В течение двух недель после Пятидесятницы, или, как ещё говорят, Дня святой Троицы, Русская православная церковь чтит память всех святых и всех русских святых. Это особые дни, когда православие как бы максимально олицетворяется и предстаёт как церковь святых. О святости я писал отдельно и не буду повторяться. Главный вопрос этих дней, пожалуй, в том, при чём тут мы, или, точнее, те христиане, что живут здесь и сейчас?
Когда мы говорим о святых и о Церкви, что первое приходит в голову? Вот Господь Иисус Христос, вот апостолы, вот Матерь Божья, вот славные мученики Георгий Победоносец и Фёдор Стратилат, вот равноапостольные императоры Константин и Елена, вот святитель Николай, вот преподобный Сергий Радонежский, вот Серафим Саровский, вот князья Александр Невский и Даниил Московский.
Вот Евангелие. Вот послания (поучения, наставления) апостолов к христианским общинам. Вот и жития святых, а также их назидания, проповеди и размышления. Вот и их молитвы. Кстати, мы же знаем, что православные христиане молятся на богослужении и дома не своими словами, а уже готовыми молитвами и даже готовой последовательностью молитв. Вот внутреннее убранство храма — иконы, лики, нимбы, иконостас, за которым тайна и чудо. Опять же, мы знаем, что через архитектуру, краски и убранство храма зримо явлено незримое — то есть Царство Божье. Вот и «старый» календарь, и вот, конечно же, церковно-славянский язык. Многие настаивают, что он особый и наиболее подходит для общения с Богом и святыми.
Православная церковь — очень во многом церковь наставлений, молитв и примеров жизни святых и, конечно же, молитв, обращённых именно к ним, к святым! Через призму святых простому взгляду и, тем более, взгляду стороннему Церковь предстаёт как белоснежный, сияющий во всех отношениях, безупречно правильной ковчег среди бурного, даже бушующего грязного моря.
Всё это именуется Церковью Небесной, Церковью Торжествующей, что во всей полноте и во всей красе отражено в книгах и проповедях и разного рода благочестивых поучениях. Более того, именно такая церковь, как правило, и представляется со стороны священства как церковь вообще.
Но есть ещё и церковь историческая и человеческая; церковь как община, или, точнее, общность людей. Более того, именно она и есть Церковь сегодняшняя, что называется, здесь и сейчас. Именно её называют церковью «в пути», церковью земной.
У Церкви Небесной нет как будто ни прошлого, ни настоящего. Она предстаёт как «вершина Эвереста» — вечная, недосягаемая, белоснежная, населённая святыми, сумевшими до неё добраться. Мол, они — те самые «великаны духа», и Церковь строили, и защищали её от врагов, и всё давно за нас продумали (и вероучение, и правила жизни), и все рецепты предложили. Дело наших современников — изучать, соблюдать, сохранять, помнить.
Именно Небесная, торжествующая Церковь слишком часто приводится в пример, слишком часто выступает аргументом в спорах. Мол, вот каково истинное православие! Что вы на нас-то смотрите? Мы, простые христиане — грешные и слабые. Вот святые — другое дело! На вопросы «кто вы такие, христиане?» или «как вы живёте?» часто отвечают: «посмотрите на святых», «святые сказали», «святые заповедали», «святые дали пример». И это уже давняя традиция — вывести себя настоящих за скобки. Мол, я не важен. Кто я на фоне святых? Хочешь что-то узнать о христианстве? Смотри туда, на «Эверест», на «небожителей», на ту сверкающую вершину.
И получается, как вы думаете, что? Отказ от ответственности за жизнь и процветание Церкви сегодня. Отказ от такого понятия, как «моя Церковь». Мне много раз приходилось слышать: «Разве можно помыслить, чтоб молиться своими словами? Разве можно проявить инициативу и заговорить с Богом на русском языке? Разве можно сдвинуть календарь или даже изменить его? Разве можно проповедовать на примере собственной, заведомо не идеальной жизни? Разве можно даже поставить вопрос о том, что что-то из прошлого может уже не работать, может уже не служить самому главному и важному в христианстве — встрече и общению с Живым Богом?» И ответ слишком часто был один: «Нет, нельзя!» Причём эта безответственность не в пустоту, а в пользу вполне ограниченной группы пассионариев, то есть активных и далеко не всегда адекватных людей.
Церковь живая, человеческая, грешная, церковь реальная — это же та церковь, где по-настоящему решаются судьбы людей. Причём не просто людей, а тех, кто рядом с нами, кого мы знаем, о ком беспокоимся. Это та живая общность, где люди принимают крещение, живут с Богом, служат Ему и друг другу, где они уже вступают в Царство Божие. И вот эта Церковь остаётся в тени. Слишком многое в ней неприглядно, обычно, ошибочно. И, главное, мало кто хочет брать на себя ответственность.
В эти дни особой памяти святых, я думаю, важно вспомнить, что когда-то святые были такими же людьми, такими же христианами, как любой из ныне живущих. В своё время каждый из них был просто Костей, Петей, Леной, Ксюшей. И они, так же как и мы, стояли перед выбором: взять ответственность за церковь и её процветание или нет. И многие из них взяли!
Для меня святые — это, прежде всего, те, кто смог в своё время сам взять и разделить с другими христианами ответственность за свою Церковь. Святые показывают, что в Церкви не должно быть активных (главных) и пассивных (подчинённых), в ней все одинаково ученики Иисуса. И именно в этом святые дают главный пример для тех, кто считает себя христианином.
В конце концов, христианская церковь — это Церковь Христа и его учеников — не столько даже святых, сколько простых, доверившихся ему людей. И эта Церковь вверена тем, кто жив сегодня, вверена всем христианам и каждому христианину. А иначе Господь Иисус Христос не вознёсся бы к Отцу Небесному.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
