Участница панк-группы Pussy Riot Надежда Толоконникова, в сентябре объявившая голодовку в мордовской колонии, в очередной раз привлекла внимание к проблемам содержания заключенных. Корреспондент АиФ.ru отправился в одну из женских исправительных колоний в республике Марий Эл вместе с фотографом Татьяной Островской, которая уже несколько месяцев снимает жизнь женщин, попавших в неволю.
Жизнь по ту сторону
Сотрудники колонии № 7, которые помогали нам (мы работали на ее территории вполне свободно), неохотно рассказывали о некоторых подробностях жизни в неволе. Например, о том, сколько на самом деле получают за свою работу заключенные. Как удалось выяснить, конкретно в этом исправительном учреждении, — около 120 рублей в месяц. К слову, на этот момент обращала внимание в своем письме и Толоконникова, говоря, правда, о 29 рублях, если быть точным.
В настоящее время колония готовится получить крупный заказ от Минобороны, под это дело даже закупили новое швейное оборудование, которое в скором времени установят на «промке» (так называют рабочий цех — прим. АиФ.ru).
Однако, рассуждать о полноценных зарплатах не приходится: люди находятся не на работе и не на отдыхе, а в заключении на полном содержании государства, причем уже не в первый раз, и за вполне серьезные преступления. Эта колония, как и все женские, общего режима: самый большой срок заключения здесь — 18 лет.
Условия — это то, что сразу обращает на себя внимание. Во многих оздоровительных лагерях нашей страны детский отдых, честно говоря, проходит в куда более скромной обстановке. Кормят здесь на удивление прилично: суп, второе, обязательно мясо, компот, свежий хлеб, который, кстати, поставляют из соседней колонии. Готовят узницы сами, быть может, оттого так все неплохо и получается, по-домашнему.
Некоторые осужденные особенно сближаются, живут и работают вместе, поддерживают друг друга.
Съемки начались еще в марте, и сейчас мы подошли к финалу проекта серии фотографий. Поначалу осужденные снимались крайне неохотно, да и фотограф из-за непривычной обстановки больше делала рутинные портреты, особо ни о чем не расспрашивая. Однако потом слухи о том, что можно красиво сфотографироваться и получить снимки на руки обошли все отряды, и женщины стали стараться попасть в кадр и побеседовать. Они охотно демонстрировали шрамы (у некоторых они по всему телу) и обнимались с подругами.
«На воле нас никто не ждет»
Ощущение того, что в колонии ты попадаешь в совершенно иной замкнутый мир, не оставляло ни на минуту. Не оставляет оно и самих ее обитательниц. Считается, что попав в эту систему однажды, выбраться из нее практически невозможно. Поэтому и осужденные, и работники судебной системы твердо убеждены: выхода из колонии нет. Большая часть тех, кто выходит на волю, в скором времени возвращается обратно. Некоторые совершают проступки намеренно, как здесь говорят, «даже до вокзала не дошла, а уже ведут обратно», другие на воле попадают в привычный круг общения, который в итоге вновь ведет за решетку.
«Вот ты журналист. С кем общаешься? С журналистами, редакторами. Ты — фотограф. Общаешься с фотографами, моделями. А они преступницы. Кто их круг общения? То-то же», — объясняет на пальцах нам с Татьяной этот порочный круг одна из сотрудниц колонии.
Сами заключенные зачастую просто привыкают к такой жизни. Здесь есть крыша над головой, безопасность, одежда и еда, порядок — все то, чего у многих из них попросту нет на воле. Отсутствует в нашей стране и пресловутая государственная система адаптации. Заключенные уверены, что на воле их никто не возьмет на работу, им не найдется места в вольной жизни, а в колонии они могут трудиться, свободно общаться, иметь определенный социальный статус. Некоторые не теряют времени даром — в обязательном порядке здесь преподают среднее и средне-специальное образование, а также, по желанию высшее — дистанционно. Такая возможность сегодня тоже есть.
Игра в УДО
Есть одна интересная особенность этой совершенно своеобразной действительности: игра в освобождение. На волю как бы никто не хочет, но заявления на условно-досрочное освобождение подают постоянно. 90% таких прошений отклоняются, но заключенные снова пишут заявления и снова ждут. При этом они всерьез говорят, что такого-то числа выйдут на свободу, готовятся, обсуждают, потом получают отказ, расстраиваются, но не жалеют, и снова собираются на волю, зная, что никто их никуда не отпустит. Такая вот игра.
Сотрудники исправительной системы относятся к этому снисходительно и тоже знают наверняка — осужденные никуда не денутся, а если денутся, то вернутся.
Но и у этой истории бывает счастливый конец. Одна из заключенных попала в объектив съемочной группы телеканала, который приезжал в колонию. Затем ее заметили редакторы программы на «Первом канале» и позвали на эфир. Там женщина приглянулась кому-то из продюсеров, и ей предложили сыграть роль заключенной, но в сериале. Больше в колонию она не возвращается, честно работает и содержит троих детей, переехала в другой регион.
Для тех кто остается здесь надолго тоже есть отдушина — храм в честь Великомученицы Анастасии Узорешительницы. Сюда по воскресеньям приезжает батюшка и исповедует осужденных. На вопрос о том, почему же исповедь есть, а результата нет, он ответил просто: «У каждого свой барьер. Вот кто-то может украсть или убить, а кто-то нет. И ничего тут не попишешь».
