«При первой встрече мальчишки робко мяукнули: «Мама!»
Однажды им пришлось продать машину и рвануть в Волгоградскую обл. за останками деда, погибшего в Великую Отечественную войну. Они рассказывают о своём родном солдате Победы со слезами на глазах. Вот его судьба, говорят, действительно подвиг. А дети — это не подвиг, это счастье. Да, много забот и волнений, много труда и бессонных ночей. Но всё равно счастье, которого в этой семье хватает!
Колобок из трёх частей
Петропавловка — деревня-кроха в Амурской обл. Куцая улица домишек ещё советской постройки, вдоль которой белым стихом шумит державный Амур. Попасть в Петропавловку можно, только минуя пограничный кордон, где внимательно изучат твой паспорт.
Дом Мунгаловых самый большой в сельце. «Шесть комнат у нас», — поясняет Валентина Мунгалова. Из их двора ушло наконец большое наводнение. Амур размыл колодец, истрепал теплицы, скособочил баню, снёс добрую половину огорода-кормильца.
Но у Мунгаловых и в послепотопных реалиях жизнь кипит шумной ярмаркой. Старые автомобильные покрышки превращены в клумбы. Реанимирован летний душ, ожила деревянная кухня, в которой к нашему приезду томилась кастрюля наваристого борща. На вопрос, кто повар, грянул дружный хохот: «Он уже спит, вырубился. Пока борщ и плов приготовил — устал...»
— Трое наших пацанов Томиловых — это колобок из трёх частей. Когда мы рядом, они готовы горы снести, когда нас нет, такие же горы нанесут, — улыбается Валентина Григорьевна.
Она профессиональный педагог, окончила истфак Благовещенского пединститута. Советская судьба отправила молодую учительницу на три года «отработки» на край Амурского края. На самую границу с Забайкальем. Там Валентина и встретила Николая. Вчерашний десантник предложил ей своё надёжное плечо и пылкое сердце.
«Забираем всех!»
Жизнь шла, дети — а их в семье было трое — подрастали. Мунгаловы уехали жить в Петропавловку, на родину Валентины. Туда к ним и пришла весть, что у дальней родни Николая случилась трагедия. В пьяном угаре отец убил мать — сиротами остались восемь детей.
— Забираем всех, — пробасил Николай.
«Зарезали бычка, на эти деньги я их и привезла из приюта, куда уже успели их отправить», — вспоминает Валентина.
Практически все приёмыши были с психологическими проблемами и букетом соматических хворей, не умели пользоваться вилкой и самостоятельно ходить в туалет.
— Не всё было просто. Старшему мальчику тогда было 15 лет. Когда он приехал к нам, прожил четыре года и ушёл. Мы с ним ничего не смогли сделать, у него свои представления о жизни. Труд в эти представления не входил, — вздыхают Мунгаловы.
Остальных они вырастили и, что называется, вывели в люди. Младших, Раю и Дашу, удочерили. Сейчас девки на выданье, но с женихами беда!
— Мне за них перед будущими зятьями не стыдно. Нет такой работы, которую они не умеют делать по дому. По характеру покладистые. Но нам пьющие женихи не нужны, —машет рукой мама Валя.
С трезвыми женихами в этих краях дефицит...
На мой вопрос, а была ли хоть одна минута отчаяния от столь тяжёлой ноши материнства, Валентина Григорьевна в ответ замотала головой:
— Нет! Даже секунды не жалела. Один только раз горько плакала, когда маленькая Рая всю комнату перевернула вверх дном.
У Мунгаловых табун коров, лошадей и овец. Всем этим заправляет Николай Викторович с сыновьями. В минуты отдыха отставная десантура идёт в лес — наблюдать за птичками. «Тогда обо всём на свете забываю», — признаётся глава семьи.
«Только не ленись!»
Несколько лет назад в районном отделе образования им предложили посмотреть на троих мальчишек, которых органы опеки отобрали у запойных родителей. При первой встрече Глеб, Кирилл и Рома робко мяукнули: «Мама...».
— Сердце моё растаяло в одну секунду, — говорит Валентина Мунгалова.
Так у них в доме стали жить братья Томиловы. Которых она называет «колобком из трёх частей». Пацаны, кажется, сотканы из чистейшей ртути. На месте не стоят. Все трое школу окончили без единой тройки. На избитый вопрос про любимый предмет ответили хором: «Физра!..»
Мунгаловы на семейном совете решили, что в доме не хватает маленькой девочки. Так в семье появилась Полинка и её братик Денис.
— Не разлучать же детей! — восклицают приёмные родители.
На каждого «казённого» ребёнка государство выделяет 13 тыс. в месяц. Может ли этой суммы хватить на содержание? В ответ слышу редкий, как трезвый жених в этом районе, возглас: «Да!»
— Мясо, молоко, яйца, овощи — всё свое. Рыбу — лови, только не ленись! А сколько здесь ягод растёт и орехов! Во! — Николай чиркает пальцем выше кадыка.
Первые годы, когда их семья стала большой, Валентина Григорьевна часто страдала от злых языков. Досужие бабоньки запросто могли сказануть при встрече, что «детей взяли для заработка».
— Сейчас на подобное внимания не обращаю. Иммунитет уже, — машет она рукой.
Люди сотканы исключительно из мелочей. Всё крупное состоит из мелкого.
Пять лет назад в их дом робкой птичкой постучалась запоздавшая весть: в Волгоградской обл. поисковики нашли останки Валиного деда — фронтового пулемётчика Терентия Надёжкина, который пропал без вести в Сталинградской битве.
Тогда была ещё жива её 85-летняя мама — дочка пулемётчика.
— Мама ночами перестала спать, всё говорила: «Доча, как же мы папку-то моего вызволим?» — утирает слёзы Валентина Мунгалова.
Их большой семейный совет прошёл на удивление быстро: решили продать старую машину, а старшая дочка в одну секунду отказалась от мечты — девушка несколько лет копила на хорошую шубу. На эти деньги Валентина с ней и поехала на Волгоградчину деда-героя вызволять.
Терентий Надёжкин держал оборону до последнего, ему вражеским осколком выбило глаз, тогда командование отправило ему на подмогу молодого офицера Давида Шелехошвили.
— Их накрыло авиационной бомбой. Так их и наши спустя десятилетия — двоих в одной воронке. Деда опознали по полуистлевшей книжке красноармейца. А у Давида сохранилась офицерская сумка, в ней письмо его сестры с обратным адресом. Поисковики нашли в Грузии ту самую сестру, ей было далеко за 90. Когда они показали ей письмо, она упала в обморок, — сквозь слёзы рассказывает Валентина Мунгалова.
Косточки Терентия Григорьевича она везла 6 суток в зашитой сумке на верхней полке плацкартного вагона. В Петропавловке его оплакали и проводили в последний путь дочка, внуки и все многочисленные правнуки.
— Мы не могли даже допустить мысли, что его похоронят в братской могиле! Маме стало легче на душе от того, что она простилась со своим папкой, — моя собеседница сметает со стола невидимые крошки.
Три желания
...После наводнения у них «поехал» пол в бане, просела кухня. Компенсационные деньги они получили, но надеяться предпочитают на себя.
— Заплатят — хорошо, не заплатят — сами вырулим. Главное, что все живы и здоровы, — говорят Мунгаловы.
— Валя, вы о чём-нибудь мечтаете? — спрашиваю я её.
— У меня три мечты. Первая — чтобы никто не болел, вторая — чтобы в соседнем селе школу не закрыли, и третья — чтобы у нас нормальная сотовая связь была. А то позвонить — проблема из проблем. А что такое ватсап или интернет настоящий — понятия не имеем.
— И всё? — дожимаю я.
— Ну если будет то, о чём я мечтаю, значит, будет жить наша деревня. А пока жива Петропавловка — и мы живы.
Валентина Григорьевна, дорогая! Пока живы Мунгаловы, жива и Россия.
