд должен оплачиваться.
Или возьмём взаимоотношения в системе здравоохранения. Существующий ныне бюджетно-страховой принцип финансирования предусматривает взаиморасчёты между страховыми, медицинскими организациями и фондом обязательного медицинского страхования. Однако если, к примеру, диагноз пациенту установлен неверно, лечение неадекватное, больной умер — больнице не только не перечисляют за пациента деньги, а применяют штрафные санкции. Вернувшиеся средства идут в том числе и на премии... А кто установил правильный диагноз? Судебный медик на основании вскрытия. Вот и перечислите на счёт бюро СМЭ деньги из ФОМСа и страховой кампании за выявленные дефекты в оказании медицинской помощи. Но нашей службе места в системе ФОМСа не нашлось.
— Боитесь ли вы смерти? Как вообще к ней относитесь?
— Трудно однозначно ответить. Я по натуре фаталист, поэтому верю в судьбу, к смерти скорее морально готов, чем не готов. Считаю, что о ней надо говорить с детства, чтобы в обществе складывалось правильное отношение, как и к жизни, поэтому положительно отношусь к выходящей для детей литературе, где описывается, как умирают насекомые, растения и другие представители нашего мира.
Проклятый доктор. Как Лидия Тимашук стала заложником «дела врачей» 
Врач - опасная профессия? 
Жертвы оптимизации. Больницы закрываются, оставляя людей без помощи 
Как живут врачи в Канаде. Сколько лет специалисты учатся своей профессии? 
Добровольная ссылка. Как живут врачи, за миллион рублей переехавшие в село 
