Ничего смертельного
«Я думаю, что пора начать класть в обычные больницы детей наших руководителей. Может тогда до них дойдёт, каково отдать человека, а забрать труп», — так считает адвокат Андрей Мозжегоров, не понаслышке знакомый с делами о халатности врачей. Сейчас он представляет интересы жительницы Армавира Валентины Тюхтиной, 29-летний сын которой Станислав Папоян умер на больничной койке два года назад. Было установлено, что смерть мужчины наступила в результате острого инфекционного заболевания, вызванного золотистым стафилококком. Женщина обвинила в случившемся местных медиков и написала заявление о преступлении. Она считает, что они не сделали ничего для спасения её единственного ребенка и даже хуже того — не предоставили возможности другим врачам исправить свои ошибки.
В середине февраля 2015 года Станислав Папоян застудил ноги, у него поднялась температура. Вызвали «скорую», сделали жаропонижающий укол, но это помогло ненадолго. В итоге парня положили в терапевтическое отделение местной больницы. После анализов и обследования врачи сказали, что у него обострение хронического пиелонефрита и хронического бронхита на фоне ОРВИ. Словом — ничего смертельного не нашли. Для лечения назначили капельницы и уколы. Дней через десять температура спала и кашель прекратился, хотя Станислав не чувствовал себя совсем здоровым.
«Сын постоянно жаловался на боли в левом боку и слабость, — рассказывает Валентина Тюхтина. — Но на тот момент врачи больше ничего не делали. Они не назначали новых анализов, обследований, осмотров, считая правильным поставленный в первые дни диагноз и избранный курс лечения. Именно поэтому Стас стал проситься домой».
В итоге 26 февраля его выписали из больницы по личной просьбе под наблюдение участкового терапевта. В выписном эпикризе врачи описали состояние здоровья, которое, по их мнению, у него было на тот момент. Особенно важна запись, сделанная инфекционистом в последний день пребывания Станислава Папояна в больнице: «На момент осмотра данных за острую инфекционную патологию нет», — дословная выдержка из медицинского документа.
Боли в боку и слабость у Станислава не прошли и дома. А через неделю после выписки ему стало заметно хуже, опять поднялась температура. 5 марта Валентина Митрофановна вызвала «скорую», которая доставила сына в ту же больницу. По её словам, там у него взяли анализы крови и мочи, по которым лечащая врач определила ОРВИ. Она рекомендовала антибактериальные и противовирусные препараты. Десять дней мужчина принимал лекарства, после чего температура у него спала, но в середине марта опять подскочила, ухудшилось общее состояние.
Снова вызвали врача, сдали анализы. Забрав их результаты, 23 марта Валентина Тюхтина с племянником повезли Станислава в консультативно-диагностический центр Ставрополя, который к ним намного ближе Краснодара. Записались к урологу с учётом поставленного в больнице Армавира основного диагноза.
«Но врач в Ставрополе очень удивился выводу наших врачей, когда увидел результаты анализов и УЗИ, — вспоминает Валентина Тюхтина. — Диагноз хронический пиелонефрит в стадии обострения он не подтвердил. Были выявлены незначительные изменения, которые не могли вызвать такое состояние. Уролог нам сказал, что это похоже на инфекцию. А Стасу становилось всё хуже. Мы сели в машину и хотели сразу ехать в Краснодар, но побоялись, что это будет слишком долго».
«Им было всё равно»
Мужчину отвезли в больницу Армавира. Он с трудом сам туда зашёл, нарушилась координация, пропало зрение. Увидев это, шедшая мимо терапевт заставила срочно везти пациента в реанимацию. Там сказали, что у Стаса сильно упали сахар и давление. Благодаря помощи ему на время полегчало, но к обеду следующего дня состояние стало крайне тяжелым.
«Когда мы пошли к лечащему врачу, я открыла дверь и случайно услышала его слова, — говорит Валентина Тюхтина. — Сидя ко мне спиной, он сказал кому-то по телефону: “Давайте что-то делать, мы его теряем”. Я поняла, что речь идёт о сыне».
Врачи сказали, что его состояние похоже на инсульт, а к вечеру он впал в кому. В тот же день, 24 марта, женщина стала добиваться от больницы, чтобы сына отправили в Краснодар. Но ей отвечали, что там его принимать отказываются, не хотят ехать, да и пациента нельзя транспортировать.
«Ещё нам сказали, что его не заберут без анализа крови на стерильность и диагноза инфекциониста, — продолжает Валентина Тюхтина. — Но на наш вопрос, когда возьмут этот анализ, ответили, что только вечером и в среду 25 марта отвезут в инфекционную больницу. Это повергло нас в шок. Им было всё равно, что человек в тяжелейшем состоянии, и оно ухудшается. Врачи бездействовали. А заместитель главврача в тот день мне сказал, что Стас “до утра не доживёт” и спросил, где он “подцепил” эту инфекцию. Мы ответили, что он лежал в терапии».
По словам женщины, она обратились на «горячую линию» Минздрава края и ей сказали, что в Краснодаре не отказывались принимать её сына. Уточнили, что нужно лишь заявление главного врача. Но в больнице Армавира продолжали гнуть свою линию. Тогда Валентина Тюхтина написала заявление в прокуратуру, обвинив врачей в бездействии, и пошла на приём к главе Армавира Андрею Харченко.
«Он серьёзно отнёсся к нашей ситуации, — говорит женщина. — Отложил совещание, принял в своем кабинете, позвонил в Министерство здравоохранения. Ему ответили, что в Краснодаре ждут Станислава, готовы выехать и уже потребовали направление главврача. Глава вызвал двух сотрудников управления здравоохранения города и направил их с нами в больницу. Но ещё два часа ушли на изнурительные беседы в кабинете главного врача. Он настаивал, что от него ничего не зависит, и Краснодар отказывается принимать. А мы говорили, что без направления не уйдём. В итоге он вышел из кабинета, вскоре вернулся и сказал, что из Краснодара выезжает машина со специалистами».
Медицинский автомобиль прибыл в одиннадцать вечера. В 3:30 Станислава доставили в Краснодарскую краевую клиническую больницу № 1, где сразу направили в реанимацию. Но уже в начале седьмого утра 26 марта он умер.
«Реаниматолог сообщила, что они сделали всё возможное для спасения сына, но у них не хватило времени, — рассказывает со слезами на глазах Валентина Тюхтина. — Сказала, что он поступил слишком поздно, и спросила, почему не привезли раньше. На наш ответ, что Краснодар не принимал, она очень удивилась и добавила, что у них никогда не отказывают».
«Это преступная халатность»
Вскрытие показало, что очаг находился в сердечном клапане. Без должного лечения он прорвался, и инфекция с кровью попала во все органы и мозг, что привело к инсульту и отеку. В крови нашли золотистый стафилококк, а на слизистых ещё и гемолитический стрептококк. Ответ на вопрос, откуда взялась инфекция, для матери очевиден.
«Когда Стас первый раз лежал в нашей больнице с температурой, я заметила, что ему делали капельницы через один и тот же катетер, — говорит женщина. — Его даже не дезинфицировали, а просто заклеивали между процедурами, не вытаскивая иглу из вены. До этого в том же отделении лечилась моя подруга и ей по секрету сказали, что там гуляла инфекция. Но мы с ней как раз тогда не общались, и я узнала всё это уже потом. Поэтому я уверена, что мой сын заразился в больнице. А потом эту инфекцию просто долго приглушали лекарствами».
По данным Всемирной организации здравоохранения, золотистый стафилококк возглавляет список бактерий, которыми чаще всего заражаются в медучреждениях. Например, в США регистрируется более ста тысяч случаев инфицирования в год, многие из которых заканчиваются смертью. Но одно дело случайно подцепить болячку, и совсем другое — не выявить её у пациента.
«Здесь мы имеем дело не просто с ошибкой, а с преступной халатностью, — считает адвокатАндрей Мозжегоров. — Причём она документально оформлена. Из выписного эпикриза следует, что инфекционист установил отсутствие заразы у Станислава просто на основании наружного осмотра, и этим он подписал ему смертный приговор. А второй виновник — это главврач. Представьте, что главе двухсоттысячного города пришлось всё отложить и лично вмешаться в ситуацию, чтобы человека отправили в Краснодар. И то уже было поздно».
Юридически пока всё это лишь догадки. По закону вину медиков нужно доказать в суде, ведь сами они считают свои действия абсолютно верными. Но проблема в том, что даже первый шаг к установлению истины длится немыслимо долго. Результатов судебно-медицинской экспертизы пришлось ждать полтора года. В итоге она не подтвердила халатность врачей. По крайней мере, так сказал следователь, потому что никакого документа Валентине Тюхтиной и её адвокату просто не показали. Потом назначили дополнительную экспертизу, и она ещё не завершена. Андрей Мозжегоров считает, что процесс идёт настолько долго не случайно.
«Медучреждения никогда не признают вины, даже если она очевидна, а судмедэксперты проявляют с ними странную солидарность, — продолжает адвокат. — У них не принято делать на коллег плохие заключения. И ещё есть негласная позиция правоохранителей — не допускать привлечения врачей к уголовной ответственности. Если нельзя отказать в возбуждении дела, то можно тянуть для истечения срока давности. Также можно “сыграть” на квалификации. Если преподнести всё не как халатность, а как неосторожность, то в этом случае срок давности преступления два года и он как раз уже истёк».
Адвокат Андрей Мозжегоров хорошо знает специфику таких дел, потому что до этого защищал в суде интересы жительницы Армавира Екатерины Клейн. Её годовалый сын Саша стал глубоким инвалидом из-за неверно выбранного катетера и впоследствии умер. Вину врача доказали с большим трудом, хотя в итоге уголовное дело прекратили за давностью лет — так долго шли экспертизы и следствие. Но женщина обратилась в суд с гражданским иском о возмещении морального вреда и издержек на лечение. В результате она победила, хотя на это ушло шесть долгих лет. Андрей Мозжегоров признаётся, что та тяжба его «вымотала» во всех отношениях, и он понимал, что в деле Станислава Папояна будет то же самое. Тем не менее, он просто не смог отказать Валентине Тюхтиной и теперь намерен вместе с ней доказывать вину армавирских врачей до конца.
