Выражение «иногда банан — это просто банан» очень точно отражает историю трагической гибели в апреле 2010 года в авиакатастрофе под Смоленском польской делегации во главе с президентом этой страны Лехом Качиньским.
Катастрофа на пути в Катынь
Правда о том, что произошло, была найдена довольно быстро. Проблема заключается в том, что для польской стороны, привыкшей частенько искать виноватых в своих проблемах где-то на стороне, эта правда достаточно неприятна.
Утром 10 апреля 2010 года «борт номер один» 36-го специального авиационного полка воздушных сил Польши вылетел из Варшавы в Смоленск. На борту построенного в СССР самолёта Ту-154 М находилась делегация Польши во главе с президентом Лехом Качиньским. Пилотировал лайнер польский экипаж из авиаотряда президента.
Делегация направлялась в Катынь, дабы принять участие в памятных мероприятиях, приуроченных к 70-летию так называемого «катынского расстрела».
Можно до хрипоты спорить о том, кто же и когда расстрелял польских офицеров под Смоленском, однако та давняя история к катастрофе авиалайнера имеет косвенное отношение.
Итак, самолёт президента Качиньского должен был приземлиться на аэродроме «Смоленск-Северный». Изначально этот аэродром предназначался для приёма военной авиатехники, что представляет некоторые сложности для гражданских пилотов. Впрочем, гражданские самолёты приземлялись в «Смоленске-Северном» регулярно и успешно.
Но 10 апреля в районе аэродрома сложились крайне сложные метеоусловия. Облачность и видимость оказались ниже допустимого метеоминимума, необходимого для осуществления посадки.
Диспетчер аэродрома «Смоленск-Северный» сообщил экипажу самолёта о том, что «условий для приёма нет». Согласно существующим правилам, окончательное решение о том, осуществлять ли посадку, принимает командир воздушного судна.
Экипаж Ту-154 М связался с экипажем польского Як-40, который сел на «Смоленске-Северном» незадолго до прибытия президентского борта. Пилоты Як-40 также подтвердили, что условия на аэродроме не соответствуют необходимым для посадки.
Тем не менее командир Ту-154 М предпринял попытку посадить самолёт. При заходе на посадку пилоты отклонились от курса, задели деревья примерно в километре от взлётно-посадочной полосы, после чего самолёт рухнул на землю.
В результате падения погибли все 96 человек, находившиеся на борту.
Сесть во что бы то ни стало
Расследование обстоятельств трагедии началось немедленно, учитывая высокую международную значимость происшедшего.
К работе по расследованию была подключена и польская сторона. Российские власти были заинтересованы в том, чтобы развеять подозрения в какой-либо причастности к гибели главы соседнего государства.
В распоряжении экспертов оказались записи переговоров пилотов с диспетчером, данные «чёрных ящиков», а также обломки Ту-154 М.
Межгосударственный авиационный комитет (МАК) в январе 2011 года обнародовал выводы своего расследования. Главной причиной катастрофы были названы неправильные действия экипажа, который в сложнейших метеоусловиях принял решение о посадке, при этом допустил ошибки при снижении и проигнорировал сигналы системы предупреждения об опасном сближении с землёй.
Данные телеметрии показывали, что до самого момента катастрофы Ту-154 М был исправен.
Таким образом, главный вопрос звучал так: что заставило польских пилотов пойти на посадку, которая в данных условиях изначально представлялась чрезвычайно опасной?
Президент Польши Лех Качиньский придавал большое значение участию в траурных мероприятиях в Катыни. Для польских политиков тема Катыни — это один из краеугольных камней, на которых выстраивается их нынешнее отношение к тем или иным современным событиям.
В случае, если бы «президентский борт» ушёл на запасной аэродром в Минск, Качиньский никак не успел бы на мероприятие.
Для эмоционального, резкого в суждениях и поступках Леха Качиньского это было совершенно неприемлемо. А перечить президенту для пилотов было опасно — это хорошо продемонстрировала история, случившаяся в 2008 году.
Награждён и уволен
12 августа 2008 года, во время российско-грузинского конфликта президент Качиньский вместе с президентом Литвы Валдасом Адамкусом, президентом Эстонии Тоомасом Хендриком Ильвесом и премьером Латвии Иваром Годманисом вылетели из Варшавы в Грузию с миссией дипломатической поддержки. В Симферополе, где самолёт совершил промежуточную посадку, к ним присоединился президент Украины Виктор Ющенко.
Пилотировал самолёт Ту-154 М польский экипаж, командиром которого был Гжегож Петручук, а вторым пилотом — Аркадиуш Протасюк. Именно Протасюк будет командиром судна во время катастрофы в Смоленске.
Изначально предполагалось, что самолёт, по соображениям безопасности, полетит в азербайджанский город Гянджа, где президентов уже ждала автоколонна, готовая доставить их в Тбилиси. Однако в Симферополе Качиньский передумал и через подчинённых потребовал лететь прямо в Тбилиси. Петручук однако отказался. Тогда Качиньский сам вошёл в кабину пилотов и спросил: «Господа, кто является командующим вооружёнными силами?». Петручук ответил: «Вы, господин президент». «Тогда прошу выполнять приказ и лететь в Тбилиси», — и президент вышел, не дожидаясь объяснений. Командир экипажа отказался выполнить этот приказ.
Взбешённый Качиньский в течение полёта звонил руководству польских ВВС, в Генштаб, требуя заставить непокорного пилота лететь в столицу Грузии, но самолёт всё-таки сел в Гяндже.
В Варшаве в отношении Петручука началось расследование, его обвинили в трусости, грозили судом, но в итоге вынуждены были признать, что, согласно Лётному уставу ВВС, «на борту самолёта решениям пилота должны подчиняться все, независимо от их воинского звания и статуса».
После этого Петручука наградили медалью и... уволили со службы.
Аркадиуш Протасюк очень хорошо помнил о судьбе бывшего командира и противостоять желанию Качиньского во что бы то ни стало сесть в Смоленске оказался не готов.
Давило на пилота и то, что во время посадки в кабине находились директор дипломатического протокола польского МИД Мариуш Казан и командующий воздушными силами Польши Анджей Бласик. Визит этих лиц, которым в кабине находиться не полагалось, к лётчикам мог быть вызван только одним — настоятельным требованием президента Польши совершить посадку, несмотря на видимость. Эксперты, расшифровывавшие переговоры экипажа, услышали отрывок фразы: «Он взбесится, если ещё...». В данном контексте речь могла идти только о президенте, которого сообщение об уходе на запасной аэродром вывело бы из равновесия.
В итоге Аркадиуш Протасюк, не умевший противостоять начальству так, как это сделал за два года до этого Петручук, пошёл на отчаянный риск, что и привело в итоге к гибели польской делегации.
Цена глупости
Вот, собственно, и вся история о катастрофе под Смоленском. Всё остальное, что уже в течение трёх лет обсуждается в СМИ, относится не к трагедии, а к «теориям и гипотезам», обильно роящимся в головах поляков, привыкших винить Россию во всех своих бедах.
Для людей, превративших противоречивое «катынское дело» в национальный фетиш, гибель президента Польши, летевшего на траурные торжества, под Смоленском не могла быть случайной. Отсюда и истории о взрывчатке, зенитных ракетах, расстрелянных выживших пассажирах, специально наведённом тумане и даже об умышленно посаженных быстрорастущих деревьях.
Даже самые трезвые и рассудительные представители Польши не готовы признать, что вина в этой катастрофе лежит только на поляках и больше ни на ком. Оттого и предпринимаются попытки представить хотя бы частично виновными диспетчеров, аэродром или его отдельные системы.
Нынешние власти Польши намерены построить на смоленской земле грандиозный мемориал в память о президенте Качиньском и всей погибшей польской делегации. Вокруг размеров мемориала уже возникли разногласия — польская сторона хочет занять под него территорию, превосходящую даже московскую Красную площадь.
Жаль только, не будет на этом мемориале цитаты из одного замечательного советского фильма, которая наилучшим образом описывает то, что произошло под Смоленском 10 апреля 2010 года: «Самое дорогое на свете — это глупость, потому что за неё дороже всего приходится платить».
