В станицах уходят в запой... дети
Когда Анна пришла работать в наркодиспансер 4 года назад, её предупредили сразу — работа не из лёгких, многого насмотришься.
«Но я была готова морально. В медицине вообще не бывает легкой работы», — вспоминает Анна.
Со смертью Анна сталкивалась не раз. Бывает, что люди умирают в диспансере — от передозировки наркотиков происходит остановка сердца, отёк легких. Увы, для наркомана и алкоголика смерть — вполне закономерный исход событий. Анна рассказывает, что всё же одна вещь и после морга смогла её напугать.
«Взрослых алкашей на улице мы видим часто, у мусорных баков, в переходах... но когда перед тобой стоит ребёнок, который только окончил начальную школу, а у него в глазах пустота, под ними мешки с кулак, руки трясутся, а от свитера воротит спиртом... Зрелище то ещё. Был у нас такой 11-летний мальчик — доставили с ужасным отравлением. Он пил с шести лет. Вы можете себе представить мальчика с бутылкой в дошкольном возрасте? Когда его мама писала заявление — хотела его забрать "долечить" дома, то сделала ошибки в отчестве ребёнка. Это неудивительно. В сёлах люди безграмотные, безработные, и от того пьющие. Ну и выглядела она тоже, мягко говоря, неприятно, не сияла красотой и молодостью — у нормальных родителей ребёнок не будет пить водку с малых лет».
Станицы нашего края очень страдают — уверена Анна. Там людям абсолютно нечем заниматься. Работы нет, культурно-массовых мероприятий нет. Девочки познают все прелести взрослой жизни лет с 11, а в двенадцать уже беременеют «по пьянке».
«Моя знакомая, которая раньше жила в станице, говорила о том, что в каждой семье скандалы, ссоры как раз по одной причине — потому, что ни на что не хватает средств. Мало сильных мужчин, которые готовы бороться, искать работу, выкручиваться, большинство просто спивается».
«Ничему не удивляемся»
Анна говорит: за время работы сотрудники наркодиспансера становятся циниками, как и врачи — и уже ничему не удивляются.
«Когда я сюда пришла, мне сказали — относись ко всему проще, люди здесь просто больные. Первое время мне было неприятно, что меня обзывали пациенты — просто так, ни за что могли наорать матом. Потом я просто перестала реагировать. Сегодня ты им лучший друг, завтра — враг».
Когда полиция или скорая привозит в учреждение человека с наркотическим или алкогольным опьянением, Анна его оформляет. Когда его выписывают, составляет выписной эпикриз. Дальше он наблюдается в филиале наркодиспансера по своему месту жительства.
«Самого процесса лечения я не вижу. Но вижу, что происходит в коридорах. Одна девушка "под спайсом" у нас решила потанцевать — выбежала обнажённая в холл и стала изображать цыганочку. Почему изображать? Потому что то, что она показывала, мало походило на классический танец — о том, что это цыганочка, нам любезно сообщила сама танцовщица».
Анастасия говорит, что та девушка имела хорошую работу, высшее образование.
VIP-палата для депутата
Анна рассказывает, что в наркодиспансер может попасть каждый — от бомжа до депутата.
«Только если социально незащищённые люди находятся на хозрасчёте, то последние лечатся за отдельную плату и, конечно, анонимно. Их палаты находятся на одном этаже с обычными пациентами, но мы их называем в шутку VIP-палаты, так как там особое обслуживание, своё лечение. И, конечно, потом их не ставят на учёт, как простых пациентов. Они также могут водить автомобиль, права у них не забирают».
Те люди, которые лечатся в диспансере «без особых условий», даже после окончания лечения стоят на учёте и в течение пяти лет после выписки не могут водить автомобиль. Постоянно должны проверяться у психиатра и нарколога. Порой в диспансер доставляют людей, случайно отравившихся алкоголем, но таких — единицы. Их ставят на учёт, но быстро выписывают.
«Бывало, к нам привозили психбольных. В весеннее и осеннее обострение психически неуравновешенные люди ведут себя так же, как алкоголики или наркоманы в состоянии опьянения — кричат, творят какие-то немыслимые вещи. Так, у нас доставили одного, который голый залез на дерево. Анализы показали, что он чист на алкоголь и наркотики. За ним приехала супруга — сказала потом, что у мужа очередное сезонное обострение. Таких мы сразу выписываем и направляем в психдиспансер».
«Развязал наркомана»
«Были у нас две истории... Расскажу, чтобы было понятно — все двери в диспансере металлические. На каждой из них, как на дверях в подъездах, находится домофон — открыть дверь может только медперсонал, у каждого свой ключ. Наркоманы и алкоголики в то время, пока находятся в неадекватном состоянии, фиксируются к кроватям ремнями. Потому что если их отпустить — они начнут крушить всё подряд. Один раз наркомана "в ломке" развязали. Он вышел на крышу и сиганул вниз. Упал прямо на заправку, недалеко от детской площадки».
Чем дело тогда закончилось, Анна не знает. Она ушла в отпуск, и об этом никто больше не вспоминает.
«Но было ясно, что сделал это кто-то из сотрудников больницы — тот, у кого был ключ от двери. На записях с камер посторонних людей не обнаружили».
Анна говорит, что по технике пожарной безопасности в наркодиспансере не должно быть решёток на окнах... но они есть, на «застёжках».
«К каждой решётке — свой ключ. Боимся подумать, что будет при пожаре — пока найдёшь этот ключ, пока откроешь решетку, потом окно, точно погоришь».
Ещё одна неприятная история, которую застала Анна, тоже случилась с наркоманом.
«Погиб... К нему вообще были приставлены два охранника, когда у него была "ломка" — они обязаны были наблюдать за ним, так как на его спине врачи закрепили катетер. Но... он так вертелся и кричал, что в катетер попал воздух... пациент сразу же умер. Потом приходила полиция, разбиралась, почему за этим не проследили ответственные за это люди...».
Теперь в моде не одеколон, а шиповник
Алкоголиков привозят в наркодиспансер в основном в бессознательном состоянии, уже после словленной «белочки».
«Кстати, люди ошибочно думают, что "белочку" вызывает алкоголь. На самом деле — галлюцинации алкоголики видят из-за недосыпа, ведь они так возбуждены, что не спят по несколько дней. Наркоманы, в отличие от алкоголиков, всегда агрессивны. Поэтому отличить их нетрудно. Пьющих, конечно, всегда было и будет больше. Пьют в основном водку — она дешёвая и доступная. А ещё сейчас пьют шиповник. Это стало модно, как когда-то одеколон. Что касается наркотиков, на первом месте — спайс. Отравление этой дрянью сейчас практически уравнялась со статистикой алкогольных отравлений. Причём употребляют его как раз по большей части люди после 20, а не подростки, как пишут в СМИ. Это говорит наша статистика. На втором месте после спайса нам встречаются пациенты с отравлением амфетаминами, марками. Ну, и на третьем месте — травка. Героинщиков мало. Героин стало трудно доставать. Так, популярный некогда "крокодил" сейчас не употребляют вообще».
Анна не верит в то, что алкоголика или наркомана можно вылечить. Такие люди могут лишь «временно завязать».
«У нас бывали случаи, когда пациент прошёл лечение, реабилитировался, мы его выписываем, а наутро он снова попадает к нам с сильным алкогольным опьянением, просто в бессознательном состоянии. Ну а наркоманы так же — его мы выводим из этого состояния, облегчаем ломки, лечим — но он возвращается домой, в тот же круг знакомств, и снова за своё. А даже если его оберегают от такого общения — он схватится за иглу при первых же жизненных трудностях. Одного лечения тут мало, нужна социальная и психологическая работа».
