Место службы статного «лейтенанта в юбке» — 42-я гвардейская мотострелковая Евпаторийская Краснознаменная дивизия. Она — заместитель командира роты с позывным «Белка». Её история настолько нетипична, что, признаться, многие не верят в то, что эта красивая девушка была в самых горячих точках СВО. Пережила обстрелы и смерти боевых товарищей. Спала в холодных ангарах и сгоревших домах и сейчас снова отправляется на передовую.
«Обнимались и прыгали от радости»
Анна родом из Старомихайловки Марьинского района — поселка под Донецком, который без малого девять лет находится у линии фронта и «принимает» вражеские снаряды. За это время наши успели освободить сотни километров на других направлениях.
Аню, которая по позывному «Белка» известна большей частью военным, в деоккупированных поселках на юге местные жители по сей день встречают с объятиями — весной выживали здесь вместе. Союзная армия била врага, а дончане и запорожцы отогревали солдат и несли им продукты со своих подворий: снабжение не поспевало за наступлением.
Aif.ru: — Аня, даже зная твою четкую позицию относительно происходящего в Донбассе с 2014 года, была немало удивлена, когда увидела тебя уже в профессиональной армии. Как так получилось?
Анна Илясова: — До начала спецоперации я была членом ассоциации, которая помогала Донбассу и вела работу на информационном фронте. У меня два высших образования, юридическое и дипломатическое, успела некоторое время поработать в полиции. Год назад я уже понимала, что обострение боевых действий неизбежно, и пришла записываться добровольцем. Это произошло за несколько дней до 24 февраля, у нас уже была объявлена мобилизация.
Я отправилась в пункт сбора в местном ДК, подала свою анкету и просидела весь день. Люди все шли и шли... Среди них было достаточно женщин. Потом добровольцев посадили в автобус и привезли в воинскую часть. Это был как раз тот вечер, когда было подписано признание ЛДНР. Мы сидели в комнатке и смотрели церемонию. Я никогда не забуду эту обстановку, ребят и девчонок, которые были рядом. С нами еще были врачи. Все так радовались! И в этот момент услышали звуки стрельбы. Все всполошились. А это салют в городе! Мы обнимались и прыгали от счастья!
Уже ночью и под утро к нам начали привозить резервистов с других пунктов. Приехал автобус с ребятами из шахты, которые недавно поднялись на-гора. Многие из них не верили в то, что возможны серьезные боевые действия. Кто-то надеялся, что будет в третьей линии обороны. Но вскоре все мы оказались в боях...
А тогда под утро нас поставили на плацу и распределили по батальонам и ротам. Меня, имевшую воинское звание лейтенанта, назначили заместителем командира роты.
Нас отправили под Докучаевск, и там первый раз нас украинские войска накрыли «градами». Там мы переночевали в холодном ангаре, а потом вместе с ребятами из российской армии продолжили свое участие в спецоперации.
— Как ты выбрала позывной? Я свидетель, что на передовой обстановка разряжается и все улыбаются, когда офицеры докладывают друг другу по рации: «Ко мне пришла "Белка!"»
— У меня есть боевая подруга «Лиса», мы служили в одном батальоне. И когда у нас было построение, нам сказали взять позывные. Ну, раз у нас «зверинец», то решила, что стану «Белкой». Хотя могла быть и «Стюардессой», как планировала изначально. У многих друзей я под этим именем и записана в телефоне, потому что я успела поработать в Королевских иорданских авиалиниях. Кстати, поэтому хорошо знаю арабский и английский, что помогает в жизни и сейчас.
— В спецоперации участвуют очень разные люди. Одно дело — донбасские, а другое — те, кто приехал из мирных городов и боевые действия путает с пейтболом.
— У нас, например, есть группа молодых ребят-анимешников, это такая субкультура. Привезли с собой из России «ушки», наклеечки, спят в обнимку с подушками, на которых нарисованы персонажи. Это не мешает им принимать участие в штурме Марьинки.
Многие ребята ехали на фронт, не до конца понимая, что здесь на самом деле происходит. Такие случаи были летом. Но потери неизбежны, осознание приходит, и человек все равно остается в строю. Но сейчас я замечаю, что у ребят появляется уверенность. Мы продвигаемся вперед на ряде направлений, и боевой дух поднимается.
Мариуполь: убили, чтобы забрать паспорта
— Ты сразу попала на стратегическое юго-западное направление, границу ДНР и Запорожья. Мы здесь с тобой видели заброшенную братскую могилу украинских нациков...
— Из Кальчиновки в Володарском районе ДНР «айдаровцы»* бежали. Украинскую колонну разбили в дороге, трасса была усеяна трупами, и мы проезжали, лавируя между ними. Они лежали больше месяца. Потом местные мужики вырыли могилу, закопали вояк, а сверху положили каски и документы. Могила рядом с трассой уже почти сравнялась с землей, крест упал. Я думаю, что до сих пор на украинской стороне не знают, кто там похоронен, жены и матери ждут своих родных. Как бы там ни было, все равно погибли люди, и по-человечески их жалко.
Из Розовки в Запорожской области (после освобождения село проголосовало за то, чтобы войти в состав ДНР) наш батальон выбивал украинцев, тот же «Айдар». Они там базировались, у них там был госпиталь. И накануне нашего захода случилась трагедия. На выезде из поселка есть автобаза, и у хозяина там находились автобусы. «Айдаровцы» застрелили этого человека, чтобы отобрать транспорт. Но всем уехать не удалось, кара настигла: по пути по ним и прилетело...
Здесь вспоминаются и события в Мариуполе. Когда мы зашли в Мариуполь, «азовцы»* уже понимали, что они проиграли. И у одной из местных жительниц, матери с маленьким ребенком, убили мужа и брата, чтобы забрать паспорта, одежду, сумки. По этим документам нацики и вышли из города...
— Что было в Мариуполе?
— Туда нас перебросили уже после Розовки. Наступление велось при мощной поддержке армии РФ, и мы попали уже под стрелковые бои. Мы стояли на Курчатова. В подвалах было очень много людей, дети, старики, в том числе и лежачие. Они умирали от голода и холода, и хоронили их прямо во дворах, на детских площадках. В тот период в город еще не могли пробиться гуманитарщики, чтобы доставить еду, и мы приняли решение отдать все продукты питания, предназначенные для военных, мирным людям. В Мариуполе население отнеслось к нам хорошо, да и мы старались наладить контакт с местными жителями, расположить их к себе. Все-таки это наши, русские люди.
— И в ДНР и на освобожденной части Запорожской области были гражданские люди, которые всеми силами помогали нашей армии. Но и вы, бывало, спасали им жизни...
— Наша дивизия стояла в Вербовом, когда отсюда выбивали украинские войска. Они отошли — и отработали по поселку тяжелой артиллерией. На верхней улице жила семья, и трехлетней девочке в ходе обстрела оторвало ногу... Наши ребята вывозили ребенка в больницу. У нас был свой медбат при дивизии. Малышке оказали необходимую помощь. И врачам удалось спасти ребенка. С этой семьей у нас сложились очень теплые отношения, мы всегда заезжаем к ним в гости, мама и бабушка нас радушно встречают и очень благодарны офицерам и врачам, что девочка жива. Ребенок, конечно, не осознает того кошмара, который произошел, как и все дети, она веселится, улыбается и даже бегает. Но уже на протезе...
Киркоров — наш человек!
— Недавно ты привезла из Москвы премию «Согласие», которую получила в номинации «Жизнь как призвание». Было неожиданно?
— Абсолютно! Приглашение пришло из столицы, и отпустили меня из Донецка только после запроса от Минобороны, подписанного генералом Конашенковым, и только на один день. Это ежегодная премия, учрежденная «Союзом армян России» и при поддержке правительства Москвы и Совета при Президенте РФ по межнациональным отношениям. Вероятно, я удостоилась награды, потому что являюсь военнослужащей-женщиной и всегда стараюсь помочь нашим ребятам. Из наших земляков в этот раз отметили и представителя Запорожья Владимира Рогова.
На вручении было много интересных людей, патриотов, переживающих за Россию всей душой.
Познакомилась с интеллигентнейшим, интереснейшим человеком — Бедросом Киркоровым. Мы разговаривали довольно долго, он обнял меня, как дочь, и пожелал всего хорошего. Рассказал о знакомстве с маршалом Георгием Жуковым (внучка которого тоже была на церемонии). Для меня такие люди — живая история. Бедрос Филиппович — за Донбасс, он — советский человек в лучшем смысле слова, и очень ностальгирует за большой страной...
Усатый трофей
— Как женщине-замполиту удается устанавливать взаимопонимание с суровым мужским коллективом?
— Я всегда со всеми стараюсь по-человечески поступать, да и все. С моей ротой отношения были отличные, и по сей день мы хорошо общаемся. Пережили вместе многие моменты, и это очень ценно. Вспоминаю, как в марте в Мариуполе мы оказались в простреливаемой девятиэтажке на Курчатова. Холод был ужасный. А ребята старались утром и чай мне налить, и покормить. Помню, как лежала под одеялом и засыпала, мучаясь от холода. И вдруг просыпаюсь от того, что мне тепло и почему-то тяжело. А ребята собрали все свои одеяла — и укрыли меня! Мне так приятно было!
— Ну и напоследок о «трофеях» с мест сражений. Вот зачем ты привезла в Донецк беспородного кота?
— Это боевой кот по имени Зет. Когда мы зашли в Розовку, то расположились в брошенном доме. Там на кухне оказался закрытым крохотный котенок, который уже фактически был при смерти. Неизвестно, сколько он там просидел без еды и воды. Мне пришлось его выкармливать. Пока мы ждали дальнейшего боевого распоряжения о перемещении, кот был с нами. А когда начали собираться, то улегся на мой автомат. Я его согнала. Он свернулся на моей сумке, мол, возьмите и меня. Словно боялся, что его опять бросят. Ребята говорят: «Смотри, он с нами собирается! Забирай его!» Я положила котенка в свою шапку — и дальше он путешествовал с нами. Был даже в Мариуполе. Я думала, что котик будет кричать в дороге, но за все время он ни разу не мяукнул. Видимо, страх быть оставленным оказался таким сильным, что кот затих... Сейчас он живет у меня. У Зета все хорошо, разве что сильно боится оставаться дома сам. И громко мяукает, потому что голос к нему все-таки вернулся!
*Запрещенная в России экстремистская организация
