170 лет назад, 10 июля 1855 года, адмирал Павел Нахимов, обходя укрепления Малахова кургана в осаждённом Севастополе, произнёс: «Они сегодня довольно метко стреляют». Когда ему предложили отойти в укрытие, он презрительно обронил: «Я вас не держу». И добавил: «Не всякая же пуля в лоб-с...»
Однако следующая пуля была выпущена снайпером. И оказалась роковой. Пусть и не в лоб — штуцерная пуля попала адмиралу в лицо и вышла в районе затылка.
Очень часто пишут, что адмирал Нахимов окончил свой земной путь именно так. И пускаются в рассуждения — дескать, вот, погиб «стержень обороны Севастополя», и всё посыпалось. Причём в довольно краткие сроки — город, ставший символом всей войны 1853–1856 гг., был оставлен русскими и занят неприятелем спустя два месяца после гибели адмирала — 11 сентября 1855 года. Это стало почти каноном изложения финальных событий той войны, которую англичане называют «Русской», французы — «Восточной», ну а мы — «Крымской».
Фальшивый канон
И с этим каноном надо что-то делать, поскольку здесь либо лживо, либо сомнительно всё, начиная с названия войны. Менять название, разумеется, никто не призывает. Просто надо помнить, что именовать ту войну Крымской принялись у нас в явном припадке национального самоуничижения. Война велась на пяти театрах боевых действий — Балтика, Белое море, Тихий океан, Кавказ, Крым. И везде, кроме Крыма, русские одержали впечатляющие победы. О том, чем дело закончилось в Крыму, разговор особый. И связан он именно что с фигурой адмирала Нахимова.
Дело в том, что он действительно был поражён пулей снайпера 10 июля. Но скончался только несколько дней спустя, 12 числа. И в эти дни некоторым казалось, что всё ещё может обойтись. В конце концов, всем русским военным было известно, что, например, Михаил Кутузов тоже был ранен пулей в лицо, да не единожды, причём в случае Кутузова пуля тоже прошла через череп. Что не помешало Михаилу Илларионовичу дожить до 67 лет и изгнать Наполеона из России. Мечтал ли о чём-то подобном Павел Нахимов, которого настигла пуля снайпера? Исключить этого нельзя. Иногда в бреду он повторял: «Это вздор, всё пустяки...» Окружающие считали, что так адмирал оценивает шансы неприятеля взять Севастополь.
И они, в общем, были недалеки от истины. Собственно, сам Нахимов в разгар осады Севастополя говорил: «Первая просьба моя к государю по окончании войны — это отпуск за границу. Так вот-с, поеду и назову публично ослами и Раглана и Канробера», имея в виду англичанина Фицроя Джеймса Раглана и француза Франсуа Канробера, которые эту осаду и вели. Временами казалось, что так оно и произойдёт. Капитан-лейтенант Аврамий Асланбегов записал в своём дневнике: «После обедни я поехал к Нахимову и нашел его, к удовольствию, в несравненно лучшем положении. Он открывал глаза, приподнимался, делал движения, показывал рукою о своих желаниях, словом, проявлял большую жизненность...» Правда, к вечеру того же дня адмиралу стало хуже, а утром следующего дня он скончался.
Начальство опасалось доносить сведения о гибели Нахимова до всех защитников Севастополя, полагая, что это подорвёт их дух. И совершенно напрасно. Капитан Пётр Чебышёв в своих письмах домой из сражающегося Севастополя давал понять, что известие о гибели Нахимова, конечно, повлияет на боевой дух защитников города. Но совсем не так, как предполагалось, а наоборот: «Вот будут рады турки, французы, когда узнают, что Нахимов убит, — и ошибутся, потому что дух его не убит и надолго останется с нами... Счастливы те, которые в начале перебрались в вечность, счастливее те, которые за ранами уехали с побоища; ещё счастливее будет тот, кто дождётся до конца. Отстоим Севастополь, и тогда с чистой совестью приедем на отдых...»
Слова Чебышёва сбылись. Севастополь отстояли. Да, именно так. Дело в том, что, вопреки распространённой точке зрения, город не был оставлен русскими войсками. Вернее, был, но не до конца. И уж точно англо-французское командование не получило того, чего желало. Городом-портом им завладеть не удалось.
«Гениальное произведение»
Русские оставили лишь южную часть города, защищать которую уже не было никакого смысла. И в полнейшем порядке переправились на северную часть, заняв заранее подготовленные укрепления. И тут нельзя не помянуть добрым словом князя Григория Потёмкина, который в 1783 году дал добро на строительство главной базы русского черноморского флота именно здесь. По его мысли, изложенной в записке «Севастопольское пристанище», выходило следующее — даже в случае занятия неприятелем одной из сторон бухты он останется с носом, поскольку получит, фигурально выражаясь, чемодан без ручки. В городе-порте главное что? Правильно — бухта. Получив её, ты получаешь возможность переброски резервов, накопления сил и дальнейшего продвижения в глубину территории противника.
В Севастополе англо-французские союзники получили только один берег бухты, которая, мало того, что была закрыта для прохода их кораблей затопленным русским флотом, так ещё и простреливалась русскими пушками с другой стороны. А сил на продолжение боевых действий у них уже не было — потери русских за время осады составили 122 тыс. человек, а союзники в общей сложности потеряли более 150 тыс. человек.
Между прочим, так считали не только русские военные аналитики. К тому же мнению пришёл и генерал-майор армии США Джордж Макклеллан, посетивший Севастополь как раз осенью 1855 года, когда война формально ещё шла, а боевые действия англо-французские войска вести боялись. Американец сразу понял их резоны — русские, отступив на северную сторону Севастопольской бухты, действительно перехитрили своих противников: «Ближайший осмотр местности вполне подтверждает как необходимость этого движения, так и справедливость всеобщего мнения, признающего этот маневр самым блистательным во всей войне. Отступление это достойно в высшей степени удивления. На движение русских на северную сторону должно смотреть как на гениальное произведение в своем роде, заслуживающее ближайшего изучения».
Словом, говорить о том, что гибель Нахимова стала прологом к сдаче Севастополя, может только либо невежественный человек, либо явный недоброжелатель. Гибель Нахимова стала залогом того, что защитники Севастополя с этой земли не уйдут. Они и не ушли. Напротив — покинуть русские берега пришлось тем, кто явился в Крым с оружием.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
