Мёртвый город Припять. Репортаж из чернобыльской зоны отчуждения

Примерно так напутствуют здешние гиды въезжающих в чернобыльскую зону отчуждения (ЧЗО). Ни слова неправды в этих словах нет, но они приправлены иронией, граничащей с цинизмом. А ЧЗО можно обозначить коротким сленговым словом «сюр».

При жёсткой системе конт­роля въезда/выезда попасть сюда несложно даже ино­странцам. Нужно лишь выбрать туркомпанию в Киеве, внести пред­оплату и сообщить паспортные данные. Всё - онлайн. Списки на КПП подаются за несколько дней.

В 7.40 нас ждал «Мерседес Спринтер». Компания подобралась интернациональная: двое из Германии, по одному человеку из Франции, Норвегии и Украины.

Психологически сложные два часа дороги от Киева: ожидание неизвестного, фильм на английском об аварии на ЧАЭС, промозглая ноябрьская погода. Гид нас встречал на КПП «Дитятки». Тут же проверка паспортов.  

ЧЗО поделена на две подзоны: 30-километровая буферная и 10-километровая - непосред­ственно вокруг АЭС.

- Сейчас на дозиметре 0,13 микрозиверта в час - это обычный фон для большинства мест на планете Земля, - авансом успокаивает гид Евгений Гончаренко, когда наш микроавтобус въезжает в зону. - Рядом с АЭС он выше. За полдня вы наберёте от 1,5 до 2 микрозивертов дозы облучения - сколько обычно дома за сутки.

Примерно так же вредны три часа полёта в самолёте, флюорография или МРТ. Потом уже, в Киеве, ликвидатор Сергей Мирный - командир взвода радиационной разведки, проработавший после аварии на ЧАЭС 35 дней, - скажет мне: «По сравнению с 1986 г. уровень радиации в зоне уменьшился в тысячу раз. Колоссальная победа!»

Добро пожаловать в Чернобыль

Залесье - когда-то одно из самых крупных сёл района. ДК с колоннами - нечасто встретишь в сельском клубе сталинский ампир. Но всё заросло, дома-развалюхи заброшены. Года два назад здесь умерла последняя бабушка. Одна из 2000 самосёлов, вернувшихся в зону после аварии. Сегодня их официально 136, средний возраст - 85 лет. Живут в основном в южной части зоны. И хотя сельское хозяйство, охота, рыбалка, сбор грибов и ягод в ЧЗО запрещены, занимаются огородничеством, разводят живность, ловят рыбу, гонят самогон. И, к слову, со здоровьем у них проблем меньше, чем у тех, кто уехал навсегда. Стресс от перемены места, оказалось, действует сильнее, чем нелегальное существование на заражённой территории. Устав бороться с самосёлами, администрация зоны просто закрыла на них глаза. Старики доживают свой век без местной прописки. На загрязнённой, но родной земле. Живут вольготно: иногда на всё село один - два человека, так у них участок под картош­ку, другой - под помидоры. При этом - ни цивилизации, ни дорог. Даже если остаются без электричества - не уезжают. Одной старушке гиды фонарик подарили - за много километров она ходила в Чернобыль заряжать его, а заодно - поесть.

Сам Чернобыль - в 100 км по прямой от Киева, в 12 км - от АЭС. До аварии - райцентр с 13 тысячами жителей. Теперь - база ликвидаторов, работающих на хранилище радиоактивных отходов, ведущих радиологический мониторинг. Здесь же лесники, пожарные, полиция, служба безопасности, сантехники, электрики, дорожники. Год назад ставили новый безопасный конфайнмент над останками разрушенного 4-го энергоблока - тогда в Чернобыле трудились 4000 человек, сейчас, наверное, вполовину меньше. Работа вахтой: 15 суток через 15. Едут со всей Украины. Под общежития переделаны многоквартирные дома, под поликлинику - школа. Вход в столовую - через стойки радиационного контроля. Кормят, говорят, экологически чистыми продуктами. А вот жить здесь можно с большими ограничениями - очищены в основном места, где работают люди. Хотя наш гид безвылазно в Чернобыле уже 10 лет. 

- В Киеве бываю только по делам, - объясняет Женя. - Здесь живу в общежитии. В зоне каждый использует то, что под руками. Я и сам за собой стал замечать: ходишь по территории - вдруг тумбочка: «О, классная!» Когда-то я вывез из Припяти телевизор и холодильник, но они уже вышли из строя. Сломался выключатель - идёшь с отвёрткой в ближайший заброшенный дом. 

Для Жени это образ жизни. Но многие остаются в зоне от безысходности. Для жителей Славутича станция - единст­венный способ выжить. А когда шло строительство нового безопасного конфайнмента, народ собирали по сёлам. Платили немного, объясняя: другой-то работы всё равно нет. Большинство же тех, кто трудится в ЧЗО, приехали сюда совсем молодыми. Для них существования вне зоны нет.  

- Профессиональная деформация: полжизни - в Киеве, другая половина - в Чернобыле, - делится Женя. - Мало кто выдерживает такой режим. И сделавших выбор в пользу Киева видно сразу. На КПП приехали - Zombie Мod включили - пошли работать. Общежитие - столовая. Никакого общения. Отработали - уехали…

Проезжаем по улице Советской мимо монумента Ленину - наверное, последнего на Украине. Сворачиваем на Карла Либкнехта. Где-то рядом Интернациональная, Карла Марк­са… После аварии здесь мало что изменилось: появились лишь новые памятники и парк - непонятно для кого.

Гид зачитывает правила безопасности при нахождении в ЧЗО, мы ставим подписи: одежда должна максимально закрывать тело. Передвигаться только по разрешённым марш­рутам. Не заходить в заброшенные здания. Нель­зя провозить с собой оружие, алкоголь, наркотики; есть, пить и курить на открытом воздухе; дотрагиваться до растений, зданий и других конст­рукций; пить воду из речек; вывозить «сувениры». Ничего сверхъестественного, а всё равно жутковато. Радиоактивные частицы здесь везде. Но специальные защитные сред­ства необязательны.  

Где живёт лошадь Пржевальского

97 населённых пунктов пост­радали от последствий аварии на ЧАЭС только на Украине. Есть заброшенные сёла. Есть закопанные в траншеи - как Копачи, где остались совхозная контора, фермы и детсад, обожаемый фотографами: очень уж пронзительны на снимках пустые кроватки с расхристанными куклами. Трудно избавиться от ощущения, что это декорация для нового фильма об апокалипсисе.

- У меня телефон совсем разрядился! Это из-за радиации, да? - волнуется девушка из группы.

- Телефоны здесь постоянно ищут сеть, вот и разряжаются, - улыбается Женя.

Подбегают собаки, лижутся, просят еды. На остановках можно увидеть лис. Здешние рыжие красавицы обожают сникерсы и колбасу. Проезжаем мимо леса - там спокойно разгуливает семейство лошадей Пржевальского, которых завезли сюда в 1990-е. Сейчас их больше ста. Создаётся биосферный заповедник - с оленями, лосями, кабанами. Если повезёт, можно увидеть рысь. И даже медведя. Звери бегут сюда со всей Украины: людей мало, инфраструктуры много. Кони Пржевальского ночуют в коровниках, вечером лоси по мосту переходят реку Уж. Кстати, о зверях-мутантах. Единственный случай, когда волчица набросилась на человека, произошёл в 2009-м. Но она была бешеная.

Страшнее пожары - с дымом разносятся радиоактивные частицы. В прошлом году коллеги из японской NHK здорово перепугались, увидев горящий «рыжий» лес. В 1986-м все сосны погибли, целый год стоял коричневый сухо­стой. Его вырезали, закопали в траншеи, засадили новый лес. А название осталось…

Дальше по курсу - Припять. Когда-то молодой, цветущий город-спутник, не доживший до совершеннолетия. Теперь - брошенный, мёрт­вый. Многоэтажки с гербом СССР. Стадион, заросший лесом. Универсам - склад мебели с выбитыми окнами-витринами. ДК «Энергетик» с портретами руководителей. В детсаду - «Экран соцсоревнования между ясельными группами». В милиции - карточки на задержанных: «Бесцельно шатался по общежитию № 17, чем оскорблял человеческое достоинство». Своё ли, чужое… Уже не важно. 

Как немой укор - колесо обозрения. Аттракцион планировали запустить в майские праздники. Но 26 апреля 1986 г. навсегда разделило жизнь горожан на «до» и «после». Ещё лет 15 здесь работали лаборатории, АТС для внутренней связи, милиция, пожарные. И даже сегодня в Припяти обслуживаются три объекта. Насосная станция подаёт на ЧАЭС пить­евую воду из скважины, машины из спецгаража вывозят радиоактивные отходы, а в прачечной стирают одежду работников зоны. «Сейчас на канализационном люке дозиметр показал 53 микрозиверта в час, - сообщает Женя. - А 1-2 мая 1986 г. в Киеве уровень доходил до 400».

Вокруг Припяти - траншеи с захоронениями раскатанных бульдозером машин. Их забирать запретили, люди могли вывезти лишь один-два больших пакета с вещами. Всё заражённое отправляли в пункт утилизации. Некоторые бывшие жители приезжают сюда со слезами: вон мои окна. Другие боятся даже приближаться к ЧЗО. Но есть и те, кто заявляет: «Что тут смотреть? Взять и всё снести!» Хотя, может, это защитная реакция?

- Раз в год припятчанам разрешают побывать на кладбище, - рассказывают нам. - Правда, в этой части Украины на погосте принято крепко выпивать. Потом вылавливают по зоне «праздношатающихся».

На пути к АЭС два недостроенных энергоблока - их бросили после аварии вместе с башенными кранами. Допуск на ЧАЭС - у ограниченного числа сотрудников. Вблизи 4-го энергоблока съёмка разрешена в одном месте. «Новое укрытие выглядит не так зрелищно, - сетуют гиды. - Просто ангар из нержавейки». На деле - герметичная крышка для площадки демонтажа, который планируют проводить следующие 100 (!) лет. Процесс вывода АЭС из эксплуатации рассчитан до 2065 года. 

Зона притяжения

Что же дальше? Есть ли будущее у ЧЗО? У Припяти?

- Основная проблема - загрязнение трансурановыми радионуклидами. Они в отличие от цезия-137 и стронция-90 имеют очень длинную цепочку распада, - говорит Женя. - Если для 30-километровой зоны нужно 200 лет, чтобы всё распалось до безопасного минимума, то 10-километровая останется зоной отчуждения навсегда. Если не чистить. А чистить нереально из-за её размеров.

Поэтому здесь приняли решение уст­роить индустриальную зону - уже начато строительство хранилища для отработанного ядерного топлива, куда перевезут и останки 4-го энергоблока ЧАЭС. «Это чёрная дыра в бюджете Украины: прибыли никакой, но денег будет требовать всегда!» 

Поначалу в ЧЗО ездили официальные делегации, специалисты. Потом заинтересовались обычные люди. В зоне уже побывали более 300 тысяч человек со всего мира. Две трети из них до 2014 г. составляли русские. «К сожалению, многие не знают элементарного: взял что-то радиоактивное - руки помой».  

После Чернобыля Япония построила в Белоруссии (граница с ней - в 6 км от Припяти) детские центры по диагностике рака щитовидной железы. Привезли эффективную методику, обучили персонал. А через 25 лет случилась авария на Фукусиме, и японцы приехали перенимать опыт в… Белоруссию. 

Властям предлагают придать Припяти статус города-музея, чтобы его хотя бы не добивали. Ведь, если б сразу все сделали по уму, он не был бы так выпотрошен. Окна-то в домах не ветром повыбивало. Хотя идея сровнять город с землёй ещё теплится в некоторых головах. 

- Это одна из самых масш­табных техногенных катаст­роф в истории человечест­ва, Припять - как музей советской эпохи - для многих стала частью жизни, - 44-летний гид Женя помнит, как после аварии по Киеву шли БТРы, а небо рассекали военные вертолёты. - Приятель, родившийся рядом с ЧЗО, всё детство рисовал дядек в противогазах и роботов. Теперь без работы здесь жизни не представляет. 

- В ЧЗО нужно возить и студентов-экологов, и будущих строителей, - считает участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС писатель Сергей Мирный. - Нужно думать, как законсервировать здания, максимально не нарушив их аутентичности. Грамотно проложить туристские тропы, обеспечить безопасность.  

Одна из проблем ЧЗО - «сталкеры». Периметр большой, «дырки в заборе» всегда найдутся. Вот и во время нашего визита они разгуливали по крыше многоэтажки в Припяти. Штраф в пересчёте на рубли - меньше 900. Их ловят - они возвращаются. Для нелегалов это зона притяжения.

- Там чудесная природа, свежий воздух, и я не иронизирую, - говорит Сергей Мирный. - Мы предлагаем полёты над ЧЗО на самолёте. Пробиваем тур из Киева по воде - на «Ракете». За исключением зоны вблизи АЭС - здесь самое экологически чистое место на Украине.