Имя Лаврентия Берии в этом году склоняется часто. В марте вспоминали о том, что он родился 120 лет назад, в 1899 г. В августе говорили о 70-й годовщине испытания советской атомной бомбы — проекте, который курировал Берия.
Кем же он был — кровавым палачом, как говорят одни, или рыцарем коммунизма, в чём уверены другие? Возможно ли вообще дать объективную оценку такой фигуре? Разобраться в этом мы пригласили историка и публициста, автора серии научно-популярных книг по истории России XX в. Армена Гаспаряна.
Сменщик Ежова
Константин Кудряшов, «АиФ»: — В общественном сознании имя Лаврентия Берии и понятие «Большой террор» идут как Ленин и партия — говорят одно, подразумевают второе, хотя исторической правде это не соответствует. Почему?
Армен Гаспарян: — Определение «Большой террор» в массовом сознании появилось во времена Никиты Хрущёва — после доклада «О культе личности и его последствиях», что был зачитан на XX съезде КПСС. Берия к тому моменту давно уже был разоблачён как враг и расстрелян. На него было весьма комфортно списать все прегрешения. Причём удобно это было не только Хрущёву, но и всем остальным деятелям партии. Те, кто мог бы рассказать, что по-настоящему происходило в 1937–1938 гг., были уже либо тоже расстреляны, либо предпочли следовать генеральной линии партии и сваливать на Берию абсолютно всё. 
На совести Берии огромное, невероятное количество прегрешений и преступлений. Но отцом-создателем или вдохновителем «Большого террора» 1937–1938 гг. его назвать никак нельзя. Он в то время вообще находился в Грузии и занимался совершенно другими делами.
Однако советское общество оценку Хрущёва приняло. Товарищ Сталин отучил советское общество спорить с генеральной линией партии. Во времена перестройки, когда пошёл вал статей о «Большом терроре», на месте главного преступника стоял Ежов, но Берия маячил прямо за его спиной. В 90-е эту конструкцию заполировали, откорректировали, и Лаврентий Павлович снова стал в массовом сознании первым и единственным виновником репрессий. Это привело к тому, что сейчас в нашем обществе существуют, если можно так выразиться, две секты. Для одной из них Берия святой, у которого нет вообще никаких прегрешений, лучший ученик товарища Сталина, светлый рыцарь коммунизма. Для другой Берия — кровавый вурдалак, у которого в принципе нет и быть не может положительных качеств.
— Странно, что к Берии, в отличие от других революционеров, редко прикладывают клеймо «недоучившийся студент». Три курса Бакинского политехнического института — они как-то впоследствии сказались на его деятельности?
— Тут есть любопытное совпадение. Советскую внешнюю разведку и контрразведку создавал Артур Артузов — выпускник Петроградского политехнического института, любимый ученик нашего знаменитого металлурга Владимира Грум-Гржимайло. Артур Христианович, кстати, был расстрелян в 1937 г. по приказу Николая Ежова — как раз в годы «Большого террора».
А Лаврентий Берия со своим неоконченным бакинским политехническим приходит на пост наркома внутренних дел осенью 1938 г. и видит, что советская внешняя разведка, по сути, разгромлена, её больше нет. Главное управление государственной безопасности (ГУГБ НКВД) стало главной жертвой Ежова. А ведь к тому моменту уже было понятно, что война будет, и ясно, с кем именно.
И технарь Берия начинает восстанавливать разведку. Два примера для понимания — с чем именно ему пришлось иметь дело. Первый — это, конечно, штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц, вернее его прототип. Вилли Леман — «наш человек в гестапо». Благодаря деятельности Николая Ежова связь с ним прервалась — люди, которые её осуществляли, были уничтожены физически. Леману пришлось пойти на запредельный риск — забросить письмо в советское посольство. Письмо попадает к Берии, и тот находит единственного выжившего человека, который знает Лемана в лицо и может восстановить с ним связь. Второй пример — будущая легенда советской разведки Рудольф Абель, настоящее имя Вильям Фишер, человек, которого в эпоху Ежова уволили из органов и чудом не расстреляли. Он работал водителем общественного транспорта в Москве и был возвращён в органы только после того, как Берия задал вопрос: а где, собственно, вся наша разведка? Ему честно ответили — такие-то расстреляны, такие-то сидят в ожидании высшей меры, несколько банально умерли на допросах, а ещё несколько вышвырнуты вон и занимаются не пойми чем. Берия велел всех их вернуть. Поступок нетривиальный. Свидетельство здравомыслия и прагматизма — не самые плохие качества для государственного деятеля.
Чудовищные шарашки
— Чем руководствовался Берия в вопросе организации закрытых ОКБ — так называемых шарашек?
— А вот здесь как раз его образование проявилось в гораздо большей степени. Конечно, Берия, будучи технарём, понимал важность этой работы и понимал, как именно всё надо организовать. С другой стороны, назвать советские шарашки каким-то особенным ноу-хау очень сложно — в гитлеровской Германии тоже были своего рода аналоги. Да, шарашки очень много дали стране. Но выглядело это всё иной раз просто чудовищно. Люди, которые руководили этими ОКБ и ОТБ на местах, в отличие от Берии, могли не иметь вообще никакого образования и зачастую страшно тормозили такую нужную работу. Отвечал ли за это Берия? Как руководитель — да, отвечал. Он должен был, по идее, подобрать соответствующий контингент. С другой стороны: а где бы он его взял? При Дзержинском и его преемнике Менжинском талантливые, образованные люди ещё могли работать в органах. После смерти Менжинского в 1934 г. — как отрезало. Всё, не шли таланты в органы. При Ягоде не шли. При Ежове не шли. А вот при Берии снова начался приток. Во время и после войны стало лучше. Кадры начали готовить, что Берии, безусловно, надо поставить в заслугу.
— А знаменитую амнистию 1953 г., когда под лозунгом «восстановления социалистической законности» было выпущено более миллиона заключённых, вы Берии в заслугу не ставите?
— Чешский историк Пётр Вагнер уверен в том, что эта амнистия была устроена Берией для получения бонусов в целях дальнейшей политической борьбы. Я эту точку зрения разделяю целиком и полностью. Плевать он хотел на социалистическую законность. Смотрите — по этой амнистии вышли ведь не только «несправедливо осуждённые», но и явные гитлеровские коллаборационисты с Украины и из Прибалтики, все эти бандеровцы и «лесные братья». Возможно, Берия вообще не задумывался, что тем самым подкладывает под советскую власть мины замедленного действия. Цель его была другой — жестом милосердия показать, что он первый среди равных, приблизиться к достижению высшей власти. Чисто тактический манёвр политика.
— И всё-таки то, что сделал Берия во время и после войны, курируя советский ядерный проект, — насколько это перевешивает его преступления?
— Я считаю, что это две принципиально разные плоскости, которые смешивать нельзя и даже опасно. У него были огромные заслуги даже не перед советской властью — перед страной и народом. И то, что американцы так и не рискнули осуществить свой план нанесения ядерного удара по 12 основным городам СССР, в том числе потому, что Берия успел сделать, что нужно. Причём сразу на двух фронтах. Во-первых, было создано атомное оружие. Во-вторых, воссозданная им разведка сработала штатно.
С другой стороны — политические репрессии. Конечно, к этому вопросу можно подходить по формуле: «Лес рубят — щепки летят». Но это логика иезуитов. «Цель оправдывает средства». Бесценные человеческие жизни, счёт которым шёл на тысячи. Можно ли к ним подходить как к расходному материалу? Я в этом не убеждён. У меня есть определённые симпатии к Берии, не буду скрывать. Но всего остального это не отменяет. То же дело Виктора Абакумова, создателя «Смерша», было инспирировано Берией. Тривиальная, подлая разборка между своими — за несколько допросов Абакумова сделали инвалидом. Это вот что было? Беспредел, преступление, на мой взгляд. Впрочем, и сам Берия пал жертвой такого же беспредела. Вообще его фигура — это такой страшный урок последующим поколениям: когда в погоне за тем, что тебе кажется правильным и хорошим, ты переступаешь некую грань и становишься настоящим злодеем.
