165 лет назад, 18 (30 по новому стилю) марта 1856 года, на заключительном заседании Парижского конгресса был подписан одноимённый мирный договор. В отечественной историографии его принято называть унизительным, а то и позорным. Просто по той причине, что он подводил итоги Крымской войны, которую Россия, как принято считать, проиграла коалиции Англии, Франции, Османской империи и примкнувшей к ним Сардинии.
Надо сказать, что декорации такой трактовке Парижского мирного договора, в общем, соответствовали. Во всяком случае, место и время. Дело в том, что именно 18 (30 по новому стилю) марта 1814 года русские войска начали штурм Парижа, который на следующий день капитулировал. Недвусмысленный намёк на то, что в 1856 году состоялся своего рода реванш, был в те времена понятен всем. И в первую очередь — главе российской миссии, графу Алексею Орлову, поскольку акт о капитуляции Парижа в 1814 году со стороны России подписывал его родной брат Михаил.
Другое дело, что подобной трактовке соответствовали только и исключительно декорации. Участники Конгресса не видели в ситуации, в которую попала Россия, ничего унизительного или позорного. А некоторые представители «победившей» стороны пришли в откровенную ярость. Как, например, глава английской миссии, министр иностранных дел Великобритании Джордж Вильерс Кларендон, который заявил: «Я предпочел бы скорее лишить себя правой руки, чем подписывать этот договор!»
Император французов Наполеон III высказался более спокойно, но в том же самом ключе: «Жертвы войны были не в соответствии с теми выгодами, которые из неё можно было извлечь». Однако вернее и остроумнее прочих оказались слова французского посла в Вене, барона де Буркнэ: «Никак нельзя сообразить, ознакомившись с этим документом, кто же тут победитель, а кто побежденный».
Действительно, вот какими были цели войны в представлении антироссийской коалиции: «Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции, Прибалтийский край отходит к Пруссии, Королевство Польское должно быть восстановлено как барьер между Россией и Германией, Молдавия, Валахия и все устье Дуная отходят к Австрии, а Ломбардия и Венеция — от Австрии к Сардинскому королевству (Пьемонту), Крым и Кавказ отбираются у России и отходят к Турции». Итог подводит лондонская «Таймс»: «Хорошо бы вернуть Россию к обработке внутренних земель, загнать московитов вглубь лесов и степей».
А в реальности вышло то, о чём прекрасно сказал сто лет спустя британский историк Кристофер Хибберт в своём труде «Крымская кампания 1854-1855 гг. Трагедия лорда Раглана»: «Итоги кампании мало повлияли на расстановку международных сил. Дунай было решено сделать международной водной артерией, а Черное море — объявить нейтральным. Но Севастополь пришлось вернуть русским. Россия, ранее занимавшая в Центральной Европе доминирующие позиции, на ближайшие несколько лет лишилась своего былого влияния. Но ненадолго. Турецкая империя была спасена, и тоже только на время. Союз Англии и Франции не достиг своих целей. Проблема Святых земель, которую он должен был решить, даже не была упомянута в мирном договоре. А сам договор русский царь аннулировал через четырнадцать лет».
Здесь уместно будет вспомнить один любопытный документ, датированный 2 сентября 1856 года. Это циркуляр главы МИД Российской империи Александра Горчакова, адресованный российским дипломатическим представителям за границей. Начинается он словами: «Подписанный 18 / 30 марта в Париже договор положил конец борьбе, размах которой грозил ещё более расшириться, а исход не поддавался предвидению». Ближе к финалу стоит знаменитое: «Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится. Россия сосредотачивается».
Впоследствии этот циркуляр иногда трактовали, вспоминая старинную русскую пословицу: «После драки кулаками не машут». Дескать, грозные слова Горчакова о том, что исход войны мог бы стать другим, а Россия ещё себя покажет, — пустое бахвальство и попытка сделать хорошую мину при плохой игре.
Однако в те годы многие восприняли заявление Горчакова вполне серьёзно. Особенную тревогу вызывал пассаж «Россия сосредотачивается». Когда в Британской Индии спустя год после подписания Парижского мирного договора вспыхнуло восстание сипаев, угрожавшее положить конец английской колониальной политике, в Лондоне забили тревогу. Английское правительство на протяжении всего восстания 1857-1859 гг. упорно искало «русский след». Его, конечно, не нашли, но общий ход мысли англичан не может не радовать.
Согласно более разумной трактовке слов Горчакова, пассаж этот означает, что Крымская война вскрыла множество внутренних недостатков империи и надо заняться их искоренением, а уж потом задумываться о каких-то сферах влияния. Тем более что в циркуляре об этом говорится прямым текстом: «Император решил предпочтительно посвятить свои заботы благополучию своих подданных и сосредоточить на развитии внутренних ресурсов страны деятельность, которая может быть перенесена за её пределы лишь тогда, когда позитивные интересы России потребуют этого безоговорочно».
Обычно под этим понимают серию реформ Александра II, которые, дескать, вывели «отсталую Россию» на магистральный европейский путь развития. Здесь всё более-менее верно за исключением «отсталости России». Скажем, в той же Англии по итогам Крымской войны тоже затеяли реформу армии, потому что, согласно всё той же «Таймс», «наши операции были плохо спланированы, наши командиры были плохи, наше снабжение — никуда не годным». Другое дело, что в России реформа армии прошла в 1874 году, а англичане колупались до середины 1880-х гг. Так что кто здесь более «отсталый» — это ещё надо посмотреть.
Но в реальности тезис Горчакова «Россия сосредотачивается» вылился ещё как минимум в три направления, каждое из которых относилось к понятию «сфера влияния» и определяло развитие страны лет на сто вперёд, если не больше.
Первое и самое важное. Сразу после Парижского мирного договора у России появился шанс покончить с Кавказской войной и ликвидировать постоянно действующий фактор тревоги. В 1859 году был взят в плен лидер Северо-Кавказского имамата Шамиль. В 1864 году была покорена западная часть Кавказа, примыкающая к Чёрному морю. Сочи и Туапсе стали русскими городами. А на планах Англии по созданию здесь марионеточного полуколониального государства «Черкесия» был поставлен крест.
Второе направление — Средняя Азия. Как раз в ходе Крымской войны русский напор на эти территории многократно возрастает. В последующие годы к престолу русского царя швыряют царства, ханства и эмираты, что вызывает нервозность и страх в Англии: ещё бы, их политика по завоеванию этого региона даёт осечки. А русские очень близки к тому, чтобы обставить англичан в «Большой игре» — в соперничестве за господство в Центральной Азии.
И, наконец, Дальний Восток. Спустя два года после Парижского мирного договора заключается Айгунский договор, согласно которому Россия приобретает Приморье и Приамурье. В 1860 году основывается город Владивосток. Тем самым делается недвусмысленная заявка на активную роль России в Тихоокеанской игре.
Утратив на короткое время влияние в Европе, империя с лихвой компенсирует эти потери на других направлениях. Именно так следует понимать слова «Россия сосредотачивается».
