Он знает уголовный кодекс наизусть. Не защищает насильников. Его трудно обмануть: любую хитрость он с лёгкостью определит по голосу. Из желающих получить его помощь во владикавказской коллегии адвокатов выстраивается очередь.
Особое внимание мелочам
«Итак. Бывший зек с подельниками якобы украл стадо коров в районе. Вот дело», — адвокат Руслан Дзалаев кладёт на стол увесистую папку с бумагами. Открывает, прикладывает дощечку Брайля и начинает водить пальцами. Минут через пять отрывается от текста и передаёт папку стажёрам. «Главное — внимательно изучить дело. Рассмотреть его в самых мельчайших подробностях. В мелочах основное», — втолковывает стажёрам Руслан Дзалаев. Обложившись УК, листами бумаги и литературой, Дзалаев и его помощники думают над линией защиты предполагаемого преступника. «Внимание и интуиция. Вчитывайтесь в каждую строчку, в каждую буковку, — продолжает муштровать студентов Дзалаев. — В моей практике случай был, когда не замеченное никем противоречие на предварительном следствии сделало человека невиновным, хотя ему грозило 12 лет». Спасительной оказалась экспертиза, на которую ещё на предварительном следствии никто не обратил внимания: ни следователь, ни пять адвокатов. «Я тогда защищал предполагаемого главаря банды, напавшей на семью. Изучая материалы дела, заметил противоречие в экспертизе. Один эксперт написал, что в машине обнаружен отпечаток указательного пальца правой руки моего подзащитного, другой — часть правой ладони. На суде я сказал об этом. Судья признал моего подзащитного невиновным. Следователь мне тогда жаловался, что если бы он раньше заметил, то всё исправил бы», — говорит Дзалаев.
Среди стажёров юрфаков североосетинских вузов попасть к Дзалаеву — очень круто.
«Всё равно, что в престижный вуз поступила: преподаватель строгий, но с ним набираешься такого огромного опыта», — говорит стажёрка Дзалаева Диана.
Уголовный кодекс наизусть
Руслан Дзалаев — один из успешных североосетинских адвокатов. Когда ему было 11, он ослеп. Шальная пуля рикошетом попала Руслану в висок, отобрав зрение, но не мечту стать юристом. «После ранения родители возили меня по самым известным в Союзе офтальмологам. Те лишь руками разводили», — вспоминает Дзалаев.
В 13 лет будущий адвокат оказался в Грозненском интернате для слепых. Педагоги поставили новичку главное условие: за месяц освоить азбуку Брайля, нет — пойдёшь в первый класс. «Нет ничего невозможного. И через месяц читал и писал по Брайлю наравне с одноклассниками», — улыбаясь, говорит Дзалаев.
После 8 класса Дзалаева, как лучшего, для продолжения учёбы направили в Москву. Здесь, в школе-интернате № 1, Руслан научился печатать на машинке и получил специальность слесаря-сборщика. А ещё занялся спортом: лёгкой атлетикой и плаванием. «Плавать очень люблю. Всегда хотел научиться. А тут такой случай подвернулся. В группу набирали только тех, кто может плавать. Схитрил. А на первом занятии стал тонуть. Выплыл с трудом. Инструктор стал кричать: «Ты что делаешь?» А я в ответ: «Подводным плаванием занимаюсь», — и снова тону. Инструктор понял, что я плавать не могу, спасибо — не выгнал, научил», — вспоминает Руслан Дзалаев.
Азы юриспруденции будущий адвокат познавал в Государственном североосетинском университете, который закончил на «отлично». Учился по основной программе, без всяких поблажек. Лекции записывал на диктофон, потом учил наизусть. Родные читали ему юридическую литературу, он писал по системе Брайля. Дзалаев наизусть знает уголовный кодекс. И выслушав обратившегося к нему за защитой, сразу говорит, чем может дело кончиться.
Слух — детектор лжи
На пороге кабинета появляется немолодая женщина. В руках носовой платок. Милиция обвиняет её сына в краже сотовых телефонов.
– Мой мальчик не виноват. Они его специально взяли, — плача рассказывает она.
– Не расстраивайтесь. Садитесь. Будем разбираться.
– Вы его освободите, вы ему поможете?
Дзалаев улыбается. Включает диктофон. И просит женщину рассказать всё до мельчайших подробностей.
– Диктофон у него скорее для подстраховки, — шёпотом говорит мне Диана. — Слух у него развит хорошо. А память феноменальная. В деталях помнит каждое дело.
– Мой слух — это мой детектор лжи. Я не вижу человека, но легко узнаю: врёт он или нет. Мимикой и жестами можно обмануть. Но вот голос, он всегда выдаст. С теми, кто пытается обмануть, не связываюсь, — говорит адвокат. Не раз на заседаниях суда по голосу Дзалаев уличал лжесвидетелей, пытавшихся подтасовывать факты.
От защиты предполагаемого преступника за свою тридцатилетнюю практику Дзалаев отказывался всего несколько раз. «Есть свои принципы в этом. Первый: я принципиально не защищаю предполагаемых насильников. Второй — отказываюсь от клиента, если нет доверия и взаимопонимания. Для защиты это важно», — говорит адвокат.
Слепая Фемида
Дзалаев всегда берётся за самые громкие преступления. Среди клиентов адвоката люди самых разных возрастов и статусов: от нарушителя правил дорожного движения до матёрого рецидивиста. «А чего бояться? Я сразу говорю, какая санкция может быть вынесена. Никогда не врать клиенту, ориентировать его по делу, исходя из того, что реально можно сделать, а чего нельзя. Вот мой принцип», — говорит Дзалаев.
К недовольным решением суда Дзалаев относится спокойно. «Недовольные приговором, судьями, прокурорами, следователями, милиционерами есть всегда. Если мы говорим о законе, то по закону пострадавшие или обвиняемые могут подать апелляцию на пересмотр приговора», — утверждает Дзалаев.
– У вас никогда не было ощущения, что вы помогали человеку уйти от ответственности?
– А как же презумпция невиновности? Виновен или не виновен человек — решаю не я, решает суд. У человека есть право на защиту. Я это право обеспечиваю. Если в деле действительно есть доказательство виновности моего подзащитного и есть возможность убавить срок, я пытаюсь этого добиться. А что касается морали и гуманизма. Говорится: обереги от сумы да от тюрьмы. Потому что тюрьма — это страшно.
