Начиная с прихода к власти на Украине Владимира Зеленского, в полемике о неонацизме в Незалежной Запад прибегал к одному и тому же тезису: «Там не может быть нацизма, ведь глава государства — еврей!»
Команда «Харта»
Однако такая логика не работает сейчас, не работала она и более 80 лет тому назад. Порой люди покупали себе жизнь ценой превращения в самых настоящих чудовищ.
В начале 1942 года гитлеровское командование озаботилось проблемой борьбы с партизанами-подпольщиками на землях Псковщины и Новгородчины. Решено было привлечь к этому бывших военнослужащих Красной Армии, согласившихся сотрудничать с нацистами.
Карательный отряд начали формировать в деревне Скугры Дновского района. Командование одной из рот было поручено бывшему комбату Красной Армии Александру Риссу.
Рисс, поволжский немец, делал блестящую карьеру в РККА, но в 1938 году был арестован. Он попал в число тех, чьи дела были пересмотрены — в 1940 году его не только освободили, но и восстановили в армии.
Однако Рисс затаил обиду и в июле 1941 года в своем первом же бою сдался гитлеровцам. Не просто сдался — комбат выдал всех коммунистов из своего подразделения, которые были тут же расстреляны.
Новому подручному гитлеровцы дали кличку Харт, то есть «Жесткий». Своими расправами над заподозренными в лояльности к Советам он удивлял даже «истинных арийцев».
Всегда готовый
Подчиненных Рисс набирал тщательно — ему нужны были такие же, как он сам, не знающие жалости и сострадания.
Среди таких нашелся и бывший солдат Красной Армии Григорий Гуревич.
Уроженцу Харьковской губернии в 1941 году было 35 лет. До войны жил он под Харьковом, воспитывал вместе с женой троих дочерей.
Летом 1941 года под Нарвой Гуревич попал в плен, сразу же предложил свои услуги нацистам.
Доверие Харта Гуревич заслужил казнью. Один из новоявленных коллаборационистов участвовать в акциях против партизан не захотел и организовал «самострел» — нанес себе ранение, рассчитывая попасть в госпиталь. Рисс решил показательно расстрелять подчиненного, но предложил это сделать кому-то из сослуживцев приговоренного.
Вызвался Гуревич, сделавший это без каких-либо колебаний.
Риссу это очень понравилось, и вскоре он сделал Гуревича своей правой рукой.
Здесь самое время поговорить о том, кем же был помощник Харта на самом деле. В немецких документах, составленных с его слов, Григорий Михайлович Гуревич проходил как украинец. Но на самом деле его звали Григорий Моисеевич Гурвич, и был он по национальности евреем.
Интересно, что сослуживцы Гуревича-Гурвича в своих показаниях на допросах впоследствии, составляя словесный портрет, указывали на его характерную семитскую внешность. И удивлялись — как сами нацисты не увидели этого в лагере?
Может быть, и увидели. Но уж больно старательно бросился Григорий Гурвич им служить.
«Как зверь, набросился на одного из крестьян, сбил его с ног и начал бить каблуками в лицо»
К 1943 году немцы превратили карательное подразделение в 667-й русский егерский ост-батальон «Шелонь», во главе которого стал Рисс. Зверствовали коллаборационисты страшно.
Из показаний жительницы деревни Семеновщина Поддорского района Егоровой: «Я никогда не забуду фашистского палача Рисса. Этот душегуб уничтожил на моих глазах ни в чем не повинных людей. По его приказу нашу деревню сожгли. Сначала мы жили в лесу, потом нас отправили под конвоем в деревню Алексино. Здесь размещался своеобразный лагерь смерти. Каждый день сюда приводили десятки мужчин, женщин, детей, стариков. На день их закрывали в большой бункер, называемый клубом, а вечером выводили расстреливать. Рисс лично участвовал в убийствах, причем делал он это открыто, бравируя своей жестокостью. Однажды он выстроил нас и объявил: „Немецкая армия принесла в Россию новый порядок. Всех, кому он не нравится, мы будем беспощадно уничтожать. Чтобы вы не подумали, что я только угрожаю, я хочу показать вам, как мы это делаем“... Рисс, как зверь, набросился на одного из крестьян, сбил его с ног и начал бить каблуками в лицо. Когда человек перестал шевелиться, Рисс набросился на вторую жертву и сделал то же самое. Потом он стегал безжизненные тела плеткой, затем приказал одному из карателей нарезать из кожи еще живых людей ремни».
В октябре 1943 года по приказу Рисса была казнена семья колхозника Богданова из деревни Вышегород. За то, что дочь мужчины ушла к партизанам, каратели убили 12 человек — четверых взрослых и восьмерых детей. Женщин перед убийством изнасиловали.
В деревню Алексино доставили подростка, обменивавшего вещи на хлеб. Мальчика подвергли пыткам, требуя от него признания в помощи партизанам. Затем по приказу Рисса подростка привязали к лошади и таскали до тех пор, пока он не превратился в бесформенную кровавую массу.
19 декабря 1942 года карателями были расстреляны 253 жителя деревень Бычково и Починок.
Из показаний свидетеля Михайлова, которому в момент расправы было 4 года: «Я солнце запомнил — оно было красное. Когда начали стрелять, собрала нас мать и повела. Страшно было — все трещит, горит. Согнали на лед, стали стрелять из пулеметов. Нас с Володей бабушка держала за руки, у мамы на руках был Леня. Бабушку сразу убило, она на меня упала. Володю убило. И Леню. Пули через Леню не прошли в маму, только плечо ранило. Я заплакал: мне ногу прострелило. Мать шепчет: „Молчи!“ Потом она меня увела».
«Наш Гриша не знает милосердия!»
Гуревич в казнях проявлял невероятное рвение. Свидетели вспоминали, что сам Рисс качал головой: «Наш Гриша не знает милосердия!» Командир карателей говорил, что как-то у Гуревича, пытавшегося расстрелять колхозника, оружие трижды дало осечку. Тем не менее он все равно довел дело до конца.
Много лет спустя, когда правоохранительные органы выйдут на Гуревича, на суде будут озвучены и подтверждены его преступления, от которых мороз идет по коже.
Например, он с подручными изнасиловал двух молодых девушек в церкви. Затем там же их и убил.
Другой эпизод: каратели задержали женщину с пятилетней дочерью. Мать изнасиловали и убили, после чего Гуревич хладнокровно расправился с девочкой. На допросе каратель заявил: «Сделал это, чтобы она одна не мучилась».
На суде фигурировал случай, когда Гуревич подвергал мужчину пыткам, поднимая его на веревке, привязанной к гениталиям жертвы. Подсудимый возмутился: «Это была не веревка, а ремень!»
Снова красноармеец
Гуревич-Гурвич дослужился до фельдфебеля и получил от гитлеровцев четыре медали. Уже по этому видно, насколько они ценили своего палача.
В 1943 году карателей перебросили в датский город Скаген для охраны побережья от англо-американских сил. В 1945 году подразделение Рисса оказалось на территории Чехословакии, где каждый пошел своим путем.
Рисс, получивший от Рейха два Железных Креста, смог укрыться в западной зоне оккупации, а затем выехал в Соединенные Штаты. Он умер в 1973 году в Кливленде. По некоторым данным, карателя сбил железнодорожный состав.
Удивительно, но в документах российских правозащитников гитлеровский каратель долгое время числился как «жертва политических репрессий».
Но вернемся к Гурвичу-Гуревичу. Он решил вернуться домой, не раскрывая, разумеется, то, чем занимался на оккупированной территории.
Каратель рассказал, что все это время был военнопленным, и ему поверили — вновь зачислили в ряды Красной Армии, определили переводчиком в военную комендатуру в городе Лейпциге. Прослужив два года, он был демобилизован.
После этого Гурвич-Гуревич отправился в Кировскую область, подальше от родных мест.
Семьи его не было в живых — жену и детей, как евреев, казнили украинские полицейские. Но, судя по всему, самого отца семейства это никак не волновало.
На новом месте он прекрасно устроился — считался передовиком, имел массу грамот и поощрений. В 1957 году ему вручили медаль «За победу над Германией».
«Нарисовал» себе больше двадцати лет жизни
А тем временем советские органы госбезопасности продолжали розыск карателей. Помощник Рисса тоже был в списках разыскиваемых.
Везение убийцы закончилось в 1961 году — с ним на улице нос к носу столкнулся свидетель, видевший его во времена «Шелони». Вскоре Гурвича-Гуревича арестовали.
Присутствовавшие на Новгородском процессе 1962 года вспоминали — каратель-еврей никакого раскаяния за содеянное не испытывал. Охотно говорил о том, что больше всего любил расстреливать людей из пулемета. Утверждал, что на его личном счету более 200 жертв, хотя следствию удалось доказать причастность к 130 случаям.
Григорий Моисеевич Гурвич, отвечая на вопрос судьи о своем мотиве, рассуждал абсолютно прагматично: «По большому счету, об этом не жалею. Потому что своим предательством я себе „нарисовал“ еще больше двадцати лет жизни».
Во время процесса поступало немало писем от ветеранов, блокадников, тех, кто прошел гитлеровские концлагеря. И во многих содержалась просьба: разрешить им лично привести приговор в исполнение.
Но все прошло законным путем. Григория Гурвича расстреляли в соответствии с приговором суда в рамках установленной процедуры.
И, наверное, не было на земле ни единого человека, кто счел бы это несправедливостью.
